Предыдущая публикация
Сентябрь 1945 года.
,
В окне поезда проносились русские деревушки, освещенные солнцем. На неровностях недавно восстановленного полотна старенький поезд подпрыгивал и солдат стукался о стенку головой. Он больше не мог пить, не мог улыбаться, и лишь хрипя севшим за месяц голосом, обнимался со всеми, кто его обнимал, кто тряс, и кто наливал. Другие пассажиры в вагоне смеялись, радовались, обсуждали будущее и дела. Одинокий солдат посматривал на гражданских, словно на существ из другого мира. Поезд Москва-Архангельск уносил его все дальше от прошлого, и солдат мечтал уехать на край Земли, как можно дальше от воспоминаний. Его звали гвардии сержант Иван Семихин, Иван прошел от Сталинграда до Берлина, выжил и возвращался домой.
,
Позади месяц пути после демобилизации, когда сотни эшелонов возвращали солдат СССР из Европы. Доставляя до крупных городов с охапками цветов, объятьями и митингами на полустанках, эшелоны выгружали солдат. И они добирались дальше сами до своих деревень, хуторов и городов, известных и забытых Богом. Среди миллионов возвращался домой гвардиисержант Семихин:
Воспоминания о войне останутся со мной, даже на краю света. Мой полустанок посреди архангельской тайги, я спрыгиваю со ступеней в щебень, поезд трогается с места, уезжая к большим городам. Закидываю вещмешок на плечи и осматриваюсь. Ничего не изменилось за 4 года вокруг. Но все кажется теперь таким маленьким мнеСимволов Точка: 3. Пробиваю командировочное в будке на полустанке. До родительского дома 15 километров, дыхание перехватывает, хочется бежать домой со всех ног и как можно быстрей. Прыгаю в телегу, этому колхознику по пути. Трудно дышать, наворачиваются слезы. Такого я не испытывал даже под пулеметами.
,
Вижу все вокруг словно во сне: молчаливые сосны, пыль из под конских копыт усталой лошади, вопросы старика, его мозолистые руки и запавшие глаза, полные перенесенных страданий. Моя война сменилась миром, о котором я забыл, этот переход слишком резок для меня. Всё, ради чего я мечтал жить, содрогаясь в воронках под ударами бомб, все те, кто умер на моих глазах; - все это кажется несовместимым с тем, что я вижу сейчас. Слишком тихо и просто.
,
Вот и моя деревня вдалеке. Прыгаю из телеги на траву, покрытую утренней росой в лучах холодного солнца. Тишину разрывает гул самолета в небе, я падаю на землю, привычно перекатываясь с обочины вниз. Гул стихает, я встаю, не понимаю что произошло. Хватаюсь за ствол березы, смотрю на помятую траву, пытающуюся вернуться к жизни, на маленького паучка, ползущего по стеблю.
,
Иду дальше, медленно поднимаясь на холм. Моя маленькая деревенька стоит на высоком холме, обнесенная изгородью, огромное поле внизу и тропинка к ней, по которой иду. В хрустальной тишине осеннего утра слышу далекий звон ведра на отцовском колодце. Изгородь, на ней крестик, я вырезал его в 7 лет. Не замечая, перемахиваю через нее, вижу избу, родительский дом. Сердце бьется так, что становится больно в груди.
,
Перед окнами огород, в огороде сгорбилась старушка в красном, шерстяном платке, узнаю этот платок. Она не замечает меня, а я от нахлынувших чувств не могу идти, в глазах темнеет, я бессильно прислоняюсь к углу избы. Стою в нескольких шагах от нее, и не могу произнести ни слова, не могу разомкнуть побелевших губ.
,
Наконец, шепчу: Мама... Она поднимает голову, ведро с картошкой падает из обмякших рук, она хватается за жердь, тело не слушается её и сползает вниз. С трудом подхватываю мать, её слабые губы пытаются покрыть мое лицо тысячей поцелуев. В избе что-то падает, гремит, стучит, с крыльца выбегает отец и мчится ко мне. За ним бегут мои сестры, такие незнакомые и большие. Все смотрят на меня так, словно я восстал из мертвых...
Telegram
Канал "Чтобы помнили".
Следующая публикация
Нет комментариев