Предыдущая публикация
Супонинский Александр Анатольевич, один из выживших псковских десантников 6 роты.
Тот бой в Аргунском ущелье стал в жизни Героя России Александра Супонинского переломным моментом. Она разделилась на ДО и ПОСЛЕ…
— Мы были как все, нас изменила война…
За семь лет, прошедших после боя, о героическом подвиге 6-й роты псковских десантников под Улус-Кертом на высоте 776.0 написаны сотни статей и не одна книга, сняты несколько телефильмов. Подвиг стал доказательством мужества и стойкости наших солдат и офицеров, символом для всех десантников. Бойцы подполковника Евтюхина стали современными панфиловцами.
— Мы – десантники! Мы до конца выполняли свой долг и остались верными присяге! Никто не струсил, не бросил оружия, не сдался, не убежал! Все бились до конца! За себя, за братишек, за Родину! Лучшие люди погибли! Лучшие! Теперь главное – чтобы их помнили. – Глаза Героя загораются яростным огнём. Он очень переживает…
Родился Саша 3 апреля 1978 года в селе Шешминка Черемшанского района Татарской АССР в семье сельских интеллигентов. Семья Супонинских в небольшом, на сорок дворов, селе известна и уважаема. Дети, Саша и две сестрёнки, росли в тепле и заботе, учились хорошо, не ленились помогать родителям. В 1995 году Саша, окончив школу, поступил в Чистопольский совхозтехникум. Параллельно учёбе активно занимался спортом, в основном единоборствами. Выучившись на техника-механика, осенью 1998 года парень сам явился в военкомат, хотя мог отмазаться от армии, но не стал, пошел служить. И ему повезло – попал в воздушно-десантные войска. Александр мечтал об этом с детства.
Три месяца учёбы в 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии пролетели быстро. После сержанта Супонинского направили в 104-й парашютно-десантный полк, что под Псковом.
Время шло, некоторые из друзей Саши в составе сводного батальона полка уже повоевали в Кадорском ущелье Дагестана и вернулись в Псков, некоторые готовились к командировке в Чечню.
— У нас считалось, что кто не воевал на Кавказе, тот как бы и не служил. Вот и собрались мы с сержантами, кто на карантине служил, и пошли к комбату подполковнику Евтюхину проситься в Чечню. Короче, уговорили его. Берите, говорит, свои РД, собирайтесь, и вечером чтобы были у меня, — вспоминает Александр. – Зачислил он нас в 6-ю роту, и уже совсем скоро мы вылетели в Моздок, оттуда в Чечню.
Перед командировкой написал письмо родителям, сообщил, куда еду. Пообещал вернуться живым, но на всякий случай добавил, чтобы в случае моей гибели никого не винили. На войну я попросился сам.
Помню, стояли в Ведено, Ца-Ведено, затем выдвинулись в Аргунское ущелье. Первое боестолкновение, в котором я принял участие, было 8 февраля. Тогда, после непродолжительной, но жёсткой перестрелки боевикам пришлось отступить, а у нас – ни раненых, ни убитых. До боя на высоте 776.0 серьёзных столкновений не было. В основном боевики обстреливали наши блокпосты по ночам, иногда постреливали и днём, но обходилось без потерь.
После того как части Минобороны и внутренних войск МВД России полностью овладели Грозным, крупная группировка чеченских боевиков отступила в Шатойский район, где 9 февраля была блокирована и к 27 февраля разбита. Спасаясь от полного разгрома, большая группа боевиков, которую возглавлял одиозный главарь Руслан Гелаев, прорвалась в северо-западном направлении и осела в селе Комсомольское под Урус-Мартаном, а бандгруппы Хаттаба, Абу Валида и Шамиля Басаева пошли в северо-восточном направлении через Улус-Керт в сторону Дагестана.
28 февраля полковой тактической группе 104-го гвардейского полка ВДВ поставили боевую задачу – выйти на рубеж юго-восточнее села Улус-Керт и не допустить прорыва боевиков в направлении сёл Махкеты, Киров-Юрт, Элистанжи, Ведено.
— Мы снялись с блокпостов в Веденском районе и выдвинулись на рубеж на БМДшках. Уткнувшись в горы, спешились, а техника вернулась на блоки. Роту вёл командир батальона подполковник Евтюхин.
Обошли реку, долго шли вверх по пересечёнке, и 29 февраля дошли до высоты 776.0, где оставили один взвод. Разведка, а вслед за ней три взвода – отправились дальше. Насколько я понял, мой взвод должен был дойти до окраины Сельментаузена и закрепиться там, но в полдень разведдозор у горы Исты-Корд столкнулся с группой боевиков. Завязался бой, и комбат во избежание потерь приказал всем отойти назад к высоте 776.0.
Командир роты Молодов, который с группой бойцов пошёл на помощь разведчикам, погиб одним из первых. Его убил снайпер. Вообще, снайперы у «духов» работали очень грамотно.
Боевиков было много, но точного количества я не знаю, сосчитать было невозможно, шёл бой. О том, что «духов» там собралось более двух тысяч, я впервые услышал только в госпитале.
Нас обстреляли из миномётов и постепенно окружили. Лупили почти в упор из автоматов, пулемётов, подствольников, гранатомётов. Месиво страшное! Когда мы забирали тело убитого ротного, меня ранило – осколок вонзился в колено. Нас, «трёхсотых», сначала было пятеро, и комбат сразу организовал нашу эвакуацию. Мой лучший друг младший сержант Костя Кривушев, рискуя жизнью, вытащил меня из-под огня и оказал первую помощь. Да что говорить, все пацаны помогали раненым как могли!
Костя Кривушев позже погиб. Он родом с Севера, из посёлка Ыджыдъяг Удорского района Республики Коми. Отличный был парень, жаль его очень…
Вечер был пасмурный, сырой, туман лег плотный — в метре от себя ничего не видно. Евтюхин просил поддержки вертолетов, и они прилетели, но помочь нам не смогли. Но я летчиков не виню. Отвратительная погода, густой лес, боевики, подобравшиеся к нам вплотную, – всё это мешало им вести прицельный огонь. А если бы стали стрелять вслепую, то могли такого натворить!
Ранним утром 1 марта неожиданно пришла подмога — майор Доставалов и с ним ещё 14 человек. Но «духи» шли на нас волнами, не давая передышки. Со всех сторон ад кромешный: крики, ругань, предложение сдаться, рукопашные схватки, гибель ребят. Из боеспособных на высоте нас осталось несколько человек: Евтюхин, Доставалов, капитан Романов, Поршнев и я. Боевики были буквально в трёх метрах, так близко, что я слышал их смех, издёвки. Было очень страшно. Комбат по рации огонь артиллерии на себя стал вызывать, а я в какой-то момент не выдержал и решил покончить с собой. Думаю, лучше смерть, чем плен. Спасла артиллерия. Снаряды артиллеристов прижали «духов», у меня появилась надежда. Я пришёл в себя, воспрянул духом, стал еще яростней стрелять по боевикам.
Когда погибли Доставалов и Евтюхин, я пересчитал оставшиеся боеприпасы. Не густо – 6 патронов... Романов, вставив последний магазин с патронами в автомат, сказал: «Кто-то должен выжить и рассказать о нас правду. Уходите, пацаны, я вас прикрою»... Всего 27 лет ему было, капитану…Я потом в Москве с его вдовой, встречался, дочерью. С родителями созванивался. Хорошие они люди.
Я поковылял вниз по склону, а Поршнев, контуженный, встал в полный рост и пошёл. У него из ушей и носа кровь льется, голова не соображает. Он шёл, качаясь из стороны в сторону, как пьяный. Боевики стреляли в нас из подствольников, но не попали. Возможно, прикрыли деревья и кусты, покрывавшие склон, но дно оврага было чистым, и уничтожить нас не составляло труда. Кто знает, может, «духи» просто не захотели нас убивать…
Овраг был извилистым, и скоро мы вышли из зоны их видимости. Примерно через километр выползли к своим – шла запоздалая подмога.
Почти сразу за нами пришёл Женя Владыкин. У него боеприпасы кончились, и в рукопашной от удара прикладом в лицо он потерял сознание. Боевики приняли его за убитого, раздели и бросили. Очнувшись от холода ночью, полуголый Женя нацепил чей-то бушлат и штаны, и пошел искать своих вниз по реке. На нём даже сапоги чужие были.
После нашёлся Тимошенко. Раненый, весь в крови. Почему-то боевики непременно хотели его убить, долго его искали, но он выжил. Как выбрались Христолюбов и Комаров, я не знаю.
Сколько погибло боевиков, как забирали тела погибших наших ребят, что из себя представляла высота после боя, я не видел. Там я больше никогда не был. В числе тех, кто на следующий день поднялся на высоту, был Сергей Захаров, братишка моей жены. Он и рассказал, что осталось от роты и стало с местом, где она пала.
Меня эвакуировали в госпиталь в Моздок, оттуда в Тверь. Тверской госпиталь запомнился профессионализмом медперсонала, сплочённостью раненых пацанов, хотя мы все были из разных родов войск и разных частей. После выздоровления дослуживал в родной части в Пскове. Уволился 3 августа 2000 года.
МУЖЕСТВО: ВЕРНУВШИЙСЯ ИЗ АДА
Указом Президента РФ № 484 от 12 марта 2000 года за мужество и героизм, проявленный в бою с террористами, 22 десантникам было присвоено звание Героя России (из них 21 — посмертно), 69 десантников стали кавалерами ордена Мужества (63 из них — посмертно).
Вернувшись из армии, Александр не мог найти работу: отказывали сразу, едва узнав о звании Героя. Ему полагались льготы, а с таким слишком хлопотно связываться. Только поддержка родных и близких удержала Александра от необдуманных поступков, тяге к спиртному.
— Я жил на успокоительных уколах. Два года вообще не пил спиртного, бросил курить…
Повезло, через друзей отца Сашу приняли на работу в городе Альметьевске. Он с энтузиазмом приступил к труду слесаря-ремонтника на заводе АЗПН. При поддержке помощника Президента РФ Сергея Ястржембского, фондов «ВДВ — Боевое Братство» и «Воины Духа» удалось получить бесплатную квартиру от государства.
— И мэр Альметьевска Фоат Комаров мне здорово помог. Во всём. Спасибо ему!
В феврале этого года Альметьевская муниципальная школа № 16, по желанию учащихся и педагогов стала называться школой имени Героя России Александра Анатольевича Супонинского. Ученики старших классов совместно с учителями истории собственноручно создали прекрасный стенд, посвящённый подвигу Саши и всех десантников 6-й роты. В городском музее воинов-интернационалистов открыта экспозиция с фотографиями и документами Героя.
Жизнь потихоньку наладилась. Саша вместе с женой Людмилой воспитывает двоих дочерей – Надежду и Ирину. Работает на самом престижном предприятии Татарстана – в нефтяной компании «Татнефть», заканчивает обучение в нефтяном институте, строит далеко идущие планы. Но войну помнит.
— Мы были как все, но война изменила нас… Разве можно забыть войну? Всегда смотрю новости, слежу за обстановкой в Чечне, переживаю. Память людская – она бесконечна. Для меня очень важна память о моих погибших братишках, десантниках 6-й роты…
Раян ФАРУКШИН
Следующая публикация
Комментарии 2