Предыдущая публикация
Отец Валериан, вы в своей жизни много общались со старцами.
А что, кроме любви, для них характерно?
– Ну, во-первых, они всегда с Богом. Сами ходили в присутствии Божием и другим напоминали – что есть Господь и в любви это проявление. Конечно, характерно смирение. И аскетизм, строгое к себе отношение: питание всегда очень скромное, сон – во всем было воздержание. Строго обрезали всякие мысли недоверия, подозрения к старшим, к начальствующим. Как-то я отцу Николаю говорю, мол, батюшка, вот такое слышал, а он так резко мне: «Не верь!»
Помню, я молодым был еще, разболтался, прихожу к отцу Сергию Орлову: «Вот, батюшка, то-то и то-то». А он отвечает: «Уж мы-то хороши, а вот другие – это да». Тогда я понял, что нельзя осуждать никого. И я в этом убедился потом действительно, получил подтверждение этому. Они никому и ни о ком не говорили плохо. Когда отца Николая начали спрашивать: «Батюшка, что ж вы там говорите про Григория Распутина, про Ивана Грозного?» А он: «А мы разве про них плохо говорим? Мы же хорошо говорим».
– Батюшка, старчество передается как традиция?
– Старчество – это особый харизматический дар Божий. Это не священство, которое передается по преемству. Не всем нравится изречение Оптинского игумена. Когда один монах разошелся, говорит ему: «Вот ты игумен, да не умен», – а тот отвечает: «Что ж, милый, сделаешь? Хоть ты и умен, но не игумен».
Я как-то отцу Сергию Орлову говорю: «Этот – такой батюшка, этот такой…» А он отвечает: «Нет… Одному дано, а другому не дано». Мы именно потому начинаем слишком разглагольствовать, что забываем про Бога. Эти моменты – очень важные.
🖊 Из воспоминаний протоиерея Валериана Кречетова. Журнал "Покров"
Следующая публикация
Нет комментариев