Предыдущая публикация
📝 #неОбычные вещи классиков
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный…
💎 Поэтесса очень любила украшения из янтаря, и в её коллекции находилось несколько бус из этого камня. Были даже чётки, которые она подарила Анне Ахматовой, – по рассказам последней, Цветаева вручила ей украшение в 1941 году в Москве во время их единственной встречи; это был «предмет священный для верующего мусульманина, т. к. такие чётки мог носить лишь человек, побывавший на могиле Пророка», и Ахматова носила их постоянно на шее и «никогда с ними не расставалась».
💎 Однако сегодня мы хотим рассказать о другом янтарном ожерелье, которое можно увидеть на одной из последних фотографий Марины Цветаевой, сделанной в 1939 году. По словам дочери поэтессы, Ариадны Эфрон, перед отъездом в эмиграцию в 1922 году они составили «Список (драгоценностей за границу)». В этом списке значились такие предметы, как карандашница с портретом генерала Тучкова IV, чернильница с изображением барабанщика, тарелка со львом (поэтесса считала, что гривастый лев на тарелке напоминает ей поэта Волошина), а также янтарное ожерелье.
💎 «Грубо гранённые, архаические «колеса» цвета тёмного пива, нанизанные на вощёную суровую нитку, – в голодный год выменянное Мариной, вместо хлеба, где-то под Рязанью, – были с Мариной неразлучны, странствовали вместе с ней по Германии, Чехии, Франции, а в 1939 году были вновь привезены ею в Россию, где и пропали в войну», – вспоминала Эфрон.
💎 Следует отметить, что, хотя янтарное ожерелье, предположительно, утрачено, в коллекции Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ) хранятся ещё одни бусы Цветаевой, которые называют янтарными, хотя на самом деле они изготовлены из корналина. Эти бусы, состоящие из 99 бусин разного диаметра жёлтого, светло-коричневого и терракотового цветов, были куплены поэтессой на блошином рынке в 1938 году и нанизаны на нить.
💎 «…Единственная моя радость – Вы будете смеяться – восточный мусульманский янтарь, который я купила 2 года назад, на парижском «толчке» – совершенно мёртвым, восковым, обогретым плесенью, и который с каждым днём на мне живеет: оживает, – играет и сияет изнутри. Ношу его на теле, невидимо. Похож на рябину», – говорила Цветаева в 1940 году в письме к переводчице Вере Меркурьевой.
Следующая публикация
Нет комментариев