Предыдущая публикация
Ольга вытаращила глаза.
– Надь, так ты знала чё ли? Он писал тебе?
Надежда глянула на нее сердито.
– Чего это знала?
– Ну, ну то, что-о...
Надежда бухнулась на табурет.
– Скажешь ты или нет! Тянет и тянет... Чего там?
– Так ведь не один он приехал. Жену привез, – быстро пробубнила Ольга.
Надя перевела глаза на окно, посмотрела куда-то вдаль, выше шиферной крыши коровника, молча поднялась и продолжила катать тесто.
Ольга только сейчас вдруг поняла, какое это большое горе для подруги. Она догадывалась, что меж Надькой и Пашкой происходило что-то неладное, но не хотела даже верить. Три года Надежда ждала его из армии. Все знали, что она – Пашкина невеста. Считали, что приедет он – и свадьба. Надюха с матерью Пашиной уж до того близки стали, что та ее дочкой зовёт. А тут...
Ольга стянула ботинки с налипшими травинами, прошла, села на скамью у печи.
– Надьк, она страшненькая. Где только выискал такую, – тихонько сказала Ольга.
– Мне все равно, – нарезая тесто на одинаковые кругляшки, сжатыми губами ответила Надя.
– Ага. Маленькая, худюшшая, волосы подрезаны, как у мальчонки нестриженного, а пальтишко куцее. Вместо платка – блин на голове. Как его – баретка.
– Мне все равно, – твердила Надежда.
Ольга не выдержала, резко пересела за стол, чтоб быть лицом к подруге и затараторила в сердцах:
– Как же! Как же он так! Ты ждала, ты вон даже на танцах встороночке. Все ведь знали – ждёшь! А он! А он скотина последняя после этого, Надь! Ведь три года, три года... Могла б уж замужем быть давно!
– Могла бы, – Надежда опять посмотрела вдаль, подумала о своем.
– Да... Помню, как артист-то за тобой ходил! Чего, не помню что ли? В городе б жила королевой. А ты вот... А он... Скотина – Пашка.
Надежда молча месила кругляшки теста. Месила жёстко, напористо, давя кулаком, как будто тесто и было виновато в ее беде.
Оля ещё что-то говорила, вспоминая преданность подруги жениху, а Надя все месила.
– Надь, чего делать-то? – закончила Оля, во все глаза глядя на Надежду.
– Ничего. Хорошо все. Женился же, пусть живёт.
– И ты хочешь вот так им простить? Вот так вот и простить этого гада? Я б ему... я б ему... Я б ему глаза повыцарапывала. И этой подорве заодно!
– Она-то тут при чем?
– Как это не при чем? Как не при чем-то? А то не знают они там, в армиях этих, что парней дома девки ждут! Знают все прекрасно. Только и думают, как увести, стервы! Нельзя так оставлять это, Надьк, нельзя! Доказать ей надо, что нельзя так. Ведь не сравнить даже вас. Ты и она... да рядом не поставишь. Вот и надо помочь ему разобраться, чтоб бежала она отсель, аж пятки шоб сверкали... А тетя Шура как любит тебя, а... Мать говорит, что к Зиновьевым прибегала, еле успокоили.
– Ох, да. Жаль тетю Шуру-то...
– А тебя не жаль? Себя тебе не жаль? Ну вот что... Ты б поплакала, а то зажалась вон. Хоть бы Колька твой прибежал что ли. А где он?
– Да с пацанами на речке, рыбу ловят.
– Нельзя тебе одной-то. Никак нельзя. Я побегу, а то у меня там дядь Гена кормушки сбивает, мать помогать велела. Но ты не бойся, мы придумаем чего-нибудь. Прибежит к тебе, как миленький.
– Не надо мне...
– Ну, ну...ладно-ть. Отойдешь чуток, там и решим.
Ольга натянула боты и умчалась. Надежда подумала, что ни к какому дядь Гене она не побежала. К Таньке, наверняка, новость обсуждать.
Надя вымыла руки, зашла в зал и с глухим рыданием бросилась на подушки, сминая в руке жёсткие тюлевые накидушки. Было так больно...
***
Весть о том, что Пашка Богатинов вернулся из армии с женой, разлетелась по улицам, а потом и по всему селу. К избе Богатиновых потянулись родственники и знакомые. Захлопала калитка, впуская и выпуская гостей, зазаглядывали кумушки-соседки, прибегали к Пашке друзья.
Пришла и осталась в избе жена старшего Пашкиного брата Наталья с сынишкой. Она с тоской поглядывала на удрученную мать.
Зоя от такого скопления людей растерялась.
В дом зашла она со светлой улыбкой. Паша решил сделать матери сюрприз – о своем приезде сообщил, а вот о том, что приедет не один, ни написал. Да и день точный родня не знала.
И мать на пороге никак не могла понять – что это за девушка? По дороге сын кого повстречал что ль? Уйдет сейчас... Она улыбалась, охала, обнимала сына, что-то говорила, кивала, пока отчётливо не услышала:
– Мам, Зоя – жена мне. С нами жить будет.
– Кто? – переспросила Шура в замешательстве.
– Жена. Мы поженились, мам, – Пашка сиял улыбкой.
Шура плетьми уронила руки и долго, не мигая, глядела на смущенную Зою. А Зоя глубоко вздохнула, посмотрела на Пашу в поиске подсказки – как быть? Обнимать, вроде, уж неправильно будет. Молчать – неловко.
– Здравствуйте, а мы Вам подарок привезли, – ляпнула Зоя первое, чего пришло в голову.
– Вот те и подарок! – вздохнула мать, имея в виду, конечно, не то, что лежало в чемодане.
Пашка занёс чемодан в большую комнату, показал Зое на кровать в закутке за шкафом, бросил на нее чемодан, сказал, что это их постель. Зоя присела рядом с чемоданом, открыла его и тут же закрыла. В дом уж приходили люди.
– А ну-ка, Пашка! Покажись! Ооо! Возмужал-то! Давай в бригаду к нам! А где ж жена? А ну, показывай! Говорят, меньше воробья, – раздалось с кухни.
Зоя заправила короткие волоски за уши, посмотрела в большое зеркало, висящее на стене, вышла на кухню. Она, и правда, была немного другой. Не такой, как местные женщины.
Крупный мужчина стоял посреди небольшой кухоньки, загромождая почти всё пространство.
– Здравствуйте, – поздоровалась Зоя, скромно стоя за его спиной.
Он обернулся:
– Эх, курячье вымя! И верно – воробей. Ну, здорово, здорово! – и на лице явное разочарование.
– Хорошего понемногу, – отшучивался Павел, – Садитесь, дядь Вась.
Потом заходил ещё народ. Зоя была в спортивных штанах, закрученных чуть ниже колена, в простой кофточке, которую надела в дорогу. Оделась так, как одевалась в дорогу всегда, когда ездили они в институте в поездки, ходили в походы.
– Наверное, надо переодеться, – шепнула она Пашке, – А то, прям, смотрины какие-то, а я...
– Так переоденься...
Зоя прикрылась в комнате, открыла чемодан, выбирая платье. Все ее богатство уместилось в него. Нарядов у нее практически и не было. Выбрала самое лучшее –светло-серое платье с отложным воротничком. Но только стащила с себя штаны, как в комнату зашла Наталья, невестка Паши.
– Я это, не стесняйся, – она бухнулась рядом на кровать, – Чего тут у тебя? – заглянула в чемодан, – О, сорочка милая, подаришь?
Эта сорочка очень нравилась Зое. Это было единственное ее красивое белье.
– Берите. Только...
– А да... Мала будет, совсем крохотная. А ещё чего есть? – она бесцеремонно пошарила в белье Зои, – Вот этот платок ничего.
– Нравится? Возьмите.
В комнату без стука забежал сын Натальи, мальчик лет пяти. Зоя скорей натянула на себя платье.
– Так это и все твое приданое? – спросила Наталья.
– Какое приданое? Я уж думала, это пережиток, – Зоя не знала, куда можно убрать штаны, подвинула к себе чемодан, засунула вещи туда.
– Приданое – не пережиток. Приданое каждая девка копит. А тебя чего, мать не научила?
Мальчонка высунулся в кухню, где сидели очередные гости и громко констатировал:
– А у Пашкиной жены даже приданого нет. Вот!
– Я думаю, меня Паша не за приданое полюбил, – уже насупилась Зоя.
– Да ну, а за что ж тогда? Может скажешь, – смеялась Наталья, но незлобливо, – Чего суешь-то в чемодан, вон же шкаф.
Она смело открыла шкаф, подоставала белье с полок, сгружая все на кровать ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ...
Следующая публикация
Комментарии 1