Светлана Россия

Николай Борисович не любил детей. Наверное, так случилось, потому что он был старшим ребёнком в многодетной семье. Родился он с тяжёлые послевоенные годы, когда страна остро нуждалась во всём: от крошки хлеба до сильных мужских рук. И того и другого не хватало. Страна восстанавливалась по крупицам, и в масштабах огромного Союза все действия были незаметными, словно ничего и не происходило. Большая страна — большие разрушения — большие потери — долгое восстановление. Всё закономерно. Как и то, что рожали тогда много. Срабатывал инстинкт выживания не просто отдельной семьи, а всей нации. Николай родился в 46-ом. Спустя четыре года на свет появились братья-близнецы, а потом друг за другом с разницей в два года — сёстры. И вся эта орава оказалась на попечении Коли, которому на тот момент шёл десятый год. Сам ещё ребёнок, ему бы палкой, как саблей размахивать, да «фрицев» гонять, но нет. Не до этого: за малыми догляд нужен. С младшенькой мать несколько месяцев посидела дома, потом начала ос

Молоко смачно вжикало белой струёй, поднимая мягкую пену. Ольга быстро и привычно доила, когда дверь сарая резко хлопнула.  Корова отшатнулась от резкого звука, Ольга чуть не опрокинула ведро. – Стой! Стой, Малаша! – нежно успокаивала. Оглянулась – муж собирал пожитки, зло и резко ходил вдоль стены. Работал он возчиком на ферме, и сейчас самое время работы, да и других дел. Но вот позвали вдруг их на сходку к дому Савелия Ратошникова. Быть велели всей деревне обязательно. Но Григорий рассудил, что нечего Ольге от хозяйства уходить, сходит туда один. – Делать им нече! – ругался Григорий, – Сходки не вовремя собирать бы только! Сколько времени отняли, ироды!  – Чего ты, Гринь? – Гриша всегда отличался резким нравом, любил покричать, разгорался по любому поводу. А Ольга была его тушителем. Она уже отвернулась и струи вновь запели мягким шелестом. Знала – угомонится вскоре муж, надо только спокойной быть. _ Чего, чего! Мелют рунду всякую. Мол, детей учить станут. Наших, значит. А на к

Первый раз он ударил ее утром после свадьбы. Кейти удивилась, что муж встал спозаранку и собирается уехать. Хладнокровный Уильям заявил жене, что она лезет не в своё дело. А потом уехал почти на две недели. Все его изысканные манеры, его учтивость и показная любезность вдруг рассеялись как дым. И обескураженная молодая женщина почувствовала себя обманутой. Она так боролась за этот брак! Добилась королевской лицензии на него! Кейти явно поторопилась… Ее называли самой богатой простолюдинкой в Англии, что было правдой только наполовину. На самом деле, Кэтрин Тилни-Лонг была дочерью седьмого баронета и внучкой графа. Собственного титула у Кейти не имелось, зато о ее состоянии можно было рассказывать бесконечно. В 1805 году, в возрасте шестнадцати лет, после смерти единственного брата она унаследовала земли в трёх графствах, несколько замков и домов, плюс финансовые средства в банках. Если бы Кейти жила в наше время, у нее на руках оказались бы 26 миллионов фунтов стерлингов – таким было е

В полночь он пришел к племяннице с определённой целью, а она внезапно упала на пол. Лиззи каталась по тонкому ковру и громко кричала, а дрожащий от ужаса дядя помчался вон из её комнаты. Утром, когда доктор Григгс попытался заговорить с Лиззи о произошедшем, приступ повторился. Семнадцатилетняя сирота, сама того не подозревая, запустила 1 февраля 1692 года цепочку безумных событий. Как и полдюжины других девочек, она оказалась непорочным злом во плоти. Лиззи Хаббард потеряла родителей в возрасте восьми лет – обоих унесла лихорадка. Тогда-то бедняжку и взял к себе родственник, доктор Уильям Григгс. Только не подумайте, что он пожалел девочку! Ему нужна была бесплатная служанка, в которую Лиззи моментально превратилась. К двенадцати годам она уже полностью содержала дом – убирала, стирала, готовила завтрак. С обедом ей помогала приходящая кухарка, единственный человек, который относился к Лиззи по-доброму. Все жители Салема исправно посещали церковь, где Лиззи познакомилась и с другими м

Дверь в кабинет Кожина открылась, и на пороге возникли две женщины сильно похожие лицами, но с совершенно разными эмоциями на них. «Мама и дочка», — понял Кожин. Такой дуэт специалисту, удаляющему татуировки, был знаком прекрасно, и мужчина приготовился к сложной операции. Само удаление было на самом деле относительно простым и быстрым, а вот причитания целомудренных родителей ― долгими, нудными и болезненными для ушей. Мама ― женщина юбилейного возраста ― была чернее тучи и явно готовилась излить трагедию на душу Кожина. Наверняка она спросит ― то ли в шутку, то ли всерьез: «Можно ли лазером вывести из девичьей головы глупость и желание насолить бедной маме?» Кожин предложил дамам присесть и изложить суть трагедии. Глазами он изучил открытые участки кожи и понял, что проблема имеет куда более интимный характер. Красное от стыда лицо молодой девушки только подтверждало его догадки. — Ну, говори, чего молчишь-то, — буркнула мамаша и обиженно отвернулась к стене. Ей хотелось, чтобы там

Погода была прелестная, настроение было чудесное. Закончился учебный год. Вовка со скрипом, но всё-таки перешёл в девятый класс. Хотелось прыгать и петь во всё горло, но Вовка уже взрослый, поэтому только улыбался. Он зашёл в свой двор и увидел сидевшую на скамейке Таню, которая живёт в соседнем подъезде. Таня нынче заканчивала одиннадцатый класс, она отличница и активистка. Вовке Таня очень нравилась. Вот только Таня Вовку не замечала. Кто он для неё? Она принцесса, а он малявка и двоечник. Вовка подошёл ближе и увидел, что Таня чем-то расстроена, плачет. Сердце Вовки сжалось от жалости. – Кто тебя обидел? – Вовка уже представлял, как наказывает обидчика. – Вон, – заплакала Таня и показала на огромное дерево, около которого сидела бродячая собака. – Она мою кошку загнала на дерево и не даёт подойти, снять кошку. – Сейчас! Сделаю, – Вовка утверждающие показал ладонь Тане. На самом деле Вовка боялся собак, но показывать этого не хотел. Поэтому подобрал палку и уверенно пошёл к собаке