Страницы моих фантазий

Где-то между часом и двумя ночи мы ложимся спать. Я говорю мaнтрy “жарко-жарко-жарко-как же тут блин жарко”, а муж говорит мaнтрy “мне вообще-то завтра на работу вставать”. Собака залезает под кровать, а кошка ходит по кухне. Я ворочаюсь, зaдыxaюcь, раскидываю руки и ноги и чувствую, как мое тeлo плaвит матрас. Так проходит час или полтора. Я начинаю впадать в слабый сон. Собака понимает, что вот он — ее момент, я больше не ворочаюсь, и запрыгивает к нам на кровать. Она ложится в районе наших ног животом кверху, упираясь при этом жилистыми лапами в мою ногу. Я говорю, что запрыгивать к нам на кровать не надо, потому что собака мохнатая, теплая и царапает когтями. Собака говорит ну попробуй меня выкинь, и я начинаю выдавливать из кровати aмoрфнyю собакоподобную массу, у которой нет ни лап (они предусмотрительно прижаты) и которую не за что подцепить. У этой мохнатой массы есть только удвоившийся по отношению к дневному вес. Наконец, я допинываю собаку до края кровати и она шлепается вниз. Это ничего, говорит собака, ты наверное перепутала меня с какой-то другой нежеланной собакой, я сейчас еще попробую залезть. Цокая когтями, собака обходит кровать и залезает на нее еще раз, стараясь не задевать мои ноги. Я все равно не хочу с тобой спать, говорю я, и медленно спинываю аморфную собакоподобную массу, пока не услышу бух и цокот приземлившихся когтей. Собака говорит, что она была о мне лучшего мнения и заходит со стороны мужа. Я изгибаюсь по диагонали и выпинываю собаку из-за мужниных ног. Собака предлагает ввести cocкок с кровати в олимпийскую программу. Я предлагаю всем поспать. Собака удаляется под кровать и обиженно оттуда вздыхает и кряхтит. Муж говорит, что он меня очень любит, и нам надо cлитьcя в oбъятии. Я говорю мужу, что oбнимaться в такую жару cмeрти подобно, и пытаюсь его отвратить от этой затеи. Муж просыпается и спрашивает, зачем я его бужу, ему вообще-то завтра на работу вставать. Кошка грyдным гoлocoм говорит, что ей не хватает нoчныx рaзвлeчeний. Она сейчас нам покажет, как это делается, и мы, так и быть, можем присоединяться. Кошка показательно гарцует пару раз туда-сюда с топотом копыт. Я говорю кошке, что никто к ней присоединяться не станет, все хотят спать. Ну и ладно тогда, говорит кошка, я обиделась. И взлетает на кухонный шкаф под потолком. Минут через пять она бросается вниз на холодильник, как опoзoрeннaя дeвицa в гoрнoe yщелье. Звук такой, как будто падает мешок крупы. Я кое-что забыла сделать там внизу, говорит кошка, и идет в ванную. Там она окапывается в гравии (на самом деле это бетонитовая глина). Я говорю кошке: ты уже все закопала. Что, я не слышу, говорит кошка, разбрасывая гравий вокруг себя. Я говорю: ты уже закопала. Не могу разобрать, что ты говоришь, говорит кошка, шоркая когтями по пластику. Я говорю: закопала уже. Не слышу тебя, говорит кошка, шоркая когтями по плетенной из бамбука тумбочке. Потом она выходит из ванной и говорит: так что ты говорила-то? Я говорю: закопала! Кошка говорит: а, ну я так и подумала. Но я вернусь на всякий случай и еще немного поскребу. Кошка возвращается в ванную и говорит: а как чудесно точить когти об эту тумбочку! Муж говорит, что он нашел удивительное положение тела, в котором можно издавать такие звуки, как свист, треньканье, сипенье или рык. Я говорю мужу, что ему надо перевернуться на бок. Муж говорит, что ему вообще-то завтра на работу вставать. Собака говорит, что на пустой желудок ей не спится, и цокая когтями, идет на кухню. Там она окапывается в гравии (на самом деле это сухой корм). Она подцепляет его ртом, и невошедшие в собаку остатки гулко падают в пустую металлическую миску. Затем, влажно шлепая, собака пьет воду и прикидывает, войдет ли в нее еще немного гравия. Я попробую, говорит собака. Затем она снова возвращается под кровать и у нее получается заснуть. Во сне собака видит неxoроших людeй, которых надо отогнать. Лаять во сне собаке не удается, и она говорит просто вуф. Вуф. Вуф. Я говорю собаке, что ей это снится, и нечего тут вуфкать. Собака замoлкaeт, и ей начинает сниться хороший сон, в котором она бежит за дoбычeй. На деле она скребет когтями об пол. Я говорю собаке, что жизнь есть сон. Муж говорит, что он всегда мечтал вот так вот широко раскинуть руки и ноги в кровати. Я говорю, что это прекрасно, но мне тоже нужно какое-никакое пространство для сна. Я говорю мужу, что ему надо перевернуться на бок. Муж говорит, что ему вообще-то завтра на работу вставать. Тут собака с громким криком выскальзывает из-под кровати и говорит, что защитит нас всех от человека, который между третьим и четвертым часом ночи прошел по лестничной площадке, потому что она во-первых страшная, а во-вторых бесстрашная. Муж говорит, что ЕМУ ВООБЩЕ-ТО ЗАВТРА НА РАБОТУ ВСТАВАТЬ. То есть говорит он совсем не это, но смысл всем понятен. Просыпаются птички. Птички говорят, что хоть ночь темна и полна yжacoв, но конец этому близок, и скоро взойдет солнце. Я говорю, что солнце — это звезда cмeрти, и оно зaжaрит нac всex. Соседи, которые видимо работают пекарями и водителями общественного транспорта в утреннюю смену, говорят, что им пора на работу. Город говорит, что надо немедленно cпacaть какого-то нecчacтнoгo на скoрoй пoмoщи. Виу-виу-виу. Трамвай с рокотом проезжает по мосту и говорит: ухх, мощны мои лапищи! Где-то после четырех энтузиазм птиц-огнепоклонников спадает, кошка спит на шкафчике на кухне, собака спит под кроватью, а муж спит рядом со мной. Я наконец-то охлаждаюсь до той температуры, когда уже можно заснуть. Я сплю! Автор: Александра Петуховская

Земляк. Кот долго не реагировал, потом медленно прикрыл оба глаза, а когда открыл их – это был уже другой кот. Вразвалочку подошел он к человеку, обвил хвостом ноги и, взглянув в глаза, коротко мяукнул... Наконец-то отпуск летом! Впервые за много лет. Давно мечтал Сергей съездить в родные места, но все не получалось – то жена соберется к родителям и его с собой тащит, то дожди зарядят так, что до родной деревеньки не добраться... И вот выпал случай! Жена с упреком и некоторой завистью посматривала на него, но возразить было нечего. Пыталась отговорить: - Поди уж и деревни твоей нет давно. Десять лет назад три дома жилых и оставалось, остальные пустые да разваленные стояли. - Правильно говоришь, – Сергей хлопнул себя по лбу. – Палатку надо прихватить – мало ли чего... Поняв, что мужа не переубедить, она отстала. Да и что, в самом деле, ему тут диван давить: она на работе целыми днями, сын-студент в строительном отряде. Пусть отдохнет мужик, душу отведет на рыбалке в родных местах. Уж столько он про нее рассказывал... Дорога до родных мест заняла половину дня. Сердце сладко ныло, узнавая знакомые с детства рощи и поля. Вот здесь – знатно набирали с ребятами грибов, а в том глухом лесу он потерял нож, знаменитый нож разведчика, который дед привез с войны и подарил внучку уже в последние годы своей жизни. Самое большое горе это было для Сереги в ту пору. Все лето искал, так и не нашел... Деревенька встретила его запустеньем, только в конце улицы заметил Сергей трактор с тележкой и нескольких мужиков, занятых раскаткой бревенчатого дома, где жил когда-то дядя Захар – друг отца. Подъехав к мужикам, Сергей вышел из машины, мужики бросили работу и подошли поздороваться. Разговорились. Мужики были из соседнего села, дом купили на разбор у родственников дяди Захара, а самого отвезли на погост месяц как... - Последний житель был. До последнего тут оставался. Жил с котом, пока мог – занимался рыбалкой. Знаменитый рыбак был, всегда с уловом. Даже мы приезжали купить у него рыбки, да и так, на всякий случай приглядеть за ним... - А кот-то где? – спросил Сергей, так, поддержать разговор. - Да кто ж его знает, прячется где-то. Или ушел. Не видели его больше... Первым делом Сергей поехал на сельское кладбище, отыскал изрядно заросшие могилки родителей, деда. До сумерек наводил порядок, подновил, покрасил ограду. Закончив работу постоял, сняв кепку. Потом поклонился всем сразу и, коря себя за то, что не знает молитв, вышел с кладбища. Палатка оказалась очень даже кстати. Хоть и предлагали ему мужики остановиться у них, в соседнем селе, он решил остаться здесь. Собрав кирпичей – их изрядно было на разрушенных подворьях, сложил очаг и наскоро приготовил ужин из концентратов с тушенкой. Ужинал затемно, при свете очага. Над головой попискивали комары, на небе горели крупные звезды. Те самые, из детства... Сергей со вкусом затягивался сигаретой и блаженно улыбался, прикрыв глаза. Вот оно – чувство, которого он ждал несколько лет в душной суете каменных джунглей города. Покой и тихая радость пополам с печалью об ушедших навсегда счастливых днях детства. Захотелось воды. Родник был рядом – в нескольких шагах от стоянки. Подсвечивая себе фонариком, прошел по траве и набрал студеной воды в пластиковую бутыль. Возвращаясь, заметил, как от очага метнулась во тьму неясная тень. Собака? Может лиса? Кот – догадался он. Кот дяди Захара! Одичал, бедолага. Котелок с остатками ужина убирать не стал – может придет кот, захочет покушать, так пусть ест на здоровье. Он забрался в палатку и прилег, не закрывая полога. Через несколько минут услышал тихое треньканье котелка – пришел, кушает. Сергей поднялся с рассветом. Рядом в лесу, в тишину утра вплел свою первую трель соловей, ему откликнулась кукушка. Сергей вдохнул полной грудью прохладу утра и увидел сидящего у потухшего очага кота. Крупный, с желтыми глазами и длинной шерстью, такие в прежние времена водились в деревне в каждом дворе. Он сидел, настороженно смотря на Сергея, готовый сорваться с места при первом подозрительном движении. - Привет, земляк, – сказал ему Сергей. – Как же ты тут живешь один? Скучаешь, наверное, по дяде Захару? А то – оставайся, вдвоем веселей. Кот долго не реагировал, потом медленно прикрыл оба глаза, а когда открыл их – это был уже другой кот. Вразвалочку подошел он к человеку, обвил хвостом ноги и, взглянув в глаза, коротко мяукнул. - Сейчас, земляк, сейчас, завтракать будем. Сергей вскипятил на очаге чайник, настрогал бутербродов с колбасой. Выделил кусочек колбаски и коту, тот выпросил еще. После завтрака Сергей достал из машины пару спиннингов и удочку. Решил в качестве наживки использовать хлеб. По берегу ручья, бравшему начало у родника, спустился к реке, кот следовал за ним. Наживив спиннинг, забросил его, затем второй. Стал разматывать удочку. Кот, с интересом наблюдавший за манипуляциями человека, будто что-то понял и беспокойно замяукал, потираясь о ноги. - Чего тебе, земляк? – Сергей с интересом смотрел на беспокойного кота. Тот, поняв, что завладел вниманием человека, бегом кинулся вдоль реки, оглядываясь и призывно мяуча. Сергей двинулся следом. Кот уселся на берегу у ивы и требовательно смотрел на своего спутника. - Думаешь, здесь? – Сергей с сомнением смотрел на реку. Насколько он помнил – здесь был глубокий омут. – Ну, давай попробуем, – решил он и пошел за снастями. Забросив спиннинг на новом месте, он взялся за второй, но не успел его наживить – поклевка на первом спиннинге была яростной! С трудом Сергей выволок на траву приличных размеров язя. Сердце радостно билось, хотелось кричать от радости. Кот, по всей видимости, ощущал те же эмоции. Часа два не прекращался клев, и Сергей одним спиннингом натаскал язей с полсадка. Затем клев прекратился. Кот уже не проявлял интереса к ловле, и Сергей по его поведению понял – клева больше не будет. Вернувшись к стоянке, он почистили рыбку, часть оставил на уху, часть решил засолить, а добрый кус отвалил коту. Тот принял его, как должное и, умяв с аппетитом, умылся и пошел в палатку – спать. На вечерней зорьке кот повел его на другое место. И опять – поклевки, восторг рыбака, азарт! Неделя пролетела, как один день. Кот безошибочно угадывал места, где будет клев, время начала и окончания рыбалки, а однажды – вообще не вышел из палатки. Стало ясно, что сегодня рыбалки не будет. За неделю Сергей насолил рыбы с избытком. Будет чем угостить мужиков на работе, да и супруга была большой охотницей до соленой рыбки. Сергей твердо решил забрать Земляка с собой. Земляк – так он назвал его при знакомстве, так называл и впоследствии. Кот не возражал. Перед отъездом Сергей решил набрать грибов, чтобы свежими привезти их домой, на радость хозяйке. Маслята уже пошли в хвойных лесах. Земляк, увидев, что Сергей взял большую корзину, с готовностью вылез из палатки и пошел своей фирменной походкой – вразвалочку, в сторону глухого сосняка. «Этот не ошибется» – понял Сергей и пошел за ним вслед. Лес был старый, неухоженный, приходилось продираться сквозь сухостой. Но за час с небольшим корзина была полна ядреных, симпатичных маслят. Можно возвращаться. Но куда-то пропал кот... - Земляк, Земляк! – позвал Сергей и услышал в ответ негромкий мяв. На стволе поваленного дерева сидел кот и что-то трогал лапкой. Сергей пригляделся. Зажмурил глаза, вновь открыл... Земляк раскачивал висящий на ветке поваленной сосны – нож, тот самый. Легендарный НР-42! Ножны на плечевом ремне и сам ремень высохли до каменного состояния. С трудом Сергей вынул нож. Плотные ножны не дали влаге и сырому воздуху повредить клинок, он был как новенький! Вот только рукоять придется менять, но это он и сам справится. Это – память. Память о деде, прошедшим в разведке путь от Курской дуги до Берлина. Теперь он будет бережно храниться в семье, вместе с орденом Славы и медалью «За отвагу», потом перейдет к сыну, а тот, может, передаст внуку, и не угаснет память о славном воине! Выехали после обеда, чтобы к вечеру добраться до дома. Пока пылили по проселку, Земляк, встав на задние лапы, озирал родные места, будто пытался запомнить их на всю жизнь. Сергей потрепал его по голове: - Мы сюда еще вернемся. Это наша Родина, Земляк. К удобствам квартиры Земляк привык легко, будто всю жизнь прожил тут. Но на хозяйку и сына смотрел снисходительно – несмышленыши, не добытчики. Когда встал лед на городском пруду, они вместе с Сергеем ходили на зимнюю рыбалку. Мужики поглядывали на Земляка, наблюдая – где он встанет и потребует сверлить лунку. Все подтягивались поближе к нему. Верная примета – здесь будет клев! А Земляк – недовольно поглядывал на окружающих из–за пазухи хозяйского тулупа – «Нахлебники!» Жена и сын, наслушавшись рассказов о родных местах Сергея, о красоте и щедрости природы, гостеприимстве людей, твердо решили в следующий раз ехать вместе с Сергеем. Земляк не возражал. Автор: Тагир Нурмухаметов.

Заботливая бабушка В один не то чтобы прекрасный день Олина бабушка Элиза Матвеевна, пожилая, энергичная и решительная дама слегка за 60, сказала: — Оля! Я долго ждала, долго молчала, но мое терпение лопнуло. Ты когда-нибудь дашь мне спокойно помереть?! Тоненькая брюнетка Оля, искусствовед, бабушку любила и потому очень удивилась, откуда столь странные вопросы. — А оттуда, что ты меня в гроб раньше времени загонишь, — нелогично продолжила бабушка. — Ты когда замуж выйдешь?! Чтоб я могла упокоиться с умиротворенной душой! Тебе почти 27! Чтоб не мешать, я на все лето съехала на дачу к этой старой дуре Василевич. Три месяца по двадцать раз на дню сочувствовала ее геморрою. Что толку в моих страданьях — ты за это время даже не познакомилась ни с кем! — Бабушка, когда и где мне знакомиться? Работа, испанский, диссертация. А в моем музее из холостых мужчин только Аркадий Палыч, ты же его видела. — Да, Аркадий Палыч — это на безрыбье даже не рак, а полудохлая креветка, — мрачно согласилась бабушка. На следующий день она позвонила старой дуре Василевич и выяснила, что василевичская внучка познакомилась со своим будущем мужем в ночном клубе. По телевизору Элиза Матвеевна услыхала, что в ночной клуб вход с 21 до 24 для девушек и женщин бесплатный, и следующим вечером туда и направилась, сообщив Оле, что идет прогуляться перед сном. В считанные минуты разгромив охрану, пытавшуюся что-то слабо вякать о возрасте, добив их ехидной фразой — "Плохо держите удар, любезные!" — Элиза Матвеевна уселась (с помощью той же охраны) на высокий стул у барной стойки и строго оглядела окрестности. — Ну и как вам у нас? — робко осведомился бармен, пододвинув ей высокий стакан. — Это за счет заведения. Безалкогольный. — Бесперспективно, — припечатала Элиза Матвеевна, — порядочной девушке тут ловить нечего. Кстати, не разорились бы, если б плеснули ложку коньяку. А вон тот рыженький — у него что-то с тазобедренными суставами или сейчас так танцуют? В тот вечер в клубе было нервно. Как на школьном собрании в присутствии родителей и директора по случаю застукивания все тем же директором группы семиклассников за распитием пива на спортплощадке. До нового года Элиза Матвеевна посетила рок-концерт, выступление заунывного барда, файер-шоу, соревнование по экстремальному велоспорту, преферансный турнир и, уже от полного отчаянья, семинар молодых поэтов. Поэты ее доконали. Закидывать наживку смысла не было — не дай бог, клюнет. — В свое время я полгода выбрать не могла между твоим дедом и десятком других, не хуже деда. Даже у этой старой дуры Василевич был какой-никакой выбор. Хотя она все равно всю жизнь страстно пялилась на твоего деда. Но нынче молодые люди, Оленька, поразительно измельчали, не за кого взглядом зацепиться. В марте Элиза Матвеевна, навестив старую дуру Василевич, решила заехать к Оле на работу. На подходе к музею она поскользнулась и грохнулась, хорошо не на ступеньках. Какой-то военный бросился ее поднимать. Элиза Матвеевна проинспектировала себя на предмет отсутствия перелома шейки бедра, внимательно посмотрела на доброхота и сказала: — Господин майор, вы, я вижу, танкист, мой покойный муж командовал танковым полком. Скажите, господин майор, у вас найдется час свободного времени? Майор, осознавший, что придется тащить бывшую мать-командиршу на себе до ее местожительства, проклял себя за неуместное проявление христианских чувств и обреченно кивнул. — Прекрасно. Скажите, вы бывали в историческом музее? Нет? Напрасно. Очень советую. Зайдите прямо сейчас! Только попросите, чтобы экскурсию провела Ольга Рашидовна, замечательный экскурсовод, не пожалеете. Майор и сам толком не понял, какого черта он потащился в этот музей. Как загипнотизированный. *** Недавно Элиза Матвеевна тихонько сказала спящему правнуку Митеньке: — Вот ты, солнышко мое, мой медвежонок, пойдешь в школу, твой папа закончит военную академию, а мама твоя докторскую допишет — и я могу уходить со спокойным сердцем. Можно и умирать. Но тебе, воробышек мой, сестричка нужна, что ж ты один расти будешь? Вот родится твоя сестричка, потом в школу пойдет, а потом… Ну, а потом мы еще посмотрим… Автор: Наталья Волнистая

Мария Жужель рассказывает о своём муже — мужественном и сильном человеке, который стал для неё опорой с самого первого дня знакомства. После участия в СВО он возвращается к мирной жизни, а фонд «Защитники Отечества» помогает ему адаптироваться. Вместе супруги строят планы, основанные на доверии, любви и взаимопонимании.

Мария Жужель рассказывает о своём муже — мужественном и сильном человеке, который стал для неё опорой с самого первого дня знакомства. После участия в СВО он возвращается к мирной жизни, а фонд «Защитники Отечества» помогает ему адаптироваться. Вместе супруги строят планы, основанные на доверии, любви и взаимопонимании.

Вобла, вылов Апрель 2025г. Готова. Малосольная вяленая цельная тушка (не пересушенная и не пересоленная), янтарное мясо и безумно вкусная икра! Сочная, жирненькая, мясистая и икристо-нежная, чтобы порадовать близких и насладиться самому (набором выгоднее и сразу много разной рыбы). Переходите в магазин, расскажем о нашей рыбке: https://clcker.ru/link/b/489732?erid=2VtzqxNfxwt

Дарья Терентьева знает, что значит жить в ожидании новостей. Её отец дважды принимал участие в СВО, а семья долгое время не знала, где он и что с ним. Именно этот опыт привёл Дарью в фонд «Защитники Отечества», где теперь она помогает семьям, оказавшимся в схожей ситуации. Юридическая и медицинская поддержка, культурные мероприятия, сопровождение ветеранов — работа социального координатора требует выдержки и душевных сил. Но самое важное — видеть, что помощь не остаётся незамеченной, а семьи встречают сотрудников фонда как родных.

АНГЕЛ Маленький Андрюшка Новокаев жил с бабушкой в деревне Дунаевка. Хоть ему и было всего-то семь лет, но он уже знал все буквы, мог читать по слогам и считать до ста. По деревне Андрейка не ходил – он бегал – почти летал. Его называли: «Наш пострел везде поспел». То его увидят на крышах старых амбаров, то на конюшне, то в магазине, а то и в старой разрушенной церкви. Была у Андрюхи мечта – велосипед «Орленок». И еще он очень хотел побывать в соседней деревне на мельнице. Зимой бабушка с деревенскими ездила туда молоть зерно. А его с собой не брала. А Андрейке очень хотелось увидеть, как мелют муку. Он думал: «Вот появился бы у меня велосипед!.. Поехал бы я туда и обязательно подсмотрел, как из зерна мука делается». Он несколько раз даже подходил к бабушке и просил: – Бабушка, а купи мне велосипед «Орленок». А бабушка отвечала: – На какие шиши я тебе его куплю? Ты же знаешь, какая у меня пенсия. Крышу надо чинить, а потом тебя в школу собирать, портфель тебе покупать. Андрей, как только слышал про портфель, тут же забывал про «Орленка». И вот как-то раз бабушка сказала, что поедет в город на собрание и его с собой возьмет, так как оставить не с кем.. Андрей обрадовался – они поедут в город на автобусе! Уже в городе на здании, где должно было проходить собрание, Андрей прочитал табличку: – Го-род-ской суд. В большом зале было много народа. Там собрались почти все деревенские. Андрей сидел с бабушкой возле окна и болтал ногами. Ему заранее было скучно. Что-то там говорили – Андрей не особо вникал – он смотрел в окно. Ему было очень скучно. Очень!.. Он начал канючить у бабушки то, да сё… И все в зале сразу узнали, что Андрей хочет кушать, что Андрей хочет пить. И что бабушка тоже хочет пить, и тоже хочет кушать. И что нужно только немножко потерпеть, и потом они и покушают, и попьют. И вот вышла баба Маша выступать перед всеми. Она сказала: – Да я видела, как к складу подъехала машина ГАЗ. Вышел водитель, открыл борта, и они быстренько погрузили всё в машину. Борта закрыли и водитель уехал. У меня хоть зрение и неважное, но я сама лично всё это видела. А Курбатов дядя Валера, который стоял напротив всех сказал: – Баба Маша, вы же коммунистка! Что же вы неправду-то говорите?! Сами сказали, что зрение у вас слабое! Как же вы с такого расстояния смогли все четко рассмотреть?! Потом выступила другая тётенька и тоже говорила что видела, как в самый разгар дня подъехала машина. Да, грузили что-то – она врать не будет. Потом еще одна тетенька сообщила, что тоже видела, как средь бела дня... Да-да, средь бела дня… Заслушали Круглова дядю Сашу: – А я на рыбалку ездил на велосипеде. Оттуда возвращаюсь, смотрю, машина ГАЗ-53 подъехала к складу. Водитель вышел, открыл борт, и они с Курбатовым погрузили семь мешков сахара. Быстренько так погрузили, и водитель уехал на машине. А Курбатов смотрел на него и говорил: – Ну, ты и гад!.. Ну, ты и гад!.. Курбатов дядя Валера в армии был десантником. Он прыгнул с парашютом, упал на дерево и сломал ногу. И теперь у него ступня всегда болела. В деревне он мог работать только кладовщиком. Все уважали его... и до этого случая считали очень хорошим и честным человеком. Все были просто в ужасе от того, что произошло. Потом женщина-судья сказала: – Предоставляется последнее слово подсудимому – Курбатову Валерию Александровичу. Курбатов хотел сказать слово, но не смог. Ком к горлу у него подкатил, а в глазах были слезы. Но потом он всё же нашел в себе силы и сказал: – Бог оттуда сверху все видит и знает!.. Он все рассудит… А из зала раздались голоса: – Рассудит, рассудит… – Ты наших детей наказал. – Варенье пора варить, а ты оставил детей без сладкого. А потом еще кто-то выкрикнул: – Вот дадут тебе трёшку – будет тебе там сладкая жизнь! В зале воцарилась тишина… И вот в этой самой тишине неожиданно послышался голос маленького Андрюшки: – А я знаю, где лежит ваш сахар. – Как знаешь?! – удивилась судья. – Конечно, знаю! Я же всегда все знаю! – горделиво повторил Андрейка. – Ну, и где же он? – недоверчиво продолжала допытываться судья. – А он лежит у бабы Поли в огороде под перегноем. Курбатов дядя Валера наклонился, чтобы лучше видеть и слышать маленького Андрея. Но сквозь слезы так и не мог толком его разглядеть. Солнечные лучи из окна весело освещали маленького Андрюшку. Он был весь в белом, волосы светлые, рубашка светлая… И только ушки у него были красные – их пронизывал яркий солнечный свет. Курбатов смотрел на него, и ему казалось, что «живой ангелок во плоти» стоит перед ним. Мало того, он даже слышал шелест его крыльев. Да, да, так и сказал: «Ангел – чисто ангел – крыльями своими шелестит!.. Судья аж перевалилась через стол и тоже, открыв рот, с изумлением смотрела на маленького Андрюшу. У нее даже очки упали на пол. Кто-то из зала, поднял очки, протянул судье. А Андрей продолжал: – Круглов дядя Саша домкратом поднял верхние венцы на складе, пролез туда и перетащил несколько мешков с сахаром в телегу. Эти мешки он прикрыл сеном и привез бабе Поле. Там он сено выгрузил, а мешки завернул в пленку и закопал в перегнивший навоз. А машина ГАЗ – это совсем другое… Машина у склада тоже была. Она подъезжала к дяде Коле Данилову. Он около склада пустые ящики забирал. А дядя Валера Курбатов там просто стоял и курил. Он всегда курит, когда отдыхает. Судья с сомнением покосилась на маленького Андрюшу и спросила у него робким голосом: – А ты-то?.. Ты-то, откуда все это знаешь? – Откуда… откуда?.. Да оттуда… Я же оттуда все вижу и все про всех знаю, – как ни в чем не бывало продолжал тихо вещать мальчуган. При этом он мечтательно закатил глаза и осторожно указал чуть скрюченным пальчиком куда-то вверх, а точнее – в беленый потолок. Судья невольно содрогнулась и нервно сглотнула подступивший к горлу комок. – Как это?.. «Оттуда»?.. Откуда это - «оттуда»?.. – Ну, оттуда… Там, где птицы высоко в небе летают... Оттуда сверху мне все хорошо видно, – сказал «Ангел». Народ аж весь обмер… И в гробовой тишине судебного зала стало слышно, как между оконных рам неистово бьется о стекло жирная муха. А подслеповатая баба Маша – старая коммунистка и бывшая комсорг партизанского отряда – даже чуть привстала со своего места и дрожащей рукой молча перекрестилась. Все во все глаза уставились на маленького Андрюшку. Тут на выручку пришла его бабушка, всплеснула руками и говорит: - Ой!.. Боже ж ты мой!.. Люди добрые!.. Вы уж не подумайте чего!.. Он ведь у меня просто на колокольню лазит! У нас колокольня в деревне высокая. Повадился он туда лазить. Лестница там гнилая вся, никто не решается лезть, а он по ней поднимается – он же легонький у меня. Я ему запрещаю, а он всё равно лезет! Восход, говорит, встречает там и солнышко провожает. Вот оттуда-то ему все и видать!.. Судья выпрямилась, облегченно вздохнула, обвела присутствующих взглядом и на ватных ногах отправилась в совещательную комнату. Дверь за собой, будто бы намеренно не закрыла. И все слышали, как она набирает номер телефона. – Алло, это председатель? – спросила она. – Это из суда звонят. Позовите мне, пожалуйста, председателя. И еще, будьте добры, сходите в огород к гражданке Шестопаловой. Посмотрите, есть ли там в перегнившем навозе сахар в мешках. Да, да, вы не ослышались! Украденный сахар должен быть в навозе. И положила трубку… Вышла она из совещательной комнаты, неся в руках стакан с компотом и куском хлеба. А на хлебе лежала большущая котлетина. Она подошла к мальчику и протянула ему угощение. Андрюшка сидел, ел большую вкусную котлету с мягким белым хлебушком и запивал все это сладким компотом. А народ и не думал никуда расходиться. Все сидели и, как завороженные продолжали смотреть на мальчонку. Через некоторое время раздался звонок. Звонили из деревни: – Да, у гражданки Шестопаловой в огороде под старым перегнившем навозом лежат семь мешков сахара. Назад Андрюшка ехал в переполненном автобусе. Он сидел на коленях у дяди Валеры Курбатова, с любопытством смотрел в окно и чувствовал, как дядя Валера дышит ему в самый затылок и иногда нежно поглаживает по голове. А через неделю у Новокаева Андрейки появился новенький велосипед «Орленок»! И он на этом велосипеде съездил-таки в соседнюю деревню. Осуществилась его мечта! Он увидел, как на мельнице мелют муку. Автор /Андрей Подшивалов/

БЕСПРИДАННИЦА - Мам, папа, а у меня, когда я замуж пойду, приданое будет? – спросила воскресным днём Танька, когда родители сидели на диване и смотрели телевизор. - Ты про что сейчас сказала? – Отец внимательно посмотрел на дочь. – Мне показалось, или нет? Повтори. - Я говорю, вы приданое мне какое-нибудь копить будете? – Танька специально встала так, чтобы загородить собой телевизор. - Как раньше было принято на Руси! - Ах, на Руси? – отец ошалело посмотрел на жену. – Слышала, мамуля? Дочка наша вспомнила, как нашу родину раньше называли. Это прогресс, однако! - Таня, а чего это ты у нас про приданое спрашиваешь? – осторожно поинтересовалась мама. – Тебе же всего пятнадцать лет. Что случилось, дочка? - Да я просто так, спрашиваю, - уклончиво ответила Таня. - Вчера у Колиного папы день рождения был. А за столом Колина мама меня вдруг спросила, не бесприданница ли я? - Как это? – насторожилась мама. – Прямо так и спросила? - Ага. Правда, шутливым тоном. - Значит, ты к этому Кольке уже и на семейные праздники домой ходишь? – строго спросил отец. - А что тут такого? – пожала мама и снова посмотрела на дочь. – Коля хороший мальчик. Таня, а ты Колиной маме что ответила? - Ничего не ответила. Промолчала я и улыбнулась. И всё-таки, мама, у меня будет приданое? Я тут в интернете почитала, оказывается, когда раньше невесту замуж выдавали, родители много чего должны были за ней давать. - Ай, молодец, даже в интернете почитала… – опять воскликнул отец. – И хорошо, что нам об этом напомнила. А то бы мы с твоей мамкой про твоё приданое и забыли. Но теперь, мы, конечно же, начнём сундуки набивать. Да, мамуля? Но сначала нам нужно сундуки эти купить. Где сейчас сундуки продают, не знаешь? - Ты давай не заводись, тут, - толкнула его жена локтем. – Говори с дочкой спокойно. - Правильно, – кивнул папа. – Главное, не заводиться. - Он вдруг встал, пошёл в прихожую, вернулся оттуда с ключами от машины и бросил их дочери. – На, получай. - Ты чего, с ума сошёл? – воскликнула тут же жена. – Она же ещё маленькая, чтобы машину в подарок получать. - Папа, это что, мне в приданое? – Глаза у дочери загорелись. - Нет, не в приданое. Это тебе для работы. – Глаза у отца стали строгими. – Сейчас же надевай куртку, иди к моей машине, открой у неё багажник, достань оттуда лопату с короткой ручкой. Потом вокруг машины снег убери, да так, чтобы я завтра сам с утра лопатой не махал. Всё поняла? - Папа, ты чего? - удивилась дочка. – Зачем я должна это делать? - А затем, что у нас на Руси принято было, что дочь родителям во всём помогает, ублажает их, горницу убирает, за скотиной ходит. Скотины у нас нет, но в моей машине лошадок очень много. Понимаешь, про что я говорю? Ты же хочешь, как на Руси. - Папа, я не буду твою машину от снега очищать! – воскликнула Таня. - А родители дочке за её заботу, - продолжил отец, - приданое копили, полны сундуки добра складывали, чтобы хозяйство она начинала не с нуля. Понятно, Танечка? Так что, хочешь иметь приданое, будешь нам с мамой помогать. Иди к машине, борись со снегом. А то её так замело, аж по самую крышу. - Мама… - Дочь испуганно посмотрела на мать. – Ты слышала, что папа говорит? - Слышала… - кивнула мама. – Он правильно говорит, на Руси всё так и было. Ты крестиком вышивать не пробовала? - А это ещё зачем? - опять испугалась дочь. - Как, зачем? Надо. Я завтра же куплю тебе кучу иголок, мулине разноцветное, и будешь каждый вечер сарафаны себе вышивать! В приданом сарафаны – это самое главное... - Сарафаны? – У дочки даже голос задрожал. - Вы чего? Какие ещё сарафаны?! - Именно! Сарафаны! – Ещё больше обрадовался отец. – С завтрашнего дня все твои рваные штаны выбросим на помойку! И юбки ты теперь будешь носить длиной до щиколотки! На Руси девушки только так ходили. И волосы в одну косу заплетёшь, обязательно с одной лентой. - Какой ещё одной лентой? Да ну вас! – Таня решительно положила ключи от машины на стол. – Я вообще не понимаю, о чём вы говорите. - О Руси и приданом, - пожал плечами папа. – Ты же сама хотела, чтобы всё у тебя было как раньше. - Нет уж... - Таня развернулась и пошла в свою комнату. – Мне приданое такой ценой не нужно. - Ну, вот… – Отец взял ключи со стола, и с неохотой пошёл надевать куртку. – Придётся самому лошадок от снега освобождать. А вот Колька-то, наверное, сильно расстроится, когда узнает, что ты бесприданница? Автор: Рассказы Анисимова

Мужчина был болен. Очень болен. Острая сердечная недостаточность. Его сердце yмирало. Медленно, но верно. И последние полгода больница превратилась для него во второй дом. А точнее, в первый. Он устал, очень устал и хотел только одного — чтобы всё это быстрее закончилось. Он лежал в палате экстренной терапии, подключенный к мониторам, трубкам, и тяжело дышал. И всё закончилось. Но не так, как он предполагал и ожидал. Мотоциклист на всей скорости врезался в грузовик. Но годом ранее он подписал договор о том, что жертвует в случае своей гибели органы для других людей. Так оно и случилось. Мужчина был не в самом начале этой очереди. Совсем не в начале. Но именно он был ближе всех к операционной. Так волей случая сердце молодого человека перекочевало в его грудь. И через месяц, пройдя курс восстановительной терапии, он выписался из больницы, получив пачку таблеток и постоянные еженедельные обследования. Появившись дома, он первым делом решил навестить родителей погибшего парня. Поэтому, в конце недели он поехал к ним. Это была очень тяжелая сцена. И он смог пережить её только благодаря успокоительным лекарствам. Выйдя во двор, он всё ещё чувствовал, как мать погибшего парня обнимает его и поливает слезами. Как его отец тяжело молчит и смотрит в угол. Мужчина закурил, хотя это категорически запрещалось. Руки дрожали. И тут… Тут вдруг сердце тревожно стукнуло. Так, будто что-то надо было сделать. Что-то такое, важное. Что-то такое, необходимое. Совершенно необходимое. То, без чего жить дальше не имеет смысла. Мужчина встал и осмотрелся. Сердце бешено стучало. Но понять, что является причиной, он не мог. Поэтому, приехал ещё раз. А потом ещё. А потом стал приезжать всё чаще и чаще. Но не заходил в дом, а просто стоял посреди двора и старался понять. В чем проблема? Это стало мучить его и преследовать по ночам. Сердце бешено билось. Тахикардия была так велика, что врачи, к которым он ходил, не понимали в чем причина, и разводили руками. И тогда… Тогда он поехал ещё раз во двор, где раньше жил парень, пожертвовавший ему своё сердце. Он стоял посреди двора и прислушивался к тревожному стуку внутри. Но не мог понять, и тогда… Он закрыл глаза и дал кусочку в своей груди вести себя. Туда, куда ему будет угодно и оно… Оно стукнуло, ведя его в дальний угол. Там сердце тихонько забилось. Мужчина открыл глаза. Прямо перед ним сидел старый грязный пёс. Он низко опустил морду и, глядя на мужчину, рычал. Сердце стукнуло. Мужчина задохнулся и протянул руку. И вдруг рычание оборвалось. Старый пёс посмотрел на мужчину и жалобно заскулил. Он бросился к нему и прижался, будто давно, очень давно, знал его. И тут мужчина понял! Он понял, чего хотело его новое сердце. И куда звало. Тут жили четвероногие друзья погибшего парня. Мужчина опять закрыл глаза и пошел, спрашивая своё сердце. И оно привело его в другой конец двора. Там сидел большой, серый, грязный кот. Кот не сомневался. Коты вообще никогда не сомневаются. Он точно знал, кто идёт к нему. Но не сдвинулся с места. Хотя мужчина и пёс звали его. Кот стал что-то быстро бурчать. Всё громче и громче… Тут из ветвей высокого густого клёна вылетел маленький желтый попугайчик. Он сел на голову грязного кота, прямо между ушей. И, клюнув его в самую макушку, пискнул. Кот мурлыкнул ему в ответ и пошел к мужчине. Попугайчик держался клювом за левое кошачье ухо. — Ну. Всё, — сказал мужчина. Он это понял по тому, что его беспокойное сердце стало стучать спокойно и ровно. Он вышел на улицу со своими спутниками и поднял руку. Остановившееся такси не хотело брать их. Таксист смотрел на грязных четвероногих спутников и отказывался. И тогда мужчина вытащил из кармана купюру большого достоинства. Водитель посмотрел на деньги и, вздохнув, принялся накрывать покрывалом заднее сидение. Мужчина сел спереди, и они поехали. Таксисту было скучно и, по привычке многих водителей, он разговорился. Мужчина охотно рассказывал ему свою историю. Таксист молчал и время от времени поглядывал на грязных кота, собаку и попугая, сидевших позади прижавшись друг к другу. Потом таксист остановился и сказал, что ему надо выйти и покурить. Он долго стоял с сигаретой и что-то говорил сам себе. А потом выбросил её, так и не зажженную, и сел в машину. Он ехал по другому маршруту и время от времени останавливался. Он просил мужчину подождать и что-то покупал в магазинах. Открыв багажник, он всё уложил там. Подъехав к дому, где жил мужчина, таксист категорически отказался брать деньги. — Что же ты думаешь? — сказал он. — Я ведь тоже человек. Ну-ка, спрячь свои деньги. Они ещё тебе пригодятся. Он стал вытаскивать из багажника свои покупки. Там оказались корм для собак, кошек и попугаев, клетка и все положенные вещи для четвероногих. Кроме того, были пакеты с едой. Мужчина пытался отнекиваться, но таксист не позволил ему возражать. Взвалив тяжелую ношу, водитель пошел за человеком, ведущим пса, кота и попугая к новому дому. Там он помог искупать сперва старого грязного пса, а потом кота. Желтый попугайчик устроил истерику. Он летал и кричал, потом сел рядышком и наблюдал, как моют этой мокрой и противной водой его кошачьего друга. Мужчина и таксист смеялись и уговаривали попугая не волноваться. Пёс, кот и попугай улеглись на большой кровати мужчины и, прижавшись друг к другу, заснули. Птичка лежала на своём коте и время от времени, вздрогнув, просыпалась и хваталась клювом за шерсть. Потом, осмотревшись вокруг, попугай опять засыпал. А водитель и мужчина сели за стол. Никто из них не пил. Один был за рулём, а другому было нельзя. Но таксист наливал кока-колу и они ели, пили и смеялись. А уходя, водитель, подняв бокал, провозгласил последний тост: — Я хочу выпить, — сказал он, — Я хочу выпить за твоё сердце. За твоё чужое сердце. Ещё много раз он приезжал к мужчине и привозил ему еду и все, что мог. Они стали друзьями. И кот с собакой всегда радовались приезду таксиста. Сердце очень хорошо прижилось в груди мужчины. Так, будто всегда было там. Но иногда… Иногда ему кажется, что пёс, кот и попугай, которые, кстати, обожают его, заглядывают ему в глаза и видят в них другого человека. А иногда ему снятся сны. Незнакомые сны о незнакомых людях и местах… Тогда он просыпается, садится на кровати и долго гладит кота и собаку. И ему становится легче. Он ложится, и они засыпают. Он и его чужое, новое сердце. Автор: Олег Бондаренко