Предыдущая публикация
Для того чтобы внимательно молиться, нужен подвиг, подобный бескровному мученичеству.
Здесь снова антиномия: в молитве сочетаются боль и радость, борьба и покой, труд и утешение. Молитва – своего рода экзамен, который сдает человек, обнаруживая тем самым, какова в действительности его жизнь. Но подлый человеческий эгоизм хочет получить награду без труда, и лукавый ум человека соглашается со страстями обмануть Бога. Это происходит как бы незаметно, подсознательно. Человек перестает понимать, что молитвенные слова получают животворящую силу лишь тогда, когда они осмысливаются умом и переживаются сердцем. Молиться рассеянно, словно в полудреме для плотского человека намного легче, и постепенно происходит подмена молитвы как состояния души простым произнесением молитвенных слов, то есть возникает разлад между волей, умом и чувством, которые при молитве внимательной сливаются воедино. Ум наполняется помыслами, точно нечистыми животными, которых никто не гонит из дома; сердце становится глухим к молитве, твердеет, как камень, на котором от молитвенных слов не остается и следа. Воля отключается от разума и сердца, делается подобна провисшей струне, которая если и издает звук, то неверный. Между человеком и Богом вырастает какая-то невидимая стена. Человеку начинает казаться, что чтение определенного количества слов и является молитвой, и он усиленно стремится, как к заветной цели, к последнему слову – «Аминь».
Если такому человеку сказать, что он не молится, а обманывает себя и Бога, он оскорбится и даже не поймет, в чем его упрекают. Сущность фарисейства – внешний ритуал без духовного содержания, поза благочестия при пустом сердце. Человек постепенно забывает о тех благодатных состояниях, которые переживал в прошлом. На молитву он уже смотрит как на некое внешнее дело, как на ярмо, которое дОлжно нести, как на дань, которую он должен заплатить. Этой данью становится количество прочитанных страниц. Гаснет свет молитвы в человеке и вместе с этим духовный мир становится для него далеким. Нередко люди нерелигиозные удивляются тому, что некоторые верующие, православные христиане, регулярно посещающие храм, практически не изменяются к лучшему, оставаясь всё теми же – со всеми своими недостатками и пороками. Чаще всего так случается именно потому, что эти христиане угасили свою собственную молитву, подменив ее некой словесной оболочкой, шелестящей, подобно сухой бумаге. Если такого человека спросить, о чем он молится, он вряд ли сможет ответить, ибо не дает себе даже и малого труда, какой потребен хотя бы для понимания смысла читаемого или слышимого, не говоря уже о духовных переживаниях. Бывает, что человек, закончив молитвенное правило, не помнит, утренние или вечерние молитвы прочел он только что.
Особая опасность здесь кроется для священнослужителей. Они должны читать молитвы «по заказу», несмотря на занятость, усталость, на свое душевное состояние. Поэтому немалый для них соблазн прочесть молитву, не включившись в нее как должно, не пережив ее сердцем. Потому-то и требуется от священника несравненно бОльший подвиг – быть внутренне всегда подготовленным к молитве, совершать каждую требу как свое кровное дело.
Обычно те, кто молится небрежно и рассеянно, становятся небрежными также и в отношении к исполнению заповедей Божиих: нравственная сторона христианства как бы упраздняется ими. Они перестают видеть и ощущать свою греховность. Слабеет молитва – слабеет покаяние, а за ними замирает и духовная жизнь. Стоя на молитве дома или в храме и предаваясь беседе с помыслами или обдумыванию житейских дел, такой человек, вычитав правило или уходя после богослужения, доволен собой: «Помолился», вовсе не осознавая того, что стоял перед Богом как мертвец.
Часто ложная, фарисейская молитва развивает у человека особую гордость: он начинает порицать и учить других, как будто получил право на это. В общении такие лицемерные «молитвенники» обидчивы, раздражительны, даже злы, и неверующие, видя это, говорят: «В церковь ходит, а ведет себя хуже нас». Такие люди не понимают, что давно перестали по-настоящему пребывыть в церкви: в храме находятся лишь их тела, как гроб души, а ум закопан, погребен под мирскими заботами. Они погружены в свои мечты и планы, по существу, глухи и слепы к происходящему в храме, сердца их закрыты для благодати, которая нисходит на молящихся во время богослужения, внимание их сосредоточено лишь на убранстве храма, на том, кто из знакомых пришел сегодня на службу, как они одеты; подходя поприветствовать их, сообщают и узнают новости; то разглядывают лица, то возмущаются тем, что их толкнули, то негодуют, зачем у певчих скверный слух. А выходя из храма, они вполне уверены, что помолились и заплатили дань Богу. Это состояние духовного самодовольства и лицемерия можно назвать обывательским фарисейством.
архимандрит Рафаил (Карелин)
Дыхание жизни
Следующая публикация
Нет комментариев