НА СВОЁМ МЕСТЕ...
#ИринаМалаховскаяПенА больше всего Татьяну разрушало то, что у неё отняли мечту. Отняли, бросили на пол, и растоптали. Как несерьёзную, несущественную. А может она была бы счастлива, если бы стала актрисой? Да не может! Точно была бы!
- У нас династия! Все в семье врачи, и ты должна. – сказала непреклонная мама.
Отец, отдыхающий за чашкой кофе с газетой после сложного дня, в котором было несколько операций, кивнул головой. Дискутировать ему не особо хотелось, в целом он был согласен с женой. Но и дочь было жалко. Таня всё в какой-то самодеятельности в школе участвовала. В театре, да в музыкальном коллективе. Не было у неё тяги к медицине. Но Люся права… династия – великое дело! Они, Самохины, врачи уже не в первом поколении.
- Мама… папа… но я хочу поступать в театральный!
- Блажь какая! – отрезала мать. – Дед-профессор в гробу перевернулся. Ты идёшь в медицинский, как и решено. А все эти глупости выветрятся у тебя из головы, когда ты повзрослеешь и станешь врачом.
Таня проплакала всю ночь. Сил противостоять властной матери у неё не было. Мать управляла госпиталем, куда дочке было с ней спорить. Таня покорно пошла в медицинский, мучаясь, разрываясь на части. Она чувствовала себя актрисой, видела себя на сцене. Или в кино на экране. А со шприцем или скальпелем – нет, не видела.
Замуж Таня вышла за однокурсника. Как и её родители, Таня с Андреем работали вместе. Детей решили рожать после ординатуры, когда состоится карьера. Разница между ними была в том, что Андрей свою профессию любил, и был на работе лёгким и радостным. А Таня ненавидела свою работу. Как можно лечить людей, когда медицина – не твоё?! Но мама держала руку на пульсе, и ни за что бы не позволила Тане «разрушить свою жизнь». Да и годы всё щёлкали и щёлкали, отдаляя Таню от заветной мечты. Уже миновала она возрастной порог, установленный для поступления на актёрское. Особенно для девушек.
- Ну? Что я тебе говорила? – спрашивала мама. – Живёшь нормальной человеческой жизнью. Пользу людям приносишь. А сейчас бы кривлялась. Фу.
- Да, мама. Конечно, мама. – отвечала Таня, чувствуя, как болит сердце.
Она, конечно, уже засунула свою мечту в самый дальний угол. Ну, не всем же быть актрисами, в самом деле! Но медицину Таня от этого больше любить не стала. И ощущение «не на своём месте» преследовало её постоянно, особенно в рабочие часы.
А потом муж изменил ей с медсестрой.
- Она весёлая и лёгкая. А ты, Тань, тяжёлый человек. Ты вечно всем недовольна. Я больше так не могу.
Надо отдать должное, Андрей ушёл работать в другую больницу. И медсестру свою забрал.
Фото из открытых источников Яндекс
- Дура! – отрезала мать. – Мужика удержать не смогла.
- Да зачем его удерживать? Если ему так лучше.
Таня стала выпивать. Осознав своё бесконечное одиночество, и в семье, и в работе, она попробовала разок – полегчало. И покатилось. Сначала каждый вечер понемногу. Потом уже и помногу. А на работе становилось легче, если выпить стопку спирта. Руки не так дрожали.
- Ты спиваешься, дорогуша. – сказала как-то себе Таня, изучив в зеркале мешки под глазами, которые всё сложнее было замазывать. – Ты спиваешься!
А потом подумала: ну и что с того, что спивается? Она же не практикующий хирург. Обычный терапевт в стационаре.
Так и жила. А потом стало хуже. Тихо, без мучений и болезней, ушли родители. Один за другим. Сначала умерла мать от сердечного приступа. А потом отец тихо скончался во сне: он не представлял себе жизни без любимой Люси.
Таня поднажала в употреблении спиртного. Слишком жаль ей было себя. Жизнь не удалась – работа нелюбимая, муж бросил. Так ещё и родители умерли. И осталась она на свете одна-одинёшенька. Была бы она хоть врачом по призванию – не была бы такой одинокой. Любовь с медициной – тоже любовь. Вон, травматолог их, Виктор Палыч, тоже за воротник закладывает дай Боже. А врач от Бога. Лучший травматолог на всю Москву.
А больше всего Татьяну разрушало то, что у неё отняли мечту. Отняли, бросили на пол, и растоптали. Как несерьёзную, несущественную. А может она была бы счастлива, если бы стала актрисой? Да не может! Точно была бы!
Как-то раз, с жуткого похмелья, Таня перепутала названия препарата для капельницы. У пациента возникла аллергическая реакция вплоть до отёка Квинке. И спасло его, собственно, то, что находился больной в стационаре. Нет, врачи ошибаются. Но для Тани это стало последней каплей.
- Может, лучше пить бросить? Без работы совсем сопьёшься. – угрюмо сказал заведующий, глядя на Танино заявление. – Ну, не умер же Квасков! Чего ты нагоняешь? Главное, спасли.
- А если завтра кого-то не спасут?! – воскликнула она, сжимая одной рукой вторую, чтобы скрыть тремор. – Мне вообще не надо было сюда приходить.
- Куда? В больницу?
- Всё ты понимаешь, Саныч. Не придуривайся. Сюда, в медицину.
- А жить ты на что собралась?
- В родительской квартире жить буду, а свою сдам. – сказала Таня. – Подписывай, Иван Саныч. Отпусти меня с Богом!
Таня распределяла деньги грамотно. Немного на еду. Остальное – на спасительную жидкость. Ничего… ничего… скоро можно будет ещё пенсию оформить по возрасту. Как же так жизнь-то пролетела? Как один миг!
Кравченко дико злился. Для одного эпизода, который внезапно пришёл ему в голову накануне съёмочного дня, никак не находилась актриса. Сцена была по задумке интересной. С маргинальным налётом. Пьяная бабка-нищенка, в прошлом интеллигентная особа, сегодня просящая милостыню, должна была намертво прицепиться к главному герою. Планировалось, что это дополнительно раскроет характер героя.
Кравченко снимал авторское кино. Хорошее. Но не все выдерживали его завихрений. Вот придумает Игорь что-нибудь, и хоть стой, хоть падай. И денег-то толком в проекте нет, а требования как у Спилберга. Вот сегодня, вынь да положь ему бабку.
- Просто выберите игровую из массовки, нарядите в лохмотья, и пусть сделает, что требуется. Доплатите.
Ишь, деловой какой. Доплатите! А бюджета-то и нет ни…
Никто из актеров массовых сцен не справился. Кравченко стал мрачнее тучи и велел кастинг-директору обзвонить всех актрис, которые были свободны сегодня. Почти все были заняты, а кто откликнулся – не подошли. То по возрасту, то по типажу. А то Игорю не нравился результат. Он всё больше хмурился.
- Мать твою, что, во всей Москве никто бабку сыграть не может?
- Игорь, так если бы мы заранее знали…
- Заранее я сам не знал! А по локации мне сюда бабка нужна. Вот аккурат к этой стеночке. Завтра уже снимаем на квартире.
Как раз у той стеночки, у которой по задумке режиссера должна была развернуться яркая сцена, образовалась какая-то возня. Слышался голос администратора:
- …нельзя… обойдите…
И в ответ сварливый пьяненький голос. Перепалка явно набирала обороты. Кравченко прислушался.
- Вот же. Ну вот же! Эй, кто там? Лёня, тащи сюда!
- Игорь, да тут бабка какая-то! Бухая. Говорит, что обходить не будет.
- Да не будет, и не надо! Волоки её сюда. Я на неё посмотрю.
- Что значит, волоки? Я что вам, мешок с картошкой?! – воскликнул пьяный возмущённый голос.
Бабка была непонятного возраста. То ли пятьдесят ей, то ли шестьдесят. И следы интеллигентного прошлого на лице. Не пропила, надо же.
- Как вас зовут? – резко спросил Кравченко.
- Татьяна.
- В кино сняться хотите?
Таня даже протрезвела от неожиданности. И чуть не заревела.
- Ну, что? Да-нет? – поторопил молодой режиссёр с усами.
- Да. Да! Конечно, да!
Кравченко попятился и помахал рукой перед собой.
- Кофе ей. И текст! Сделаем пробу.
Так она попала на съемочную площадку. Так оказалась в фильме. И даже гонорар ей заплатили, правда совсем небольшой. И фамилию записали, и в титрах указали. А потом снова – одиночество, пустота, бутылка.
- Кравченко, ты где бабку такую колоритную взял?
Звонил режиссёр коммерческих проектов, Николай Зиновьев.
- Какую бабку? Ты о чём? – не понял Игорь.
- Да в твоём «Повороте прямо» на улице милостыню просит. Чуева хватает за штаны, и матерится.
Игорь вспомнил. Да так чётко, как будто всё было вчера.
- А-а! Слушай… это просто какая-то прохожая бабка. Пьяная.
- Ты как всегда, в своём репертуаре! – хохотнул Зиновьев. – А мне вот такая бы пригодилась. В сериал. Но раз такое дело…
Игорь весь день думал об этой чертовой бабке. Не мог забыть, почему-то. Потом узнал у администратора группы её фамилию, и нашёл адрес. Что-то в ней такое было, в этой Татьяне Самохиной. Как у неё загорелись глаза от слова «кино». И протрезвела она махом. И ведь сыграла хорошо, зараза. Талантливо!
- Здрасьте… - попятилась Татьяна, открыв дверь.
- Вы меня помните?
- Помню. Вы меня в кино сняли. Мечту детства исполнили. – женщина совершенно очевидно собралась пьяно рыдать.
- Отставить! – скомандовал Кравченко. – Есть разговор.
Он вызвал ей мед. помощь. Татьяну прокапали. И только тогда Кравченко, матерясь про себя за потраченное не пойми на что время, поговорил с женщиной по душам.
- Сколько лет вам?
- Пятьдесят четыре. Нет! Пятьдесят три. Точно.
- Нормально так вы заливаете. Не помните, в каком году родились.
- Я скорее не помню, какой сейчас год. – усмехнулась она. – Мне оно и ни к чему вроде.
Игорь перезвонил Зиновьеву и попросил попробовать Татьяну на роль.
- Ты тронулся, что ли, Игорек? – насмешливо спросил тот.
- Попробуй. Если ничего не выйдет, всё просто вернется на свои места. Никто ничего не потеряет. И она в том числе.
- Да тебе это зачем?
- Ты ж мне и напомнил про неё, чёрт старый! Будешь пробовать, или нет?
- Ну, пусть приходит. – вздохнул режиссёр.
Тане дали роль матери героини. Она с остервенением кинулась играть то, чего у неё самой никогда не было. Материнство. Зиновьев смотрел на женщину, поражаясь её органичности, и думал, как расширить роль Самохиной во втором сезоне.
Татьяна больше не пила. А зачем? Теперь было не больно. Хорошо было. Как же хорошо на своём месте, господи ты боже мой!
В одном из интервью, спустя четыре года с начала её внезапной актёрской карьеры, молоденькая журналистка спросила Таню:
- Что вы посоветуете молодым при выборе профессии? Исходя из вашего непростого пути.
Таня пожала плечами:
- Ничего не буду советовать. Пожелать могу.
- И что же? – актриса замолчала, задумалась, и журналистка решила её поторопить.
- Никого не слушать. Идти туда, куда зовёт сердце. Где ты будешь на своём месте. Неважно, если в глобальных масштабах ты и не приносишь пользу. Главное, вреда не причинять.
- И что? – не совсем поняла журналистка.
- И… всё. – сказала Таня, и улыбнулась.
=======================================================
...автор - ИРИНА Малаховская-Пен - канал Мистика в моей крови на ДЗЕН
Комментарии 2