Предыдущая публикация
Эйлин Колдер
А что дальше?
Аннотация: Впервые Ленард Рейнер увидел Клеменси, когда той было тринадцать лет. А когда ей исполнилось двадцать два, предложил стать его женой… понарошку. Ведь у женатого политика всегда больше шансов на успех, чем у холостяка. В том числе на успех при выборах мэра, каковым Ленард очень хочет стать.
Клеменси, оказавшаяся в затруднительной ситуации, вынуждена принять предложение, потому что оно сулит выгоду и ей самой. Но только ли корыстные побуждения движут поступками Ленарда и Клеменси?
#ЭйлинКолдер
#КороткиеЛюбовныеРоманы
Следующая публикация
Комментарии 105
Эйлин Колдер
А что дальше?
Клеменси проснулась от веселого щебета птиц.
Она встала, подошла к окну, широко распахнула его и, облокотившись на
подоконник, окинула взглядом бесконечные ряды виноградных кустов, залитых
утренним солнцем. Свежий ветерок ласкал ее шелковистые распущенные волосы.
Обручальное кольцо на пальце сияло маленькой радугой, от которой Клеменси не
могла оторвать счастливых глаз.
Прошло уже два месяца с тех пор, как Ленард
...ЕщёРейнер сделал ей предложение и подарил это кольцо с бриллиантами, но она все
еще не могла привыкнуть к своему новому положению. По правде говоря, Клеменси
даже чуточку боялась этого брака. Брак – одно из важнейших событий в жизни
человека, но ведь брак, на который она дала согласие, был просто сделкой,
документально оформленной договоренностью. Разумеется, эта сделка сохранит за
ней родной очаг, землю с великолепным виноградником, но при всем при том
Клеменси не давали покоя вопросы: а правильно ли она поступила, не предал
Эйлин Колдер
А что дальше?
Клеменси проснулась от веселого щебета птиц.
Она встала, подошла к окну, широко распахнула его и, облокотившись на
подоконник, окинула взглядом бесконечные ряды виноградных кустов, залитых
утренним солнцем. Свежий ветерок ласкал ее шелковистые распущенные волосы.
Обручальное кольцо на пальце сияло маленькой радугой, от которой Клеменси не
могла оторвать счастливых глаз.
Прошло уже два месяца с тех пор, как Ленард
Рейнер сделал ей предложение и подарил это кольцо с бриллиантами, но она все
еще не могла привыкнуть к своему новому положению. По правде говоря, Клеменси
даже чуточку боялась этого брака. Брак – одно из важнейших событий в жизни
человека, но ведь брак, на который она дала согласие, был просто сделкой,
документально оформленной договоренностью. Разумеется, эта сделка сохранит за
ней родной очаг, землю с великолепным виноградником, но при всем при том
Клеменси не давали покоя вопросы: а правильно ли она поступила, не предала ли
свои истинные чувства, не согрешила ли перед собственной душой, согласившись
стать женой Ленарда Рейнера?
Голова у Клеменси шла кругом. Если бы кто-то
год назад сказал ей, что Ленард собирается сделать ей предложение, она просто
не поверила бы своим ушам, хотя восприняла бы это известие с огромной радостью.
Теперь же, когда такое предложение стало реальным фактом, она не знала, как
быть. В ее мыслях и чувствах царила невообразимая сумятица.
Ленард не любит меня, безжалостно внушала себе
Клеменси. Смогу ли я выдержать супружеские отношения, ограниченные временными
рамками? Смогу ли в течение года оставаться хранительницей семейного очага,
заведомо обреченного на развал?
Неожиданно в потоке всех этих смутных мыслей и
ощущений всплыло одно четкое соображение: расстаться с Ленардом было бы для нее
ужаснее всего на свете…
1
Клеменси Эгфорс закончила трудовой день, когда
последние лучи солнца золотили небо. Выпрямившись, она отряхнула пыль с джинсов
и критическим взглядом окинула результаты проделанной работы.
Хрупкость и изящество двадцатидвухлетней
Клеменси совсем не сочетались с рабочей одеждой, в которую она облачилась, и с
тяжелым ящиком для инструментов, оттягивавшим ее руку. Она никогда не училась
плотницкому делу, однако починенный ею забор выглядел вполне прилично. Жалко
только, что на работу ушло много времени.
Хотя трудовая вахта Клеменси началась в шесть
часов утра, список намеченных на сегодня дел еще не был закрыт. Она сокрушенно
вздохнула и скрепя сердце решила отложить оставшееся на завтра. К тому же
усталость брала свое, и Клеменси было бы трудно справиться с чем-то еще.
Единственное, о чем она сейчас мечтала, это забраться в ванну и понежиться в
горячей ароматизированной воде.
Едва Клеменси собралась уйти, как услышала
...Ещёстук лошадиных копыт по утрамбова
1
Клеменси Эгфорс закончила трудовой день, когда
последние лучи солнца золотили небо. Выпрямившись, она отряхнула пыль с джинсов
и критическим взглядом окинула результаты проделанной работы.
Хрупкость и изящество двадцатидвухлетней
Клеменси совсем не сочетались с рабочей одеждой, в которую она облачилась, и с
тяжелым ящиком для инструментов, оттягивавшим ее руку. Она никогда не училась
плотницкому делу, однако починенный ею забор выглядел вполне прилично. Жалко
только, что на работу ушло много времени.
Хотя трудовая вахта Клеменси началась в шесть
часов утра, список намеченных на сегодня дел еще не был закрыт. Она сокрушенно
вздохнула и скрепя сердце решила отложить оставшееся на завтра. К тому же
усталость брала свое, и Клеменси было бы трудно справиться с чем-то еще.
Единственное, о чем она сейчас мечтала, это забраться в ванну и понежиться в
горячей ароматизированной воде.
Едва Клеменси собралась уйти, как услышала
стук лошадиных копыт по утрамбованной пыльной дороге. Обернувшись, она увидела
всадника, направляющегося прямо к ней, и ее сердце застучало как молоток, когда
она узнала в нем своего соседа Ленарда Рейнера.
Поскольку Клеменси догадывалась о цели его
приезда, все внутри у нее сжалось от страха и мрачного предчувствия.
– Добрый вечер, Клеменси. – Всадник
натянул поводья, и могучий вороной жеребец остановился буквально в шаге от нее.
– Добрый, – ответила она равнодушно,
хотя это стоило ей неимоверных усилий.
– Как дела?
Обыкновенный вопрос вызвал в душе Клеменси
бурю негодования. Как будто его действительно интересуют ее дела!
– Неплохо… – буркнула она и отвернулась.
– Если бы ты попросила, я мог бы прислать
кого-нибудь из рабочих помочь с этим забором. – Тон Ленарда был абсолютно
спокойный и непринужденный.
В голубых глазах Клеменси сверкнули молнии,
когда она метнула в Ленарда взгляд, полный пренебрежения.
– Мне не нужна от тебя никакая помощь!
– Черт возьми, Клеменси, до чего же ты
упряма! – Теперь в его голосе появились нотки нетерпения.
Но она их проигнорировала и, нагнувшись, молча
подняла с земли ящик с инструментами. Ящик был тяжел, но Клеменси всячески
старалась делать вид, будто не ощущает тяжести. Ее хрупкое тело напряглось от
непосильного груза, и, чтобы удержать ящик на весу, Клеменси пришлось
прибегнуть к помощи обеих рук.
Ленард спешился и
в следующую секунду уже стоял около нее, освещенный красными лучами заходящего
солнца. Его рост превышал шесть футов, у него были густые черные волосы,
волевой подбородок и темно-карие глаза. В свои тридцать семь он выглядел совсем
неплохо.
Ленард Рейнер всегда казался Клеменси
чрезвычайно привлекательным. Она влюбилась в него, когда ей было тринадцать
лет, а ему двадцать восемь, и мечтала, что однажды и Ленард обратит на нее
внимание и воспылает к ней. Но этого не случилось.
Ну и хорошо, что не случилось, без всякой
жалости к себе рассуждала теперь Клеменси, ибо в ее нынешнем представлении
Ленард Рейнер был вовсе не таким, каким она когда-то рисовала в своих мечтах.
Несколько месяцев назад она раскусила, что собой представляет этот человек на
самом деле, и все ее прежние иллюзии как ветром сдуло.
Ленард протянул руку, чтобы взять ящик с
...Ещёинструментами, и его ладонь скользнула по пальцам Клеменси. На мгновение их
взгляды встретились, но только н
Ленард спешился и
в следующую секунду уже стоял около нее, освещенный красными лучами заходящего
солнца. Его рост превышал шесть футов, у него были густые черные волосы,
волевой подбородок и темно-карие глаза. В свои тридцать семь он выглядел совсем
неплохо.
Ленард Рейнер всегда казался Клеменси
чрезвычайно привлекательным. Она влюбилась в него, когда ей было тринадцать
лет, а ему двадцать восемь, и мечтала, что однажды и Ленард обратит на нее
внимание и воспылает к ней. Но этого не случилось.
Ну и хорошо, что не случилось, без всякой
жалости к себе рассуждала теперь Клеменси, ибо в ее нынешнем представлении
Ленард Рейнер был вовсе не таким, каким она когда-то рисовала в своих мечтах.
Несколько месяцев назад она раскусила, что собой представляет этот человек на
самом деле, и все ее прежние иллюзии как ветром сдуло.
Ленард протянул руку, чтобы взять ящик с
инструментами, и его ладонь скользнула по пальцам Клеменси. На мгновение их
взгляды встретились, но только на мгновение, ибо Клеменси тут же опустила
голову, отдав Ленарду свою тяжелую ношу.
– Полагаю, ты пришел, чтобы предъявить
мне ультиматум: я должна немедленно выплатить долг или убраться с виноградника.
В голосе Клеменси не было твердости, и это
раздражало ее. Она не хотела, чтобы Ленард догадался, как нелегко ей держать
себя в руках, когда он рядом.
– Зачем ты так? – упрекнул
Ленард. – Я всегда стремился помочь тебе.
– Ты всегда стремился прибрать к рукам
наши угодья! Извини за откровенность, Ленард, но твои добрососедские порывы
больше не впечатляют меня. Я знаю, какие мотивы движут тобой на самом деле. Ты
подобно стервятнику кружил над нашей землей все эти месяцы, и вот, наконец,
можно ринуться вниз и хватать добычу! Я ожидала твоего визита в любую неделю, в
любой день…
– Я понимаю, что ты еще не оправилась
после смерти отца, ведь прошло всего два месяца. Ты все еще не видишь вещи в
реальном свете, но…
– Наоборот, я слишком хорошо вижу их и
именно в реальном свете! – перебила Клеменси. – А теперь, если
позволишь, я хочу отдохнуть. У меня был слишком напряженный день, я устала…
Клеменси надеялась, что Ленард попрощается и
уедет, но он пошел следом за ней к дому, явно вознамерившись закончить
неприятный разговор.
– Если тебе становится легче от
обвинений, которые ты бросаешь в мой адрес, то я готов выслушать и другие. Но
рано или поздно тебе придется взглянуть правде в глаза: ты не в состоянии нести
на своих плечах бремя хозяйства. Виноградник приходит в упадок. Понадобится немалая
сумма, чтобы привести все в порядок, а у тебя таких денег нет. К тому же ты
погрязла в долгах.
Самолюбивая и
гордая Клеменси не желала выслушивать чьи-либо суждения, а тем более Ленарда
Рейнера, о ее проблемах. Однако она промолчала, поскольку в глубине души
осознавала, что Ленард прав.
– Послушай, Клеменси, – продолжал
он, – ведь я приехал вовсе не для того, чтобы испортить тебе настроение. Я
намерен предложить помощь. Хочешь, я помогу тебе разобраться со счетами…
Клеменси издевательски рассмеялась.
– Разобраться, чтобы проникнуть в мою
финансовую кухню и прикинуть, за сколько можно оттяпать у меня виноградник? Нет
уж, спасибо! Мои счета – это мой бизнес, и до них никому не должно быть дела.
Воцарилось молчание. Природа погружалась в
бархатистую темноту летней ночи, в теплом густом воздухе звенели цикады. Запах
раскалившейся за день земли перемешивался с ароматом, исходившим от эвкалиптов,
в окружении которых стоял белый дом в колониальном стиле. В этом доме Клеменси
жила с тринадцати лет.
Она любила это место и страдала оттого, что
...Ещёск
Самолюбивая и
гордая Клеменси не желала выслушивать чьи-либо суждения, а тем более Ленарда
Рейнера, о ее проблемах. Однако она промолчала, поскольку в глубине души
осознавала, что Ленард прав.
– Послушай, Клеменси, – продолжал
он, – ведь я приехал вовсе не для того, чтобы испортить тебе настроение. Я
намерен предложить помощь. Хочешь, я помогу тебе разобраться со счетами…
Клеменси издевательски рассмеялась.
– Разобраться, чтобы проникнуть в мою
финансовую кухню и прикинуть, за сколько можно оттяпать у меня виноградник? Нет
уж, спасибо! Мои счета – это мой бизнес, и до них никому не должно быть дела.
Воцарилось молчание. Природа погружалась в
бархатистую темноту летней ночи, в теплом густом воздухе звенели цикады. Запах
раскалившейся за день земли перемешивался с ароматом, исходившим от эвкалиптов,
в окружении которых стоял белый дом в колониальном стиле. В этом доме Клеменси
жила с тринадцати лет.
Она любила это место и страдала оттого, что
скоро, очень скоро дом вместе с виноградником будет навсегда потерян. Клеменси
понимала, что ее мечта сохранить родной очаг, спасти его ценой лишь собственных
усилий была нелогичной, бессмысленной, нереальной.
Ленард поставил ящик с инструментами на пол
веранды, окружавшей дом по всему периметру, и сказал:
– Какие бы мысли ни рождались в твоей
голове, я беспокоюсь о тебе.
– Беспокоишься по той простой причине,
что тебе пришлось ждать дольше, чем ты рассчитывал! – с негодованием
вскричала Клеменси. – И вот, наконец, у тебя есть реальная возможность
прибрать нашу усадьбу к рукам! Твои мысли сейчас об одном: расширить свое виноградарское
хозяйство и увеличить прибыли.
Клеменси попыталась уйти в дом, но Ленард
схватил ее за руку.
– Я не был причиной финансовых проблем
твоего отца.
– Возможно, –
процедила она сквозь зубы. – Но ты, черт возьми, способствовал его краху!
– Чем же? Тем, что дал ему в долг тогда,
когда он больше всего нуждался в деньгах? – с сарказмом осведомился
Ленард.
– Тем, что ты потребовал вернуть этот
долг в сроки, сжатые до невозможности. Может быть, ты действительно не стоял у
истоков проблем моего отца, но ты стал причиной его падения, это уж
точно. – Взгляд, который Клеменси метнула в Ленарда, мог убить. – Ты
говоришь, что не враг мне. Но в моих глазах ты враг, и всегда будешь им. Ты мог
бы отсрочить возвращение долга, но не сделал этого. Твои действия ускорили
кончину моего отца, и я ненавижу тебя за это!
– В твоих доводах нет никакой
логики! – с негодованием воскликнул Ленард. – Да, я мог бы
повременить с требованием о возвращении денег, но в этом не было никакого
смысла. Твой отец был глупцом, который…
Ленард осекся, и Клеменси саркастически
закончила его фразу:
– Который не был в отношениях с д
...Ещё– Возможно, –
процедила она сквозь зубы. – Но ты, черт возьми, способствовал его краху!
– Чем же? Тем, что дал ему в долг тогда,
когда он больше всего нуждался в деньгах? – с сарказмом осведомился
Ленард.
– Тем, что ты потребовал вернуть этот
долг в сроки, сжатые до невозможности. Может быть, ты действительно не стоял у
истоков проблем моего отца, но ты стал причиной его падения, это уж
точно. – Взгляд, который Клеменси метнула в Ленарда, мог убить. – Ты
говоришь, что не враг мне. Но в моих глазах ты враг, и всегда будешь им. Ты мог
бы отсрочить возвращение долга, но не сделал этого. Твои действия ускорили
кончину моего отца, и я ненавижу тебя за это!
– В твоих доводах нет никакой
логики! – с негодованием воскликнул Ленард. – Да, я мог бы
повременить с требованием о возвращении денег, но в этом не было никакого
смысла. Твой отец был глупцом, который…
Ленард осекся, и Клеменси саркастически
закончила его фразу:
– Который не был в отношениях с деловыми
партнерами таким безжалостным, каким следовало быть? – Она горько
усмехнулась. – По крайней мере, он был честен.
– А я, по-твоему, лгун?
Она промолчала, но вызывающе взглянула на
Ленарда, продолжающего удерживать ее за руку, и он разжал пальцы.
– Клеменси, нам нужно поговорить и все
расставить по своим местам, – твердо сказал он.
– Нам не о чем говорить.
– Есть о чем, черт бы тебя побрал! Мы
столько лет были друзьями и добрыми соседями! Я не позволю тебе обратить дружбу
наших семейств в какую-то вендетту! А у тебя только к этому и направлены мысли…
Ты училась в колледже, была далеко от дома, когда финансовые проблемы твоего
отца вышли из-под контроля и он пришел ко мне с просьбой продлить срок
погашения долга. Ты не знаешь реальных фактов.
– Я знаю то, о чем мне сказал
отец, – отрезала Клеменси. – Я знаю, что, когда вернулась из колледжа
домой и в тот же день пришла к тебе и от имени отца попросила отсрочить
возвращение долга, ты, по сути дела, посмеялся надо мной. Или ты станешь
утверждать, что такого не было?
– Я объяснил тебе тогда, почему отсрочка
не имеет смысла, – спокойно ответил Ленард.
– Да, объяснил… Но что это была за
причина? Ах, да, ты отказался пойти моему отцу навстречу для его же блага! Надо
же, какой ты, оказывается, благодетель!
– У Роба просто слегка поехала крыша,
Клеменси. Повторяю, ты не до конца разобралась…
– Не учи меня уму-разуму! Я не маленькая…
– Я вовсе не
собираюсь это делать! Я лишь хочу сказать, что, учась в колледже, ты не видела,
что творилось в твоем доме, на вашей земле…
– Теперь ты пытаешься внушить мне, что во
всем была виновата я, потому что несколько лет жила вдали от дома? Нет, Ленард…
Ты, должно быть, решил пойти на все, чтобы завладеть нашей усадьбой. В чем
дело? Твое приобщение к политике стоит больших денег, чем ты думал? Неужели ты
намерен увеличить свои доходы, ограбив меня?
– Тот факт, что я выставил свою
кандидатуру на пост мэра нашего городка, не имеет ничего общего ни с твоим
виноградником, ни с твоим домом. Правда, не скрою: меня беспокоит твоя
неприязнь ко мне, ведь ты можешь пустить обо мне самые невероятные слухи.
– Ты хочешь сказать, что если люди
...Ещёузнают, как ты обошелся с моим отцом, то не станут голосовать за тебя? –
спросила она раздраженно. – Не удивляюсь, что тебя это беспокоит. Правда о
твоем отношении к моему отцу не возвысит тебя в глазах людей, скорее наоборот,
н
– Я вовсе не
собираюсь это делать! Я лишь хочу сказать, что, учась в колледже, ты не видела,
что творилось в твоем доме, на вашей земле…
– Теперь ты пытаешься внушить мне, что во
всем была виновата я, потому что несколько лет жила вдали от дома? Нет, Ленард…
Ты, должно быть, решил пойти на все, чтобы завладеть нашей усадьбой. В чем
дело? Твое приобщение к политике стоит больших денег, чем ты думал? Неужели ты
намерен увеличить свои доходы, ограбив меня?
– Тот факт, что я выставил свою
кандидатуру на пост мэра нашего городка, не имеет ничего общего ни с твоим
виноградником, ни с твоим домом. Правда, не скрою: меня беспокоит твоя
неприязнь ко мне, ведь ты можешь пустить обо мне самые невероятные слухи.
– Ты хочешь сказать, что если люди
узнают, как ты обошелся с моим отцом, то не станут голосовать за тебя? –
спросила она раздраженно. – Не удивляюсь, что тебя это беспокоит. Правда о
твоем отношении к моему отцу не возвысит тебя в глазах людей, скорее наоборот,
не так ли? А ведь наши избиратели очень чутко реагируют на то, как сосед
относится к соседу.
– Просто не верится, как ты можешь
передергивать факты!
– Я говорю правду, а не передергиваю
факты, и ты знаешь это.
– Твоя, правда, субъективна!
Клеменси покачала головой.
– Я уверена в одном: давая отцу деньги в
долг, ты надеялся, что он не сможет вернуть их и таким образом тебе удастся
подцепить нашу собственность на крючок. Я также уверена, что, когда объявлю о
продаже усадьбы, именно ты купишь ее за гроши.
– Ты намерена продать дом и виноградник?
– Понимаю, ты жаждешь крови. Но не
торопись. – Клеменси вдруг почувствовала, что бушевавшая внутри нее ярость
начала угасать. – Да, разумеется, мне придется продавать все с молотка. Я
знаю, когда проигрываю. Я выставлю дом на продажу на следующей неделе – в моем
положении лучше всего прибегнуть к аукциону. После этого я смогу катиться на
все четыре стороны и начинать новую жизнь.
Ленард нахмурился, и Клеменси с ехидством
поспешила его заверить:
– О, не волнуйся! Прежде чем покинуть
Калифорнию, я расплачусь с тобой по всем долгам! Ведь что-то я все же выручу от
продажи дома и виноградника.
– Куда же ты собираешься ехать?
– Это зависит от того, за сколько ты
соизволишь купить мой дом. Я знаю, что за мою усадьбу никто не предложит
сногсшибательную сумму, ибо она находится в слишком запущенном состоянии.
– И опять же по моей вине, я
полагаю? – пробормотал Ленард и улыбнулся.
На секунду у Клеменси возникло желание тоже
улыбнуться. Ее сердце бережно хранило воспоминания о том, как легко ей было
когда-то с Ленардом, какой счастливой она чувствовала себя рядом с ним. Однако
Клеменси не улыбнулась.
– Когда-то мы были друзьями, – с
горечью сказал Ленард.
– Неужели? Что-то не припомню.
Клеменси резко повернулась и, распахнув дверь,
в мгновение ока скрылась в доме. Пройдя в гостиную, она не стала включать свет
и, усевшись на диван, закрыла глаза. Сердце билось, как после хорошей пробежки.
«Когда-то мы были друзьями». Эти слова Ленарда разбередили душу Клеменси.
Будучи еще совсем
девчонкой, она с благоговением смотрела на Ленарда, уважала его и… любила, но
он не догадывался об ее чувствах. Для Ленарда Клеменси была просто соседской
девчонкой, которую он время от времени дразнил или смешил какой-нибудь
выходкой.
Клеменси вспомнила, как таяла, когда его
выразительные темно-карие глаза останавливались на ней. Ей хотелось побыстрее
вырасти, чтобы можно было встречаться с Ленардом, которого она дико ревновала
ко всем красивым девушкам, буквально роившимся вокруг него.
Впрочем, миссис Рейнер обо всем догадывалась.
Она интуитивно чувствовала, как Клеменси относится к ее сыну. При воспоминании
о миссис Рейнер к горлу Клеменси подкатил комок. В ней девушка находила все,
что хотела бы видеть в родной матери, которую не помнила. Мэри была добрая,
веселая, искренняя. Клеменси могла говорить с ней обо всем на свете…
Именно мать Ленарда обучила ее верховой езде,
...Ещёот нее же Клеменси многое узнала о фермерском труде, о виноградарстве
Будучи еще совсем
девчонкой, она с благоговением смотрела на Ленарда, уважала его и… любила, но
он не догадывался об ее чувствах. Для Ленарда Клеменси была просто соседской
девчонкой, которую он время от времени дразнил или смешил какой-нибудь
выходкой.
Клеменси вспомнила, как таяла, когда его
выразительные темно-карие глаза останавливались на ней. Ей хотелось побыстрее
вырасти, чтобы можно было встречаться с Ленардом, которого она дико ревновала
ко всем красивым девушкам, буквально роившимся вокруг него.
Впрочем, миссис Рейнер обо всем догадывалась.
Она интуитивно чувствовала, как Клеменси относится к ее сыну. При воспоминании
о миссис Рейнер к горлу Клеменси подкатил комок. В ней девушка находила все,
что хотела бы видеть в родной матери, которую не помнила. Мэри была добрая,
веселая, искренняя. Клеменси могла говорить с ней обо всем на свете…
Именно мать Ленарда обучила ее верховой езде,
от нее же Клеменси многое узнала о фермерском труде, о виноградарстве – скорее
именно Мэри Рейнер, а не отец, привила ей любовь к земле.
Прошло уже полтора года, как Мэри умерла…
Клеменси в отчаянии стиснула переплетенные пальцы рук. Одному Богу известно,
как она будет выбираться из положения, в котором оказалась.
Клеменси встала с дивана и, по-прежнему не
зажигая света, направилась к лестнице, которая вела наверх. Ей не хотелось
больше думать о прошлом, она слишком устала за день, да и на душе было слишком
горько. Сейчас она поднимется наверх, примет ванну и обо всем забудет…
Вдруг входная дверь скрипнула, раздался щелчок
выключателя, и под потолком гостиной ярко вспыхнула люстра. В проеме двери
стоял Ленард Рейнер.
– Ты даже не попрощалась со мной, –
сказал он. – Я думал, ты вернешься… И почему ты целых десять минут не
включала свет?
Клеменси вдруг почувствовала, что злость на
Ленарда сменяется сожалением. Ей хотелось прогнать все эти мысли о долгах, об
отношениях Ленарда с ее отцом и, как в прошлом, во всем поверить ему. Ведь она
всегда любила его…
Ленард продолжал не мигая смотреть на нее,
только теперь в его взгляде стало больше нежности.
– Мне очень больно видеть тебя такой
грустной, Клеменси, – сказал он. – Мое сердце просто обливаетея
кровью.
Она глубоко
вздохнула, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
Ленард скользнул глазами по комнате и тотчас
увидел большие коробки, перетянутые багажной лентой.
– Я никогда не желал такого
финала, – с горечью пробормотал он. – Я даже не знал, что ты начала
упаковывать вещи. Представляю, как ты переживаешь.
– Здесь прожили три поколения нашей
семьи. Конечно, чтобы все разобрать, рассортировать потребуется уйма времени.
– И куда ты денешь вещи? Отвезешь на
какой-нибудь склад и сдашь на хранение?
Клеменси пожала плечами.
– Мне посоветовали все распродать.
Наверное, так я и поступлю, однако семейные реликвии оставлю: они связаны с
дорогими воспоминаниями. – Она старалась казаться практичной и спокойной,
но на самом деле сердце ее сжимала тоска невосполнимой утраты.
– Ты ведь любишь свою усадьбу, не так
ли? – участливо спросил Ленард.
– Конечно…
Их взгляды встретились.
– Что бы ты обо мне ни думала, я никогд
...ЕщёОна глубоко
вздохнула, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
Ленард скользнул глазами по комнате и тотчас
увидел большие коробки, перетянутые багажной лентой.
– Я никогда не желал такого
финала, – с горечью пробормотал он. – Я даже не знал, что ты начала
упаковывать вещи. Представляю, как ты переживаешь.
– Здесь прожили три поколения нашей
семьи. Конечно, чтобы все разобрать, рассортировать потребуется уйма времени.
– И куда ты денешь вещи? Отвезешь на
какой-нибудь склад и сдашь на хранение?
Клеменси пожала плечами.
– Мне посоветовали все распродать.
Наверное, так я и поступлю, однако семейные реликвии оставлю: они связаны с
дорогими воспоминаниями. – Она старалась казаться практичной и спокойной,
но на самом деле сердце ее сжимала тоска невосполнимой утраты.
– Ты ведь любишь свою усадьбу, не так
ли? – участливо спросил Ленард.
– Конечно…
Их взгляды встретились.
– Что бы ты обо мне ни думала, я никогда
не желал, чтобы ты рассталась с родительским домом. Кстати, да будет тебе
известно, первым кредитором твоего отца был не я, а моя мать. И она дала ему
денег из бескорыстного побуждения помочь. Ты очень нравилась маме, Клеменси.
– Мне она тоже нравилась. – В ее
голубых глазах блеснули слезы. – И это был великодушный поступок со
стороны миссис Рейнер!
– Не плачь, Клеменси.
– Я и не плачу, – сердито возразила
она и смахнула слезинку, покатившуюся по бледной щеке.
Ленард вплотную подошел к ней и нежно обнял за
плечи. Клеменси прильнула к нему и медленно подняла глаза. Когда он ласково
прошептал ее имя, Клеменси вдруг захотелось, чтобы Ленард поцеловал ее, и это
желание было настолько сильным, что она на миг позабыла обо всем на свете,
думая только об одном – о поцелуе Ленарда.
В следующую секунду он приник к губам
Клеменси, и она почувствовала, как по телу разливается блаженство. В течение
нескольких лет Клеменси тайно мечтала, что когда-нибудь Ленард поцелует ее, тысячу
раз представляла, какой это будет нежный и страстный поцелуй, но ей было
невдомек, какую бурю эмоций этот первый поцелуй вызовет в ней.
Но уже через мгновение Клеменси вернулась к
суровой реальности. Она вспомнила умирающего отца, вспомнила его ненависть к
Ленарду Рейнеру. Отец назвал его «расчетливым, жестоким, безжалостным». Эти
слова отдавались сейчас в ее мозгу, как удары гонга, и звучали горьким упреком.
Клеменси почувствовала себя бесконечно виноватой перед отцом, а страсть,
которую всколыхнул в ней Ленард, расценила как предательство по отношению к
памяти отца.
Она оттолкнула
Ленарда, бросив ему в лицо:
– Не знаю, как я оказалась в твоих
объятиях, но с моей стороны это было большой ошибкой!
– А я получил от нашего поцелуя большое
удовольствие, – услышала Клеменси дерзкий ответ.
– Не думаю, что такое же удовольствие
испытала бы твоя подружка, если бы узнала об этом инциденте, – не
сдавалась она.
– У меня нет никакой подружки, –
парировал Ленард. – К тому же моя личная жизнь не должна никого касаться.
Клеменси нахмурилась. Она точно знала, что
Ленард встречался с Беатрис Винчелли. Они были знакомы уже полгода, и многие
полагали, что скоро для этой пары зазвенят свадебные колокола.
– А как насчет Беатрис? – спросила
Клеменси.
– Между Беатрис и мной все кончено.
– Но я полагала… Все полагали, что вы с
ней собираетесь пожениться.
– В наших краях многое воспринимается
...Ещёвсеми как нечто само собой разумеющееся, – сухо заметил Ленард. – Но
в данном случае для домыслов нет никаки
Она оттолкнула
Ленарда, бросив ему в лицо:
– Не знаю, как я оказалась в твоих
объятиях, но с моей стороны это было большой ошибкой!
– А я получил от нашего поцелуя большое
удовольствие, – услышала Клеменси дерзкий ответ.
– Не думаю, что такое же удовольствие
испытала бы твоя подружка, если бы узнала об этом инциденте, – не
сдавалась она.
– У меня нет никакой подружки, –
парировал Ленард. – К тому же моя личная жизнь не должна никого касаться.
Клеменси нахмурилась. Она точно знала, что
Ленард встречался с Беатрис Винчелли. Они были знакомы уже полгода, и многие
полагали, что скоро для этой пары зазвенят свадебные колокола.
– А как насчет Беатрис? – спросила
Клеменси.
– Между Беатрис и мной все кончено.
– Но я полагала… Все полагали, что вы с
ней собираетесь пожениться.
– В наших краях многое воспринимается
всеми как нечто само собой разумеющееся, – сухо заметил Ленард. – Но
в данном случае для домыслов нет никаких оснований: я окончательно порвал с
Беатрис.
– Ты расстроен? – с ноткой
сочувствия спросила Клеменси, для которой эта новость явилась полной
неожиданностью.
Его губы скривились в усмешке.
– С какой стати? Или ты хочешь пожалеть,
подбодрить меня? Еще несколько таких поцелуев – и я, возможно, действительно
почувствую себя лучше, даже чертовски хорошо.
– Не паясничай! – оборвала его
Клеменси.
Ее сердце забилось сильнее. Свободен он теперь
или, может, уже завел новую женщину – для меня это не важно, с яростной
настойчивостью пыталась она внушить себе. Меня это не интересует.
И все-таки ей трудно было забыть блаженство,
которое она испытала, оказавшись в объятиях Ленарда.
– Полагаю, тебе пора возвращаться
домой, – отвернувшись, буркнула Клеменси.
– Что ж, если ты того хочешь… Надеюсь, ты
веришь, что я действительно никогда не стремился обанкротить твоего отца?
Клеменси промолчала. Она была сбита с толку,
напугана и как никогда чувствовала себя одинокой.
– Хочу
сказать тебе еще об одной детали, – снова обратился к ней Ленард. – Я
могу подождать с возвращением долга. Заплатишь, когда сможешь. Я не
устанавливаю никаких сроков.
Клеменси резко обернулась к нему и
воскликнула:
– Это невероятно! Всего несколько месяцев
назад я умоляла тебя продлить срок выплаты нашего долга, но ты категорически
отверг мою просьбу. А теперь, когда моего отца нет в живых, набрался наглости
спокойно заявить мне, что готов ждать сколько угодно!
– Я хочу помочь тебе.
Слишком поздно хватился! – В ее голосе
...Ещёвновь зазвучали негодующие нотки. – И ты об этом прекрасно знаешь, черт
возьми! Мне не нужна твоя благотворительность, Ленард. Все равно она не спасет
меня от разорения. – Клеменси грустно улыбнулась. – Видишь ли, когда
скатываешься с горы, то есть приближаешься к краху, возникает так называемый
«эффект пирамиды». Что это значит? А вот что. Если ты не выплатил вовремя один
долг, тут же начинают «наезжать» друг на друга последую
– Хочу
сказать тебе еще об одной детали, – снова обратился к ней Ленард. – Я
могу подождать с возвращением долга. Заплатишь, когда сможешь. Я не
устанавливаю никаких сроков.
Клеменси резко обернулась к нему и
воскликнула:
– Это невероятно! Всего несколько месяцев
назад я умоляла тебя продлить срок выплаты нашего долга, но ты категорически
отверг мою просьбу. А теперь, когда моего отца нет в живых, набрался наглости
спокойно заявить мне, что готов ждать сколько угодно!
– Я хочу помочь тебе.
Слишком поздно хватился! – В ее голосе
вновь зазвучали негодующие нотки. – И ты об этом прекрасно знаешь, черт
возьми! Мне не нужна твоя благотворительность, Ленард. Все равно она не спасет
меня от разорения. – Клеменси грустно улыбнулась. – Видишь ли, когда
скатываешься с горы, то есть приближаешься к краху, возникает так называемый
«эффект пирамиды». Что это значит? А вот что. Если ты не выплатил вовремя один
долг, тут же начинают «наезжать» друг на друга последующие долги… Затем кто-то
потребует вернуть долг немедленно, и тогда воздвигавшаяся тобой в течение,
может быть, многих лет пирамида начнет рассыпаться. – Клеменси бросила на
него испепеляющий взгляд. – В моей пирамиде осталась последняя плита опоры
– аукцион. Я должна как можно быстрее продать усадьбу, иначе доброе имя моей
семьи будет опозорено. Твое предложение – о, как оно великодушно! – помочь
мне еще немного продержаться на плаву абсолютно ничего не меняет. Мне нужна
была твоя помощь несколько месяцев назад… А теперь она мне нужна как мертвому
припарки. – Ленард развел руками.
– Я не предполагал, что все закрутится с
такой быстротой. Ты разговаривала с банком?
– Да, и мне настоятельно порекомендовали
не тянуть с аукционом. Я не должна терять ни минуты.
– А не лучше ли тебе распродавать все по
частям, а дом сохранить за собой? Я мог бы, к примеру, купить какую-то часть
твоих угодий.
– Не сомневаюсь. – Она пронзила его
ненавидящим взглядом. – И какую же часть моих угодий ты держишь на
примете?
Он пожал плечами и равнодушно сказал:
– Как, например, насчет того куска,
который прилегает к моему участку?
– Ты имеешь в виду тот отрезок земли, где
единственный в моей усадьбе источник воды? – Ее голос задрожал от
возмущения. – За мои владения и так много не дадут, а без воды земля и
цента не будет стоить.
– Ты могла
бы установить новую ирригационную систему…
– А ты имеешь представление, сколько
такая система может стоить?! – возмутилась Клеменси.
– Разумеется.
– Тогда тебе должно быть понятно, что,
если бы я продала тот кусок земли, на который ты положил глаз, вырученных денег
после погашения долгов не хватило бы даже на то, чтобы пробурить скважину, не
говоря уж обо всех остальных ирригационных мероприятиях… Нет, мне придется
продавать все владение оптом. Другого выхода не существует.
– И куда же ты поедешь после аукциона?
– У меня есть друзья… еще со времен
колледжа. Когда умер отец, они прислали свои соболезнования, а в одном письме
было даже предложение предоставить мне квартиру на то время, пока я буду
подыскивать работу.
– Предложение от друга или от
подруги? – Клеменси нахмурилась. Предложение она получила от подруги, но
ей вовсе не хотелось просвещать на этот счет Ленарда.
– В конце концов, это тебя не касается,
...Ещёчерт воз
– Ты могла
бы установить новую ирригационную систему…
– А ты имеешь представление, сколько
такая система может стоить?! – возмутилась Клеменси.
– Разумеется.
– Тогда тебе должно быть понятно, что,
если бы я продала тот кусок земли, на который ты положил глаз, вырученных денег
после погашения долгов не хватило бы даже на то, чтобы пробурить скважину, не
говоря уж обо всех остальных ирригационных мероприятиях… Нет, мне придется
продавать все владение оптом. Другого выхода не существует.
– И куда же ты поедешь после аукциона?
– У меня есть друзья… еще со времен
колледжа. Когда умер отец, они прислали свои соболезнования, а в одном письме
было даже предложение предоставить мне квартиру на то время, пока я буду
подыскивать работу.
– Предложение от друга или от
подруги? – Клеменси нахмурилась. Предложение она получила от подруги, но
ей вовсе не хотелось просвещать на этот счет Ленарда.
– В конце концов, это тебя не касается,
черт возьми! – раздраженно ответила она. – Факт остается фактом: у
меня нет большого выбора реальных возможностей, и, очевидно, мой единственный
жребий будет связан с переездом из Калифорнии в другой штат. На новом месте я
должна буду найти работу и начать жизнь с нуля.
– Но всегда существуют другие возможности.
– Например?
– Мы могли бы стать партнерами.
Клеменси настолько удивилась, что потеряла дар
речи. Однако, довольно быстро придя в себя, спросила:
– Ты хочешь сказать, что спишешь ссуду и
аннулируешь все прочие мои долги при условии, что я стану спать с тобой под
сенью виноградных лоз на твоей или моей усадьбе?
– В каком-то смысле… да.
– То есть ты действительно намерен
завладеть моим виноградником, так? – в лоб задала она второй вопрос.
Ленард, однако, ничуть не смутился.
– Мне нужен скорее партнер, нежели
виноградник.
Клеменси недоуменно уставилась на него, и
тогда он с улыбкой пояснил:
– Мне нужна жена.
– Жена? Извини, но я просто не понимаю.
– Я прошу тебя выйти за меня
замуж, – терпеливо объяснил он.
Клеменси смотрела на него во все глаза. Должно
быть, это какая-то шутка, розыгрыш! Она слабо улыбнулась, потом, не в силах
сдержаться, расхохоталась.
– Не может быть… чтобы ты говорил об
этом… серьезно! – едва выговорила она между приступами нервного смеха.
– Речь идет лишь о годе совместной
жизни, – пояснил Ленард.
– Звучит как год тюремного
заключения, – фыркнула Клеменси и с удовольствием заметила, как его лицо
на миг исказилось от гнева.
С какой стати Ленард затеял со мной эту
игру? – гадала она, поскольку не питала иллюзий относительно его чувств.
Возможно, мы и были друзьями в прошлом, но он никогда не стремился углубить,
расширить наши дружеские отношения, хотя с моей стороны желание на этот счет
было огромное.
– Ты хочешь, чтобы я прожила с тобой год…
И что я буду иметь после этого? – с вызовом спросила Клеменси. –
Сердце, обливающееся кровью от ненависти к сожителю-врагу?
– Ты будешь иметь вот эту усадьбу – свой
дом и виноградник. Я приведу все на твоем участке в порядок и спишу твои долги.
– Эта затея
обойдется тебе наверняка более чем в один цент. – Ее сердце стучало так,
будто вот-вот выпрыгнет из груди. – И ты готов пойти на все это ради того,
чтобы я была твоей женой в течение года? – Она покачала головой. – Я
совершенно не понимаю тебя, Ленард. Почему только год? Что тебе это даст?
– Мне нужна надежная, ответственная
жена. – Он невесело улыбнулся. – Жена, которая бы смотрела на меня с
обожанием.
И вдруг в голове у Клеменси словно что-то
щелкнуло. Так вот в чем дело!..
– Ты предлагаешь мне все это, потому что
баллотируешься на пост мэра, не так ли? Тебе необходимо выставить себя в
подобающем свете: любящий муж, примерный семьянин…
– Минутку, минутку, – прервал ее
Ленард. – Я не собираюсь создавать с тобой семью в полном смысле слова… О детях
речь не идет. Но ты права: у меня действительно будет больше шансов победить на
выборах, если я буду женат.
– А когда мы расстанемся, что станет с
твоей репутацией?
Он рассмеялся
...Ещё– Эта затея
обойдется тебе наверняка более чем в один цент. – Ее сердце стучало так,
будто вот-вот выпрыгнет из груди. – И ты готов пойти на все это ради того,
чтобы я была твоей женой в течение года? – Она покачала головой. – Я
совершенно не понимаю тебя, Ленард. Почему только год? Что тебе это даст?
– Мне нужна надежная, ответственная
жена. – Он невесело улыбнулся. – Жена, которая бы смотрела на меня с
обожанием.
И вдруг в голове у Клеменси словно что-то
щелкнуло. Так вот в чем дело!..
– Ты предлагаешь мне все это, потому что
баллотируешься на пост мэра, не так ли? Тебе необходимо выставить себя в
подобающем свете: любящий муж, примерный семьянин…
– Минутку, минутку, – прервал ее
Ленард. – Я не собираюсь создавать с тобой семью в полном смысле слова… О детях
речь не идет. Но ты права: у меня действительно будет больше шансов победить на
выборах, если я буду женат.
– А когда мы расстанемся, что станет с
твоей репутацией?
Он рассмеялся.
– Я буду всем говорить, что ты вышла за
меня из-за моих денег… И это будет недалеко от истины, не так ли? И возможно,
за меня вновь проголосуют – из сочувствия.
Клеменси нетерпеливо помотала головой.
– Но почему ты выбрал меня?
– А почему бы нет? – Он равнодушно
пожал плечами. – Ты привлекательная. Способна все просчитывать наперед. Мы
можем заключить деловое соглашение, четко зная позиции, и цели друг друга… По
правде сказать, я не очень-то гожусь в мужья – слишком уважаю свою холостяцкую
свободу. Однако год не такой уж долгий срок, и мне кажется, в моем предложении есть
резон.
Клеменси придерживалась другой точки зрения:
предложение Ленарда казалось ей абсурдным, нелепым.
– Это называется брак по расчету… деловой
контракт, – пробормотала она. – Ты получаешь партнера, который будет
сопровождать тебя на политических митингах и петь тебе осанну на публичных
мероприятиях, а я через год получаю свой виноградник, не так ли?
Ленард кивнул в знак согласия и добавил:
– В течение года мы будем также
сожительствующими партнерами.
Клеменси сжала пальцы в кулаки с такой силой, что
ногти вонзились в ладони.
– Мне
показалось, – медленно сказала она, – что ты говорил о сугубо
фиктивном браке. Или я чего-то недопонимаю?
Прежде чем ответить, Ленард окинул
внимательным взглядом чувственные изгибы фигуры Клеменси, роскошные волосы, обрамлявшие
нежное, почти юное лицо. Явно оставшись довольным осмотром, он с улыбкой
заявил:
– У тебя великолепное тело, а у меня
хороший, вполне здоровый аппетит. Я хотел бы, чтобы мы спали в одной постели,
Клеменси. Полагаю, моя идея не вызывает у тебя отвращения? – осведомился
он, явно наслаждаясь замешательством девушки. – Я знаю, что ты намного
моложе меня, но, когда мы только что целовались, нам обоим, думаю, понравилось,
и ты не можешь отрицать этого. По правде говоря, я даже не ожидал от тебя
подобной страсти. После этого поцелуя я задался вопросом: почему же я не
целовал тебя раньше?
Клеменси покраснела от досады. Ленард
...Ещёразговаривал с ней, с одной стороны, как с маленькой девочкой, а с другой – как
с опытной, физически зрелой, чув
– Мне
показалось, – медленно сказала она, – что ты говорил о сугубо
фиктивном браке. Или я чего-то недопонимаю?
Прежде чем ответить, Ленард окинул
внимательным взглядом чувственные изгибы фигуры Клеменси, роскошные волосы, обрамлявшие
нежное, почти юное лицо. Явно оставшись довольным осмотром, он с улыбкой
заявил:
– У тебя великолепное тело, а у меня
хороший, вполне здоровый аппетит. Я хотел бы, чтобы мы спали в одной постели,
Клеменси. Полагаю, моя идея не вызывает у тебя отвращения? – осведомился
он, явно наслаждаясь замешательством девушки. – Я знаю, что ты намного
моложе меня, но, когда мы только что целовались, нам обоим, думаю, понравилось,
и ты не можешь отрицать этого. По правде говоря, я даже не ожидал от тебя
подобной страсти. После этого поцелуя я задался вопросом: почему же я не
целовал тебя раньше?
Клеменси покраснела от досады. Ленард
разговаривал с ней, с одной стороны, как с маленькой девочкой, а с другой – как
с опытной, физически зрелой, чувственной женщиной! Осознание того факта, что
Ленард говорил чистую правду, только еще больше подливало масла в огонь.
– У тебя слишком разыгралось
воображение, – буркнула Клеменси. – Никакой страсти не было и в
помине.
– Ты уверена? – насмешливо спросил
Ленард. – Сдается, когда-то ты увлекалась мной.
Его самоуверенность задела Клеменси. Она
вызывающе рассмеялась.
– И когда же это было, по-твоему? Может
быть, когда я предложила тебе пойти на выпускной бал в школе? – Клеменси
очень хорошо помнила, что это был один из немногих случаев, когда она
осмелилась пофлиртовать с Ленардом, намекнуть, что неравнодушна к нему. –
О Боже! Если у меня все в порядке с памятью, ты тогда со смехом уверял, что
тебя могут обвинить в совращении младенца. И ты был прав, просто меня, должно
быть, в те годы тянуло к зрелым мужчинам.
– В те годы ты была совсем еще девчонкой.
– Разница в
пятнадцать лет по-прежнему остается между нами, – сказала Клеменси уже
более спокойно.
– Я не забыл об этом. – Ленард
замолчал, задумался о чем-то… и вдруг сразу оживился, когда его слегка
рассеянный взгляд скользнул по изящной фигуре Клеменси. – Но теперь тебе
двадцать два и я воспринимаю тебя совсем по-другому.
– Ты имеешь в виду, что я стала теперь
дичью, на которую разрешено охотиться и употреблять в пищу? И этим ты намерен
заниматься в течение года? – саркастически поддела она Ленарда. – Да
я скорее продам душу дьяволу, чем свяжусь с тобой!
Ленард весело расхохотался.
– На твоем месте, когда тебе угрожает
банкротство, я не стал бы вступать ни в какие отношения с дьяволом. И, полагаю,
ты согласишься с моим предложением… потому что это будет самый благоразумный
шаг в твоей жизни. Подумай.
Он развернулся и, не оглядываясь, направился к
выходу.
2
– Не могу поверить, что тебе придется
...Ещёрасстаться со своим домом! – на
– Разница в
пятнадцать лет по-прежнему остается между нами, – сказала Клеменси уже
более спокойно.
– Я не забыл об этом. – Ленард
замолчал, задумался о чем-то… и вдруг сразу оживился, когда его слегка
рассеянный взгляд скользнул по изящной фигуре Клеменси. – Но теперь тебе
двадцать два и я воспринимаю тебя совсем по-другому.
– Ты имеешь в виду, что я стала теперь
дичью, на которую разрешено охотиться и употреблять в пищу? И этим ты намерен
заниматься в течение года? – саркастически поддела она Ленарда. – Да
я скорее продам душу дьяволу, чем свяжусь с тобой!
Ленард весело расхохотался.
– На твоем месте, когда тебе угрожает
банкротство, я не стал бы вступать ни в какие отношения с дьяволом. И, полагаю,
ты согласишься с моим предложением… потому что это будет самый благоразумный
шаг в твоей жизни. Подумай.
Он развернулся и, не оглядываясь, направился к
выходу.
2
– Не могу поверить, что тебе придется
расстаться со своим домом! – на все лады повторяла Кэрри, выражая свое
сочувствие.
– К сожалению, да. Мне просто не
повезло. – Наливая подруге вторую чашечку кофе, Клеменси старалась
говорить бодрым голосом, хотя на душе у нее кошки скребли.
Время приближалось к полудню, а Клеменси
ожидала еще куча дел. Но все равно она была рада приезду Кэрри, ибо общение с ней
отвлекло ее на час-другой от суеты перед аукционом.
– Но что же ты будешь делать после
продажи усадьбы? – спросила Кэрри.
Клеменси пожала плечами. Предложение Ленарда
не выходило у нее из головы, но было слишком ужасным, чтобы задумываться о нем.
Хотя, с другой стороны, в нем было нечто интригующее…
– Может быть, уеду в Даллас, –
ответила Клеменси. – У меня там есть знакомые, которые, возможно, помогут
подыскать работу.
– В Даллас? – Кэрри, казалось, была
в шоке. – Но это же у черта на куличках… Кто же это из твоих знакомых
живет там? Не тот ли парень, с которым ты дружила… Стив Бреннан?
– Нет, не Стив. – Клеменси
улыбнулась. – Знаешь, Кэрри, со Стивом мы просто приятельствовали. В наших
отношениях не было ничего романтического.
– Но он явно хотел сделать их более
близкими, – рассмеялась Кэрри, шутливо погрозив подруге пальчиком. –
Я же видела, как он смотрел на тебя, когда приезжал сюда на уик-энды.
Клеменси печально улыбнулась.
– Когда умер отец, Стив прислал мне
открытку с соболезнованиями… Но, уверяю тебя, я вовсе не собираюсь подселяться
к нему. Странно, но Ленард, как и ты, подумал о Стиве, когда я сказала, что,
возможно, перееду жить к одному из друзей. Он даже попросил уточнить к кому – к
подруге или к другу.
– Когда ты
видела Ленарда? – оживилась Кэрри.
– Он заглядывал ко мне вчера вечером.
На секунду Клеменси задумалась: может,
посоветоваться с Кэрри о необычном предложении Ленарда? Они дружили со школы и
на протяжении многих лет делились всеми тайнами и мечтами. Потом Клеменси
уехала учиться в колледж, а Кэрри вышла замуж. Когда Клеменси вернулась в
родную усадьбу, дружба возобновилась и задушевные беседы по-прежнему дарили
обеим тепло и заряжали энергией. Однако сегодня Клеменси впервые не захотела
делиться с Кэрри своей тайной. И не потому, что не доверяла подруге, а потому,
что не желала раскрывать ей слишком интимный, глубоко частный характер
предложения Ленарда. К тому же это предложение, в основе которого лежали сугубо
деловые соображения его автора, задевало, ранило ее самолюбие. Клеменси
пыталась убедить себя, что предложенный Ленардом брак по расчету оскорбляет ее,
но в глубине души не была до конца уверена, что это действительно так.
– Ты больше не зл
...Ещё– Когда ты
видела Ленарда? – оживилась Кэрри.
– Он заглядывал ко мне вчера вечером.
На секунду Клеменси задумалась: может,
посоветоваться с Кэрри о необычном предложении Ленарда? Они дружили со школы и
на протяжении многих лет делились всеми тайнами и мечтами. Потом Клеменси
уехала учиться в колледж, а Кэрри вышла замуж. Когда Клеменси вернулась в
родную усадьбу, дружба возобновилась и задушевные беседы по-прежнему дарили
обеим тепло и заряжали энергией. Однако сегодня Клеменси впервые не захотела
делиться с Кэрри своей тайной. И не потому, что не доверяла подруге, а потому,
что не желала раскрывать ей слишком интимный, глубоко частный характер
предложения Ленарда. К тому же это предложение, в основе которого лежали сугубо
деловые соображения его автора, задевало, ранило ее самолюбие. Клеменси
пыталась убедить себя, что предложенный Ленардом брак по расчету оскорбляет ее,
но в глубине души не была до конца уверена, что это действительно так.
– Ты больше не злишься на него из-за
долга? – спросила Кэрри, от внимательных глаз которой не укрылась
бледность подруги.
– Если честно, я не могу обвинять его
целиком и полностью, – ответила Клеменси и добавила после паузы: – Как
говорится, без должника нет кредитора.
– Я рада, что вы снова стали
друзьями, – заметила Кэрри. – Ленард, должно быть, переживает сейчас
не лучшие времена. Насколько я знаю, у них с Беатрис Винчелли произошел разрыв.
– Он что-то упоминал об этом. –
Клеменси старалась говорить равнодушно.
– Но вряд ли признался, что Беатрис
бросила его.
– Неужели?
В голосе Клеменси прозвучали нотки
неподдельного удивления. Ей и в голову не приходило, что женщина могла оставить
Ленарда. Он – да, мог, но его?..
Кэрри захихикала, довольная произведенным
эффектом.
– Беатрис променяла Ленарда на Джима
Уайдда. Я знала, что это очень удивит тебя. По-моему, ты всегда была
неравнодушна к Ленарду, не правда ли?
– Все это в прошлом, – твердо
сказала Клеменси, однако где-то внутри нее зазвенел тоненький колокольчик: «А
ты уверена в этом?»
– Да-а, все мы меняемся со
временем, – несколько рассеянно, думая о чем-то своем, заметила
Кэрри. – Но ты права: Беатрис, должно быть, просто свихнулась, если, в
самом деле, бросила Ленарда. Ведь он такой очаровашка! Если бы я не была
замужем и не боготворила своего Ника, мне, наверное, тоже трудно было бы
остаться к нему равнодушной.
– Откуда ты знаешь, что Беатрис оставила
его? Ленард что-нибудь говорил тебе на этот счет? – спросила Клеменси.
– Нет, я его
давно не видела. Но в последнее время с ним часто встречается Ник – он будет
координатором предвыборной кампании Ленарда. Однако не думаю, что они обсуждают
личные вопросы, а если и обсуждают, мой муж наверняка ничего мне не передаст…
Нет, я узнала о разрыве от самой Беатрис, когда встретила ее недавно в городе.
Знаешь, она ведь простодушная, не умеет ничего скрывать… И она великолепно
выглядела. Я смотрела на ее фигуру и думала: «Хорошо бы и мне пособлюдать
диету…»
– Тебе не нужна никакая диета,
Кэрри, – тут же успокоила подругу Клеменси.
Кэрри Тэрнс была необыкновенно привлекательной
блондинкой с пышненькой, соблазнительной фигуркой. Однако сама Кэрри считала
себя полной и мечтала похудеть. Вот и сейчас она пожала плечами, как бы давая
понять Клеменси, что не согласна с ней, однако спорить с подругой не стала.
– И что же сказала тебе Беатрис? –
спросила Клеменси и взяла со стола свою чашку кофе.
Кэрри едва заметно улыбнулась и процитиро
...Ещё– Нет, я его
давно не видела. Но в последнее время с ним часто встречается Ник – он будет
координатором предвыборной кампании Ленарда. Однако не думаю, что они обсуждают
личные вопросы, а если и обсуждают, мой муж наверняка ничего мне не передаст…
Нет, я узнала о разрыве от самой Беатрис, когда встретила ее недавно в городе.
Знаешь, она ведь простодушная, не умеет ничего скрывать… И она великолепно
выглядела. Я смотрела на ее фигуру и думала: «Хорошо бы и мне пособлюдать
диету…»
– Тебе не нужна никакая диета,
Кэрри, – тут же успокоила подругу Клеменси.
Кэрри Тэрнс была необыкновенно привлекательной
блондинкой с пышненькой, соблазнительной фигуркой. Однако сама Кэрри считала
себя полной и мечтала похудеть. Вот и сейчас она пожала плечами, как бы давая
понять Клеменси, что не согласна с ней, однако спорить с подругой не стала.
– И что же сказала тебе Беатрис? –
спросила Клеменси и взяла со стола свою чашку кофе.
Кэрри едва заметно улыбнулась и процитировала:
– «Я покончила с Ленардом. Он стал
утомителен. Джим сделал мне предложение, и я согласилась».
– Предложение? – Клеменси вытаращила
на подругу глаза. – Она выходит за Джима Уайлда?
– Возможно, Беатрис хочет доказать всем,
что она может менять мужчин, как перчатки, – предположила Кэрри. –
Ведь все полагали, что она наверняка выйдет за Ленарда. Они казались идеальной
парой, правда же?
– Правда, – как-то отстранение
подтвердила Клеменси.
– Конечно, немаловажен и тот факт, что
Джим из чрезвычайно богатой семьи, – заметила Кэрри. – Уайлды владеют
огромной недвижимостью в Сан-Франциско. Беатрис говорила, что после свадьбы они
поселятся во Фриско… А Ленард, насколько я могу судить, сейчас ни с кем не
встречается.
– Уверена, что его одиночество будет
недолгим. – Клеменси отпила из чашки глоток кофе и, заметив в глазах
подруги озорные огоньки, проворчала: – Не смотри на меня так, Кэрри. Он меня
больше не интересует.
Клеменси лгала не столько подруге, сколько
самой себе. Она пыталась настроить себя против Ленарда, ибо прекрасно знала:
этот мужчина интересовал ее сейчас гораздо больше, чем в прошлом. Вдруг ее осенило:
а не послужил ли толчком для предложения Ленарда тот факт, что его бросила
Беатрис? Возможно, он рассчитывал, что на всех мероприятиях во время выборов
мэра его будет сопровождать ненаглядная Беатрис, а теперь, когда они
расстались, Ленард решил – дабы сохранить свой престиж и не проиграть кампанию
– срочно заключить брачную сделку с ней, Клеменси.
– Во всяком случае, как только у меня
купят дом и виноградник, я тут же уеду. Так что, Кэрри, мне безразлично,
встречается с кем-то Ленард или не встречается.
Говоря это,
Клеменси приложила максимум усилий, чтобы не показаться чем-то обеспокоенной
или взволнованной.
– Неужели ты всерьез решила уехать
отсюда? – с грустью в голосе спросила Кэрри. – Ведь ты могла бы и
здесь найти работу – у тебя за плечами колледж. Перспектив, конечно, меньше,
чем у выпускника университета, но все же, все же…
– Я хочу начать все с нуля, –
объяснила Клеменси. – Мне претит видеть, как в моем винограднике начнут
хозяйничать чужие люди… Это будет как нож в сердце.
– Мне очень не хочется, чтобы ты уезжала,
Клеменси, – жалобно сказала Кэрри. – Особенно сейчас…
– Поверь, я и сама не хочу расставаться с
родным кровом… Но почему ты говоришь «особенно сейчас»?
– Потому что я бы хотела, чтобы ты стала
крестной нашего малыша.
– Кэрри! Не может быть, чтобы ты…
– Да, – Кэрри сияла от
счастья, – я беременна! Уже четыре недели.
Клеменси вскочила и, подбежав к подруге, едва
не задушила ее в объятиях.
– С
...ЕщёГоворя это,
Клеменси приложила максимум усилий, чтобы не показаться чем-то обеспокоенной
или взволнованной.
– Неужели ты всерьез решила уехать
отсюда? – с грустью в голосе спросила Кэрри. – Ведь ты могла бы и
здесь найти работу – у тебя за плечами колледж. Перспектив, конечно, меньше,
чем у выпускника университета, но все же, все же…
– Я хочу начать все с нуля, –
объяснила Клеменси. – Мне претит видеть, как в моем винограднике начнут
хозяйничать чужие люди… Это будет как нож в сердце.
– Мне очень не хочется, чтобы ты уезжала,
Клеменси, – жалобно сказала Кэрри. – Особенно сейчас…
– Поверь, я и сама не хочу расставаться с
родным кровом… Но почему ты говоришь «особенно сейчас»?
– Потому что я бы хотела, чтобы ты стала
крестной нашего малыша.
– Кэрри! Не может быть, чтобы ты…
– Да, – Кэрри сияла от
счастья, – я беременна! Уже четыре недели.
Клеменси вскочила и, подбежав к подруге, едва
не задушила ее в объятиях.
– Судя по всему, наконец-то у нас
получилось, – сказала Кэрри, и в ее глазах неожиданно заблестели слезы.
– О, дорогая, это такая приятная новость!
Я так рада за вас с Ником!
– Теперь ты понимаешь, почему я очень
хочу, чтобы ты осталась? Мне хочется, чтобы ты стала такой же счастливой, как
мы с Ником.
– Думаю, это невозможно. – Голос
Клеменси предательски дрогнул.
– Все возможно, дорогая. Ведь…
Кэрри не закончила фразу: послышался шум
подъезжающего автомобиля. Клеменси увидела зеленый «ягуар», паркующийся между
ее джипом и машиной Кэрри.
– Это Ленард, – пробормотала
Клеменси, внезапно ощутив тревогу.
– Кто-нибудь есть дома?! – раздался
через минуту громкий и решительный голос мужчины, приоткрывшего наружную дверь
дома.
– Он ведет себя так, словно уже завладел
моей недвижимостью, – раздраженно заметила Клеменси. – Вторгается на
чужую территорию без всякого предупреждения, когда ему вздумается.
Выслушав подругу, Кэрри улыбнулась и весело
крикнула:
– Мы на веранде, Ленард!
Спустя мгновение незваный гость предстал перед
женщинами. Он был в джинсах и в спортивной рубашке цвета морской волны, легкий
свежий загар делал Ленарда необычайно привлекательным – глаз не оторвешь.
– Кажется, я приехал вовремя, –
хмыкнул он, увидев на столе кофейник.
– Это уж точно, – буркнула Кэрри и
налила ему чашку кофе. – Рада видеть тебя, Ленард.
– Я тоже… Ты
хорошо выглядишь. Посвежела. – Он улыбнулся и слегка коснулся губами щеки
Кэрри. – Я только что был у вас дома. Ник сообщил мне приятную новость.
Поздравляю.
Кэрри зарделась от удовольствия.
– Спасибо.
Ленард повернулся к хозяйке дома и вперился в
нее задумчивым взглядом. Клеменси тотчас бросило в жар: она вспомнила их
последнюю встречу, его поцелуй… и предложение, которое он ей сделал.
Отвернувшись от Ленарда, Клеменси все равно знала, чувствовала, что он
продолжает внимательно рассматривать ее.
– Ну что ж, мне пора, – сказала
Кэрри, покосившись на подругу.
– Уж не мой ли визит заставил тебя
поторопиться, Кэрри? – осведомился Ленард, неторопливо сделав глоток кофе.
– Нет-нет, мне действительно пора
ехать, – заверила Кэрри. – Ленард, может быть, тебе удастся уговорить
Клеменси? Она собирается переселиться в Даллас, представляешь?
– В Даллас? – Ленард нахмурился и
вопросительно уставился на Клеменси.
На мгно
...Ещё– Я тоже… Ты
хорошо выглядишь. Посвежела. – Он улыбнулся и слегка коснулся губами щеки
Кэрри. – Я только что был у вас дома. Ник сообщил мне приятную новость.
Поздравляю.
Кэрри зарделась от удовольствия.
– Спасибо.
Ленард повернулся к хозяйке дома и вперился в
нее задумчивым взглядом. Клеменси тотчас бросило в жар: она вспомнила их
последнюю встречу, его поцелуй… и предложение, которое он ей сделал.
Отвернувшись от Ленарда, Клеменси все равно знала, чувствовала, что он
продолжает внимательно рассматривать ее.
– Ну что ж, мне пора, – сказала
Кэрри, покосившись на подругу.
– Уж не мой ли визит заставил тебя
поторопиться, Кэрри? – осведомился Ленард, неторопливо сделав глоток кофе.
– Нет-нет, мне действительно пора
ехать, – заверила Кэрри. – Ленард, может быть, тебе удастся уговорить
Клеменси? Она собирается переселиться в Даллас, представляешь?
– В Даллас? – Ленард нахмурился и
вопросительно уставился на Клеменси.
На мгновение воцарилась мертвая тишина,
которую нарушила Кэрри. В ее глазах мелькнули озорные огоньки, когда она
сказала:
– Клеменси ни за что не согласится со
мной, но я уверена: ее в этот город заманивает парень, с которым она училась в
колледже. Возможно, он надеется, что Клеменси поселится у него.
– Кэрри! – одернула подругу
Клеменси, негодуя на ее лживые слова.
– Дорогая, ты не права, – ни
капельки не смутившись, продолжала Кэрри. – Тебе не следует предпринимать
радикальные шаги до того, как закончится траур по твоему отцу… К тебе еще не
вернулась способность здраво мыслить. – Кэрри взяла сумочку. – Так
или иначе, я оставляю вас вдвоем, и, как я уже сказала, Ленард, может быть, тебе
удастся как-то наставить Клеменси на путь истинный…
– Спасибо, дорогая, но я не нуждаюсь в
просветителях, – несколько смутившись, пробормотала Клеменси.
– Я позвоню тебе попозже, – словно
не слыша, сказала Кэрри. – Давай-ка пообедаем вместе на следующей неделе.
Хорошо?
Едва Кэрри ушла, Ленард набросился на Клеменси
с вопросами:
– Ты собралась в Даллас? С ума сошла?
Разве ты не знаешь, что в этом городе беспрерывно льют дожди?
– Они освежат для меня обстановку и все
прочее в моей жизни, – наобум ответила Клеменси и, поставив на стол пустую
чашку, взглянула на чистое голубое небо.
– Неужели какой-то мужчина, в самом деле,
ждет тебя там с распростертыми объятиями? – допытывался Ленард.
– Я уже сказала тебе, что это не твое
дело, – отрезала она.
Гордость не позволяла Клеменси открыть ему
правду. Пусть думает, что у нее есть поклонник, который добивается ее… но
отнюдь не из деловых соображений.
– Знаешь, а
я полагаю, что Кэрри права, – сказал Ленард. – В данный момент тебе
не следует столь радикально менять свою жизнь… Ты действительно еще не вышла из
шокового состояния после смерти отца.
Клеменси отстранение взглянула на него и
усмехнулась.
– Не хочешь ли ты дать мне понять, что,
сделав предложение, теперь спохватился и уже по-иному оцениваешь наши
отношения?
– Нет, я очень ценю наши отношения, как и
прежде, и мое предложение остается в силе.
Клеменси на мгновение растерялась и не смогла
найти достойного ответа. Она вовсе не удивилась бы, если бы Ленард сказал, что
его затея была просто глупой ошибкой, что, делая ей предложение, он повел себя
несерьезно…
Клеменси постаралась не выдать своего
замешательства и надменно спросила:
– Почему ты считаешь, что уехать сейчас в
Даллас будет с моей стороны глупостью, а выскочить за тебя замуж – вполне нормально?
– Мне бы хотелось, чтобы ты ошиблась в
...Ещёчем-то со мной, а не с друг
– Знаешь, а
я полагаю, что Кэрри права, – сказал Ленард. – В данный момент тебе
не следует столь радикально менять свою жизнь… Ты действительно еще не вышла из
шокового состояния после смерти отца.
Клеменси отстранение взглянула на него и
усмехнулась.
– Не хочешь ли ты дать мне понять, что,
сделав предложение, теперь спохватился и уже по-иному оцениваешь наши
отношения?
– Нет, я очень ценю наши отношения, как и
прежде, и мое предложение остается в силе.
Клеменси на мгновение растерялась и не смогла
найти достойного ответа. Она вовсе не удивилась бы, если бы Ленард сказал, что
его затея была просто глупой ошибкой, что, делая ей предложение, он повел себя
несерьезно…
Клеменси постаралась не выдать своего
замешательства и надменно спросила:
– Почему ты считаешь, что уехать сейчас в
Даллас будет с моей стороны глупостью, а выскочить за тебя замуж – вполне нормально?
– Мне бы хотелось, чтобы ты ошиблась в
чем-то со мной, а не с другим мужчиной.
– По крайней мере, ты честно признаешь,
что вся эта затея с женитьбой – ошибка? Однако продолжаешь настаивать, что
лучший выбор для меня – остаться здесь и ублажать тебя, а не ехать в Даллас,
чтобы ублажать кого-то другого?
– Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь
только для того, чтобы ублажать меня, – медленно сказал Ленард. Его глаза
были серьезны и задумчивы. – Но я не могу поручиться за другого – за того
парня в Далласе. Кто он? Что из себя представляет? Не тот ли это молодой
человек, которого ты привозила сюда на летние каникулы в прошлом году?
– Я не собираюсь обсуждать с тобой моих
поклонников!
Ленард усмехнулся.
– Ну конечно. Зачем портить себе
настроение такими разговорами? Полагаю, тебя не оставляет в покое лишь один
вопрос: должна ли ты покинуть родной кров ради какого-то парня в Далласе?
– Да это просто смешно! –
рассердилась Клеменси. – Я не хочу больше тебя слушать! Мы не сможем стать
мужем и женой, это было бы глупо и нелепо!
– А я считаю, что наш брак стал бы
разумной сделкой для нас обоих.
– Разумной сделкой?! – Клеменси была
вне себя от ярости. – Как ты можешь приравнивать брак к сделке?
– Ну, а если бы я приравнял его к чему-то
другому? Скажем, к любви? Разве тебя заинтересовал бы брак, основанный на
чувствах? – с ноткой сарказма спросил он.
– Меня не интересует никакой брак с
тобой! – отрезала она.
– Значит, ты решила бежать в Даллас?
– Не бежать,
а начать там все с нуля.
– С нуля можно начать и здесь, –
невозмутимо заметил Ленард. – Я знаю, как много значит для тебя твоя
усадьба. Через год ты снова сможешь распоряжаться своим домом и виноградником,
как тебе заблагорассудится. Через год ты будешь чувствовать себя гораздо лучше,
у тебя прояснится сознание, уйдут тревоги… А главное, ты опять станешь хозяйкой
собственного дома.
Хотя слова Ленарда вызвали у Клеменси
серьезные сомнения в принятом ею решении о продаже усадьбы, она, тем не менее,
возразила:
– Сдается мне, что от брака с тобой я
только проиграю. Потеряю свободу, перестану здраво мыслить…
Ленард изумленно вскинул брови и довольно сухо
сказал:
– Не думаю, что жизнь со мной окажется
для тебя адом. Скорее, наоборот.
– Это ты так считаешь. – Она
пронзила его негодующим взглядом.
– Что ж, если ты придерживаешься иной
точки зрения, можем найти третейского судью.
– Например, Беатрис Винчелли, –
...Ещёехид
– Не бежать,
а начать там все с нуля.
– С нуля можно начать и здесь, –
невозмутимо заметил Ленард. – Я знаю, как много значит для тебя твоя
усадьба. Через год ты снова сможешь распоряжаться своим домом и виноградником,
как тебе заблагорассудится. Через год ты будешь чувствовать себя гораздо лучше,
у тебя прояснится сознание, уйдут тревоги… А главное, ты опять станешь хозяйкой
собственного дома.
Хотя слова Ленарда вызвали у Клеменси
серьезные сомнения в принятом ею решении о продаже усадьбы, она, тем не менее,
возразила:
– Сдается мне, что от брака с тобой я
только проиграю. Потеряю свободу, перестану здраво мыслить…
Ленард изумленно вскинул брови и довольно сухо
сказал:
– Не думаю, что жизнь со мной окажется
для тебя адом. Скорее, наоборот.
– Это ты так считаешь. – Она
пронзила его негодующим взглядом.
– Что ж, если ты придерживаешься иной
точки зрения, можем найти третейского судью.
– Например, Беатрис Винчелли, –
ехидно подсказала Клеменси. – Интересно, что думает она о нашем браке?
– Я уже сказал тебе, эта женщина
вычеркнута из моей жизни. Она хотела получить от меня больше, чем я мог дать.
– Но ведь это она порвала с тобой, а не
ты с ней? – продемонстрировала свою осведомленность Клеменси.
– Так ли это важно, кто с кем
порвал? – Ленард взглянул на часы. – Послушай, я ведь пришел в твой
дом не для того, чтобы обсуждать мои канувшие в Лету романы. Я просто хотел
предложить тебе пообедать вместе в один из ближайших дней. Мне кажется, будет
неплохо, если мы спокойно, без нервотрепки обсудим все наши дела.
– Признаться, у меня даже в голове не
укладывается, о чем мы можем с тобой говорить, – возразила
Клеменси. – Ты же знаешь, как я отношусь к тебе.
– До недавнего времени мы с тобой отлично
ладили.
– Ладили, пока я не выяснила, что ты
представляешь на самом деле.
– А я всегда был и остался очень высокого
мнения о тебе. Мне нравится даже твоя вспыльчивость… – Выразительно скользнув
взглядом по ее фигуре, он добавил: – Это помимо всего прочего.
– Не пытайся купить меня лестью! Я говорю
серьезно. Мне не нравится твоя идея о браке по расчету. Я по натуре романтик, и
замуж буду выходить по любви, а не из меркантильных соображений…
Ленард хмыкнул.
– Если ты романтик, я пришлю тебе розы.
– Розами меня не купишь! Ты, наверное,
уже забыл, как обошелся с моим отцом?
Ленард поморщился.