Сегодня говорила с волонтёром.

С хорошим, надёжным, из тех, кто не орёт, а делает.
И знаете, о чём мы говорили?
О том, что мы теряем людей.
Не потому что перестали любить животных.
А потому что в этом волонтёрстве стало невозможно жить.
Сейчас волонтёр — это не просто «спасти, пристроить и отвезти».
Сейчас волонтёр — это
📍 стратег,
📍 тайный агент,
📍 переговорщик,
📍 ночной перевозчик,
📍 психолог,
📍 и юрист — только без сна, зарплаты и отпуска.
Сейчас ты не просто ищешь дом для собаки.
Ты ещё должен:
— отбиваться от сетевых атак,
— объяснять обществу, почему собака — это не угроза,
— парировать депутатам,
— прятать животных, как будто ты преступник.
А если ты всё это ещё делаешь с накрашенными ногтями —
будь добр, получи бонус:
«А откуда у тебя время на лак, если ты спасаешь?!»
Раньше ты вывозил пса.
Сейчас — ты вытаскиваешь систему, которая тонет с тобой внутри.
И выгораешь.
Не по чуть-чуть, а быстро и до тла.
И психологов, на которых бы ты мог опереться, — нет.
А если и есть, то это уже считается роскошью.
«Ты чё, с ума сошёл? Спасаешь и лечишься? А ну-ка, выгоревший, обратно в бой!»
Времена поменялись.
Это не «волонтёрство из 2010-х», где ты с будкой и плакатом.
Сейчас, если ты хочешь помогать, ты должен выстраивать систему.
Как бизнес.
Как структуру.
Как броню.
Чтобы помогать — нужно выжить.
Чтобы выжить — нужно перестать тянуть на себе всё из сострадания.
Нужно учиться делегировать, упрощать, масштабировать,
а не хоронить себя под мешками с кормом, стыдом и ощущением, что ты опять не успел.
Мы теряем волонтёров.
Не потому что им стало всё равно.
А потому что им стало слишком больно.
И если вы это читаете — обнимите того, кто рядом.
Кто спасает.
Кто держится.
Кто молчит.
Кто уже почти сдался.
Ваша Алена