Мама настаивает, дочь не хочет. Что делать, если подросток отказывается от Последнего звонка

"Я так больше не могу". Эта фраза прозвучала в учительской на перемене между третьим и четвёртым уроками. Валентина Александровна тяжело опустилась на стул и посмотрела на меня поверх очков. Скажу сразу, что мы с ней давно работаем в одной школе. Её 9 "Г" выпустился в прошлом году, и последние недели мая она только и делала, что готовилась к Последнему звонку, репетировала вальс с детьми, обсуждала с родительским комитетом организационные моменты.

— Представляешь, не весь класс хочет идти на Последний звонок, — сказала она, открывая конфету.

— Это нормально, — пожал я плечами. — Всегда есть те, кто болеет или не может прийти по каким-то причинам.Признаюсь, меня это удивило. Даша — одна из лучших учениц в параллели. Я не веду у неё предметы, но её фамилия постоянно звучала во время педсоветов и совещаний.

— А что конкретно говорит Даша? — поинтересовался я.

Валентина Александровна грустно улыбнулась и начала свой рассказ. А я слушал и думал: а стоит ли вообще идти на Последний звонок? Должен ли этот праздник быть обязательным для всех? И что делать, когда мама настаивает, а ребёнок не хочет?

Здесь хочу сделать небольшое отступление: моя дочь в этом году оканчивает школу, и у нас нет проблем ни с Последним звонком, ни с выпускным. Но история, которую рассказала моя коллега, заставила меня задуматься. Ведь уже через полтора месяца снова прозвенят Последние звонки, а следом начнутся экзамены — ОГЭ и ЕГЭ.

Лучшая ученица школы, а внутри — пустота
Даша Соколова — способная и вдумчивая девочка с аналитическим складом ума. Она не отличница по всем предметам — математика и физика ей даются легко, а вот с русским и литературой бывают сложности. Но главное её качество — она никогда не сдаётся, всегда доводит начатое до конца.

При этом у Даши непростая семейная ситуация. Мама работает на двух работах, часто приходит поздно. Бабушка, которая живёт с ними, последний год серьёзно болеет. Отца нет. Поэтому Даша привыкла всё делать сама: и уроки, и домашние дела, и за бабушкой присматривать.

— У неё никогда не было времени на глупости, — рассказывала Валентина Александровна. — Пока другие девочки бегали по торговым центрам или сидели в социальных сетях, она читала книги или помогала маме.

В школе с ней считаются учителя, уважают её самостоятельность, но с одноклассниками отношения сложные. Её не то чтобы не любят — просто не понимают. Даша не участвует в классных чатах, редко ходит на дни рождения, почти не пользуется социальными сетями. Кто-то из ребят считает это высокомерием, хотя на самом деле это просто другой образ жизни.

— Последний год был для неё очень тяжёлым, — продолжила Валентина Александровна. — Знаешь, я заметила, что она сильно изменилась. Раньше хоть иногда улыбалась, участвовала в дискуссиях на уроках, а теперь как будто в скорлупу спряталась. На классных часах сидит с отсутствующим видом. На школьные мероприятия приходит в последний момент и уходит первая.

Я хорошо знаю этот взгляд — когда ребёнок морально выгорел. Когда нет сил даже на то, чтобы улыбаться и делать вид, что всё хорошо. Мы, учителя, часто видим это у себя, но редко замечаем у своих учеников.

— Вчера я разговаривала с её мамой по телефону, — сказала коллега. — Она настаивает, чтобы Даша шла на Последний звонок. Говорит: "Это же память на всю жизнь! Как можно пропустить?" А девочка молчит и не соглашается. И что мне делать? Заставлять её? Или принять её решение?
Разговор с классным руководителем
После уроков Валентина Александровна попросила Дашу задержаться. Они сели в пустом классе — учитель за своим столом, ученица — за первой партой.

— Даша, я хотела поговорить с тобой о Последнем звонке, — начала Валентина Александровна.

Девочка напряглась. По тому, как она сжала лямку рюкзака, было понятно — разговор будет непростым.

— Твоя мама очень хочет, чтобы ты пришла. И я, честно говоря, тоже. Ты одна из лучших учениц, и твоё отсутствие будет заметно.Эти слова прозвучали так неожиданно и так искренне, что классная руководительница на мгновение растерялась.

— Что ты имеешь в виду?

— Знаете... я устала быть сильной. Устала оправдывать ожидания. Мама работает на износ и гордится моими успехами. Учителя ставят меня в пример. А я... я просто хочу побыть одной. Без фотографий. Без речей. Без этого праздника, который почему-то называют "последним звонком", хотя всем известно, что мы ещё месяц будем ходить на консультации и экзамены.

Валентина Александровна внимательно посмотрела на девочку. За годы работы в школе она видела разное: и слёзы, и истерики, и молчаливый протест. Но такой откровенный разговор случился, пожалуй, впервые.

— У меня настоящая паника начинается, когда я думаю о том, что придётся стоять на сцене, — продолжила Даша. — Все будут смотреть, а я... Я не знаю, смогу ли сдержаться и не разреветься от усталости. Этот праздник не для меня. Совсем не для меня.

В её голосе не было ни капризов, ни подросткового бунта. Просто честность и какая-то недетская усталость. Валентина Александровна почувствовала, что за этими словами — глубокая боль и страх, который нельзя игнорировать.

— Мама говорит, что я должна пойти. Что я пожалею, если пропущу. Что фотографии останутся на всю жизнь... — Даша подняла глаза. — Но я не хочу фотографии, где стою с вымученной улыбкой. Я лучше вообще не пойду.

Нужен ли праздник тем, кто не чувствует радости
Валентина Александровна не могла выбросить этот разговор из головы. Вечером, проверяя тетради, она всё думала и думала о словах Даши. И действительно: зачем нам Последний звонок? Для кого он? Для детей или для нас, взрослых? Для родителей, которые хотят красивые фотографии на память? Или для системы образования, которая отчитывается о проведённом мероприятии?

— Знаешь, — рассказывала она мне на следующий день, — я вдруг осознала, как часто мы заставляем детей быть "праздничными". Улыбайся, радуйся, позируй для фото... А что внутри — никого не волнует.

Я понимал, о чём она говорит. Сам сколько раз наблюдал на линейках и выпускных вечерах глаза детей, которые считают минуты до конца официальной части. Которые стоят там, потому что "надо" и "так принято", а не потому что им действительно хочется.

— Помнишь свой Последний звонок? — спросила Валентина Александровна.

Я честно ответил, что почти не помню. Какие-то обрывки: белые рубашки, цветы, речь директора. А вот встречу с одноклассниками потом, без официоза — помню очень хорошо.

— А Даша ведь не просто так отказывается, — продолжила коллега. — Быть сильной девочкой — тяжело. Быть честной — ещё тяжелее. И она набралась смелости сказать правду: "Я не хочу притворяться".
Меня зацепила эта фраза. Сколько раз в жизни мы сами притворяемся? Изображаем радость, когда на душе кошки скребут. Улыбаемся на фото, хотя внутри — пустота или боль. И зачем? Ради чьих-то ожиданий? Ради галочки в отчётах?

— Я всю ночь думала. А потом позвонила её маме, — сказала Валентина Александровна. — Честно рассказала о нашем разговоре с Дашей. О том, как она устала и как ей тяжело даётся вся эта публичность.

— И что сказала мама?

— Сначала не поняла. Говорила, что это капризы, что дочь просто хочет привлечь внимание. А потом... заплакала. Оказывается, она давно замечала, что с Дашей что-то происходит. Но списывала на подростковый возраст, на гормоны, на усталость от учёбы.

Валентина Александровна тяжело вздохнула.

— Знаешь, я поняла одну простую вещь: Последний звонок — это не про галочки и фотографии. Это про чувства. А если этих чувств нет — то и праздника не будет, как ни старайся.

Неформальное прощание вместо пафосного праздника
В итоге Даша не пошла на праздник в актовом зале. Не было ни громких речей, ни белых бантов, ни торжественного шествия по коридорам школы. И для многих это показалось бы поражением: и для классного руководителя, и для мамы, и для самой системы, которая не терпит исключений.

Но Валентина Александровна сделала кое-что важное.

— Я поговорила с родителями и детьми из класса, — рассказывала она. — Объяснила, что после экзаменов мы соберёмся в парке — просто посидим, поболтаем, попрощаемся по-человечески. Без официоза, без нервов, без принуждения.

— И как отреагировали? — поинтересовался я.— А Даша? Она придёт?

— Обещала прийти. Потому что это будет "настоящий последний звонок". Без суеты, с близкими по духу. Там, где можно и помолчать, и погрустить, и посмеяться — и всё это будет искренне.

В словах Валентины Александровны было столько убеждённости, что я невольно задумался: а ведь и правда, настоящее прощание — оно неформальное, но искреннее. Не ради фотографий в альбоме или историй в социальных сетях. А ради того, чтобы каждый унёс в душе частичку тепла.

— С мамой Даши было сложнее, — призналась коллега. — Ей хотелось этих традиционных фотографий с цветами и лентами. Но потом она позвонила мне и сказала: "Знаете, я вдруг вспомнила свой Последний звонок. Мы тоже собрались потом у реки, сидели до темноты. И эти воспоминания гораздо дороже, чем официальная часть".

Валентина Александровна улыбнулась:

— И тогда я поняла, что всё сделала правильно.

Меня часто спрашивают: "Как вы относитесь к тому, что дети не хотят участвовать в школьных мероприятиях?" Честно? С пониманием отношусь.

Потому что есть огромная разница между насильно организованным весельем и настоящей, искренней радостью. И если ученик говорит: "Я не хочу", — это не значит, что он плохой. Или неблагодарный. Или избалованный.

Это значит только одно: он честен. С собой и с нами. И это дорогого стоит.

А Последний звонок... Это всего лишь символ. Но символы работают, только когда они наполнены смыслом. Иначе — это просто ещё одно мероприятие для галочки, которое забудется на следующий день.

Пишите в комментариях, как у вас проходил Последний звонок. Были ли ученики, которые не пришли? И что вы сделали, чтобы они почувствовали себя нужными?