Предыдущая публикация
Грех старой ведьмы-4.
Белые больничные стены сводили с ума, душили. Даша готова была грызть их зубами от отчаяния, боли и злости. Злости на Наташку. Даша не могла лежать на больничной кровати и бродила по коридору, кляня себя и всех на свете.Сейчас, в этот самый момент, где-то там, в деревне, закапывают в землю ее маму. Даша больше никогда не увидит ее любимое, доброе лицо. И, тем не менее, она не поехала на похороны, струсила.
По коридору ходили больные и медперсонал. Даша натыкалась на них, никого не видя перед собой. Слезы застили ей глаза. На нее недоуменно оглядывались, но вопросов не задавали. По лицу понятно, что у девочки что-то случилось.
Неделю назад Даша проснулась на скрипучей железной кровати в доме бабки Марфы и поняла, что она в комнате одна. Не было ни Наташи, ни ребенка в плетеной корзине. А потом вошла старая ведьма и сказала, что Наташа, забрав мальчика, ушла в деревню к родителям. Не помня себя, Даша вскочила с кровати и в тонкой сорочке, накинув на ноги валяющиеся в холодных сенцах галоши, выскочила из избы. Она понеслась по сугробам в надежде догнать сестру. Бежала долго, с полными снега галошами, чувствуя, как леденеет тело и дыхание перехватывает от мороза. Девушку нагнала бабка Марфа, накинула на плечи телогрейку и почти насильно вернула в дом.
Наверное, именно тогда Даша и застудилась, получив воспаление лёгких, но в тот момент ей было всё равно. Она рвала и метала, собиралась одеться и снова пуститься в погоню за передавшей её, как она в тот момент считала, сестрой.
-Угомонись, заполошная, - остудила её пыл старая бабка. - Наташка твоя не собирается сообщать родителям о твоём грехе. Она возьмёт его на себя. Скажет, что это её дитё.
-Как это, её? - замерла, не сразу поняв смысл сказанного Даша.
-Вот так и скажет. Скажет, что в городе нагуляла и явилась с дитём и с повинной.
-Но отец её убьёт! Он убьёт её! - бормотала шокированная Даша. - Зачем ей это надо?
-Зачем, зачем? Не все ж такие кукушки, как ты. Не смогла она бросить мальчонку. Вот весь сказ. А насчёт папаши твоего я тоже переживаю. Сердце чует беду. Что-то страшное случится.
Даша не стала задерживаться в доме бабки Марфы. Хоть и нельзя ей еще было, не окрепла она после родов, но, ближе к обеду девушка ушла на трассу к автобусной остановке. Там Даше тоже пришлось порядком померзнуть.
И уже в ту же ночь, в общежитии техникума, у неё поднялась температура под сорок. Несмотря на то, что находилась в полубредовом состоянии, Даша позаботилась о том, чтобы приехавший к ней врач не заметил, что она является кормящей мамой. От одного этого словосочетания «кормящая мама» Даше становилась дурно.
Что же натворила эта дура Наташка? Как она могла так её подставить?
У Даши имелся небольшой аккуратный сотовый телефончик - предмет зависти многих девчонок из общежития. Это был подарок Дениса, один из последних перед ссорой. В последнее время на этот телефон никто не звонил. Некому особо было, кроме Дениса. Это делала разве что только мама со стационарного, от соседки. Лёжа в больнице Даша всё время держала телефон заряженным.
И с ужасом ждала звонка с деревни. Не может быть всё так просто. Наташка пришла домой и объявила, что родила. И стали они там жить- поживать, да добра наживать. Это просто нереально.
Однако, прошло несколько дней и никто ей не позвонил. И Даша начала было успокаиваться. Может быть и правда, как-то прокатит. Может все поверят, что это Наташкин ребенок. И отец ее все-таки не прибьет. Если Наташка такая глупая и решила взять на себя такую ответственность, сломать себе жизнь, так Бог ей судья. Хотя в принципе, что она сломает? Какая у нее жизнь? Замуж-то ей точно не выйти.
И вот, когда Даша почти убедила себя в том, что всё прошло благополучно, зазвонил её маленький телефончик. Зазвонил так красиво, любимой мелодией, от которой Наташе раньше всё время хотелось танцевать, а сейчас бросило в дрожь.
Номер не определился, как бывает, когда звонили со стационарных телефонов.
Огромным усилием воли Даша заставила себя нажать на зеленую кнопку. Звонила Наташа. Но голос сестры был настолько искажен рыданиями, что Даша не сразу это поняла.
-Мама, наша мама... она умерла....какое-то внутреннее кровоизлияние. Ее забрали на скорой, хотели увезти в город, но не успели.
Слова Наташи прерывались всхлипываниями, а на заднем фоне слышался голос соседки.
-Про похороны, про похороны скажи, пусть быстрее приезжает.
-Это он сделал? - задала вопрос Даша.
-Да, - выдохнула ее сестра. - Но мама сказала, что её лягнула корова. Она сказала так всем.
-А ребёнок? - Даша спросила и замерла, страшась услышать ответ.
-Мой сын, - выделила голосом Наташа, - мой сын Андрюша сейчас со мной, но я не знаю, куда нам деться после похорон. Папа сказал, что я ему больше не дочь после такого позора.
И вот тут к боли от потери любимой мамы прибавился еще и страх. Даша испугалась, что если она поедет в деревню, ей опять нужно будет что-то решать.
Решать с этим ребёнком, с глупой Наташкой. Она хоть сама поняла, что натворила? Скорее всего, это из-за её поступка погибла мама. Высказать сестре всё это Даша не смогла, ведь тогда бы услышала соседка, поэтому девушка решила врать.
-Я лежу в больнице. У меня воспаление легких и температура сорок. Я не смогу сейчас приехать на похороны. Меня не отпустят. Может быть, потом...
Это была не совсем ложь. В больнице Даша лежала на самом деле. И воспаление легких у нее было. Вот только состояние стало намного лучше, и температуры у нее уже не было два дня. Её легко отпустили бы на похороны мамы. Но Даша испугалась и не захотела ехать.
Марфе было не по себе. Выражалось это в непрерывном хождении старухи из двора в избу и обратно. Она натаскала в комнату больше обычного дров. Аккуратно сложила их возле печки. Зачем-то принесла лишнее ведро воды.
А смуглое лицо её было мрачнее обычного и тонкие губы всё время бубнили себе что-то под нос. Бабка знала, что в деревне сейчас хоронят Тоню.
А Тоня была, пожалуй, единственной из этого села к кому она относилась нормально. Можно сказать, даже была привязана. И в её смерти чувствовала свою вину. Марфа ещё несколько дней назад, когда Наташка уходила отсюда с ребёнком, понимала, что нельзя девчонку отпускать. Знала, что случится что-то страшное. Ну разве ж послушает эта глупая, упрямая девчонка невнятные предостережения старой карги.
Даша с Наташей и предположить не могли, насколько хорошо Марфа знает их семью. Много лет назад, когда Наташе порвал лицо соседский пёс и его как попало заштопали, стало понятно, что девочка обезображена на всю жизнь. Тогда Антонина прибежала к Марфе.
-Это она, да, это расплата за мой грех! Доченька моя за меня расплачивается!
- плакала женщина и заламывала руки.
-Ну что ты, Тоня, - как могла утешала её Марфа. - Это всего лишь трагическая случайность. Собаку эту давно надо было пристрелить, вот и всё.
А за свой грех ты всей своей жизнью расплачиваешься. Всей своей несчастливой жизнью.
Ведьмой Марфу называли не зря. Она многое умела. И, будучи моложе, не гнушалась, ни порчу навести, ни приворожить, отворожить. Посмеивалась только, не предупреждая глупых женщин, какие могут быть последствия. Но не в случае с Тоней. Тоня была хорошей, с чистой душой. Но уж больно сильно запал ей в эту душу этот Пётр. С ума она по нему сходила. А он на неё не смотрел, собираясь жениться на другой. Вот как-то, поздним вечером, тихонько, словно мышка и поскреблась в дверь Марфы Антонина.
-Приворожить хочу Петра, - краснея и бледнея еле слышно произнесла двадцатилетняя девушка.
Воспротивилось тогда в Марфе всё против этого. И стала она Тоню переубеждать.
-Приворожить-то я смогу, но не нужно тебе это. Не выйдет из этого ничего хорошего. Пётр к тебе придёт, но приведёт его не любовь, а твой грех. Этот грех тебе аукнется. Не могу сказать, как, но это точно будет, мне ли не знать.
Антонина же уперлась и твердила, как заведенная:
-Не могу без него жить, не могу и не хочу. Приворожи, тетя Марфа, все, что будет, приму. Главное, с ним.
Вот и принимала Тоня безропотно все страдания, что причинял ей жестокий муж, а бывало, что и побои. Петя невесту свою бросил, переметнулся к Тоне. Она была на седьмом небе от счастья, не замечая, как парень меняется на глазах, превращаясь в жестокого монстра. Любил он сильно свою брошенную невесту, а тянуло его к Тоне. Вот и озверел от этого раздвоения личности Петя.
Зверел и вымещал злость на Антонине. Она терпела сначала любя, потом, понятное дело, эта любовь сошла на нет, а со временем превратилась в ненависть. Когда Наташу собака покалечила, прибегала, плакала.
Себя-то женщине было не так жалко, но представить, что её грех на детей переметнулся, было ужасно.
Прошли годы и пришли на порог к Марфе дочери Антонины с весьма пикантной просьбой. Хотя, чего уж тут пикантного. Роды Марфа принимать умела и не первыми были эти девочки, кто приходил к ней с подобным. Но как-то уж очень лично это было для Марфы. Особенно, когда Наташка убежала с ребёнком. Заныло тогда сердце старой женщины предчувствуя беду для Антонины. А когда Марфа услышала о её гибели, сгорбилась ещё сильнее, став ниже ростом, будто придавила ее невидимая тяжесть.
В первый раз в жизни бабка проклинала себя за то, что делала, чем зарабатывала на жизнь. Хоть не первая была Тоня с кем случалось подобное после тёмных дел, но первая кого Марфе было жалко. Жалко до слёз.
И эти слезы она сейчас подтирала, стараясь занять себя какими-то делами и не признаваясь в них самой себе, делая вид, что просто соринка в глаз попала.
На похороны Марфа не пошла, не будут ей рады деревенские. Большая часть из них побывала в её тёмной избе, но при встрече они все они делают вид, что незнакомы и воротят нос. Марфа к такому привыкла.
Она носила дрова, воду, мельком вытирая глаза засаленным рукавом телогрейки и постоянно ловя себя на том, что её взгляд вновь и вновь устремляется к тропинке, что ведёт на проезжую часть.
Кого она ждала, кого надеялась увидеть? Никто по этой тропинке сегодня не придёт.
Марфа, собравшись было занести третью охапку дров, бросила их на землю и сплюнула в сердцах. Что за глупости ей лезут в голову? Вошла в избу, повесила телогрейку на старую деревянную вешалку и достала из комода спицы, воткнутые в огромный клубок шерсти. Что-то давно она не вязала.
Это как раз успокаивает. В сенях скрипнули половицы. Марфа напряглась. Показалось, наверное....
Распахнулась низкая дверь и через порог шагнула Наташа с Андрюшкой на руках. Ее и без того непривлекательное лицо было зарёвано, а опухшие глаза превратились в узкие щели. На плечах девушки болтался клетчатый баул с какими-то вещами.
-Баба Марфа, можно я у вас побуду? Нам некуда больше пойти. Мама...её больше нет...
Уголки Наташиных губ опустились и плечи начали вздрагивать.
-Знаю, всё знаю, девка, - Марфа положила на место клубок шерсти и протянула к Наташе руки. - Давай сюда Андрюшку. Замёрзли, наверное. Я вон там воды вскипятила. Сейчас мальца покормим и будем с тобой чай пить.
Марфа радовалась. Она пришла. Наташа пришла! Это её она ждала, проглядев все глаза в сторону заснеженной тропинки. Она поможет этой девочке, дочери Тони, ведь именно эта из сестёр так похожа характером на саму Антонину. Вторая другая. Дашка норовом в Петра уродилась. Это Марфа сразу поняла, едва только близняшки переступили её порог.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ...
НАЧАЛО ТУТ...
Неделю назад Даша проснулась на скрипучей железной кровати в доме бабки Марфы и поняла, что она в комнате одна. Не было ни Наташи, ни ребенка в плетеной корзине. А потом вошла старая ведьма и сказала, что Наташа, забрав мальчика, ушла в деревню к родителям. Не помня себя, Даша вскочила с кровати и в тонкой сорочке, накинув на ноги валяющиеся в холодных сенцах галоши, выскочила из избы. Она понеслась по сугробам в надежде догнать сестру. Бежала долго, с полными снега галошами, чувствуя, как леденеет тело и дыхание перехватывает от мороза. Девушку нагнала бабка Марфа, накинула на плечи телогрейку и почти насильно вернула в дом.
Наверное, именно тогда Даша и застудилась, получив воспаление лёгких, но в тот момент ей было всё равно. Она рвала и метала, собиралась одеться и снова пуститься в погоню за передавшей её, как она в тот момент считала, сестрой.
-Угомонись, заполошная, - остудила её пыл старая бабка. - Наташка твоя не собирается сообщать родителям о твоём грехе. Она возьмёт его на себя. Скажет, что это её дитё.
-Как это, её? - замерла, не сразу поняв смысл сказанного Даша.
-Вот так и скажет. Скажет, что в городе нагуляла и явилась с дитём и с повинной.
-Но отец её убьёт! Он убьёт её! - бормотала шокированная Даша. - Зачем ей это надо?
-Зачем, зачем? Не все ж такие кукушки, как ты. Не смогла она бросить мальчонку. Вот весь сказ. А насчёт папаши твоего я тоже переживаю. Сердце чует беду. Что-то страшное случится.
Даша не стала задерживаться в доме бабки Марфы. Хоть и нельзя ей еще было, не окрепла она после родов, но, ближе к обеду девушка ушла на трассу к автобусной остановке. Там Даше тоже пришлось порядком померзнуть.
И уже в ту же ночь, в общежитии техникума, у неё поднялась температура под сорок. Несмотря на то, что находилась в полубредовом состоянии, Даша позаботилась о том, чтобы приехавший к ней врач не заметил, что она является кормящей мамой. От одного этого словосочетания «кормящая мама» Даше становилась дурно.
Что же натворила эта дура Наташка? Как она могла так её подставить?
У Даши имелся небольшой аккуратный сотовый телефончик - предмет зависти многих девчонок из общежития. Это был подарок Дениса, один из последних перед ссорой. В последнее время на этот телефон никто не звонил. Некому особо было, кроме Дениса. Это делала разве что только мама со стационарного, от соседки. Лёжа в больнице Даша всё время держала телефон заряженным.
И с ужасом ждала звонка с деревни. Не может быть всё так просто. Наташка пришла домой и объявила, что родила. И стали они там жить- поживать, да добра наживать. Это просто нереально.
Однако, прошло несколько дней и никто ей не позвонил. И Даша начала было успокаиваться. Может быть и правда, как-то прокатит. Может все поверят, что это Наташкин ребенок. И отец ее все-таки не прибьет. Если Наташка такая глупая и решила взять на себя такую ответственность, сломать себе жизнь, так Бог ей судья. Хотя в принципе, что она сломает? Какая у нее жизнь? Замуж-то ей точно не выйти.
И вот, когда Даша почти убедила себя в том, что всё прошло благополучно, зазвонил её маленький телефончик. Зазвонил так красиво, любимой мелодией, от которой Наташе раньше всё время хотелось танцевать, а сейчас бросило в дрожь.
Номер не определился, как бывает, когда звонили со стационарных телефонов.
Огромным усилием воли Даша заставила себя нажать на зеленую кнопку. Звонила Наташа. Но голос сестры был настолько искажен рыданиями, что Даша не сразу это поняла.
-Мама, наша мама... она умерла....какое-то внутреннее кровоизлияние. Ее забрали на скорой, хотели увезти в город, но не успели.
Слова Наташи прерывались всхлипываниями, а на заднем фоне слышался голос соседки.
-Про похороны, про похороны скажи, пусть быстрее приезжает.
-Это он сделал? - задала вопрос Даша.
-Да, - выдохнула ее сестра. - Но мама сказала, что её лягнула корова. Она сказала так всем.
-А ребёнок? - Даша спросила и замерла, страшась услышать ответ.
-Мой сын, - выделила голосом Наташа, - мой сын Андрюша сейчас со мной, но я не знаю, куда нам деться после похорон. Папа сказал, что я ему больше не дочь после такого позора.
И вот тут к боли от потери любимой мамы прибавился еще и страх. Даша испугалась, что если она поедет в деревню, ей опять нужно будет что-то решать.
Решать с этим ребёнком, с глупой Наташкой. Она хоть сама поняла, что натворила? Скорее всего, это из-за её поступка погибла мама. Высказать сестре всё это Даша не смогла, ведь тогда бы услышала соседка, поэтому девушка решила врать.
-Я лежу в больнице. У меня воспаление легких и температура сорок. Я не смогу сейчас приехать на похороны. Меня не отпустят. Может быть, потом...
Это была не совсем ложь. В больнице Даша лежала на самом деле. И воспаление легких у нее было. Вот только состояние стало намного лучше, и температуры у нее уже не было два дня. Её легко отпустили бы на похороны мамы. Но Даша испугалась и не захотела ехать.
Марфе было не по себе. Выражалось это в непрерывном хождении старухи из двора в избу и обратно. Она натаскала в комнату больше обычного дров. Аккуратно сложила их возле печки. Зачем-то принесла лишнее ведро воды.
А смуглое лицо её было мрачнее обычного и тонкие губы всё время бубнили себе что-то под нос. Бабка знала, что в деревне сейчас хоронят Тоню.
А Тоня была, пожалуй, единственной из этого села к кому она относилась нормально. Можно сказать, даже была привязана. И в её смерти чувствовала свою вину. Марфа ещё несколько дней назад, когда Наташка уходила отсюда с ребёнком, понимала, что нельзя девчонку отпускать. Знала, что случится что-то страшное. Ну разве ж послушает эта глупая, упрямая девчонка невнятные предостережения старой карги.
Даша с Наташей и предположить не могли, насколько хорошо Марфа знает их семью. Много лет назад, когда Наташе порвал лицо соседский пёс и его как попало заштопали, стало понятно, что девочка обезображена на всю жизнь. Тогда Антонина прибежала к Марфе.
-Это она, да, это расплата за мой грех! Доченька моя за меня расплачивается!
- плакала женщина и заламывала руки.
-Ну что ты, Тоня, - как могла утешала её Марфа. - Это всего лишь трагическая случайность. Собаку эту давно надо было пристрелить, вот и всё.
А за свой грех ты всей своей жизнью расплачиваешься. Всей своей несчастливой жизнью.
Ведьмой Марфу называли не зря. Она многое умела. И, будучи моложе, не гнушалась, ни порчу навести, ни приворожить, отворожить. Посмеивалась только, не предупреждая глупых женщин, какие могут быть последствия. Но не в случае с Тоней. Тоня была хорошей, с чистой душой. Но уж больно сильно запал ей в эту душу этот Пётр. С ума она по нему сходила. А он на неё не смотрел, собираясь жениться на другой. Вот как-то, поздним вечером, тихонько, словно мышка и поскреблась в дверь Марфы Антонина.
-Приворожить хочу Петра, - краснея и бледнея еле слышно произнесла двадцатилетняя девушка.
Воспротивилось тогда в Марфе всё против этого. И стала она Тоню переубеждать.
-Приворожить-то я смогу, но не нужно тебе это. Не выйдет из этого ничего хорошего. Пётр к тебе придёт, но приведёт его не любовь, а твой грех. Этот грех тебе аукнется. Не могу сказать, как, но это точно будет, мне ли не знать.
Антонина же уперлась и твердила, как заведенная:
-Не могу без него жить, не могу и не хочу. Приворожи, тетя Марфа, все, что будет, приму. Главное, с ним.
Вот и принимала Тоня безропотно все страдания, что причинял ей жестокий муж, а бывало, что и побои. Петя невесту свою бросил, переметнулся к Тоне. Она была на седьмом небе от счастья, не замечая, как парень меняется на глазах, превращаясь в жестокого монстра. Любил он сильно свою брошенную невесту, а тянуло его к Тоне. Вот и озверел от этого раздвоения личности Петя.
Зверел и вымещал злость на Антонине. Она терпела сначала любя, потом, понятное дело, эта любовь сошла на нет, а со временем превратилась в ненависть. Когда Наташу собака покалечила, прибегала, плакала.
Себя-то женщине было не так жалко, но представить, что её грех на детей переметнулся, было ужасно.
Прошли годы и пришли на порог к Марфе дочери Антонины с весьма пикантной просьбой. Хотя, чего уж тут пикантного. Роды Марфа принимать умела и не первыми были эти девочки, кто приходил к ней с подобным. Но как-то уж очень лично это было для Марфы. Особенно, когда Наташка убежала с ребёнком. Заныло тогда сердце старой женщины предчувствуя беду для Антонины. А когда Марфа услышала о её гибели, сгорбилась ещё сильнее, став ниже ростом, будто придавила ее невидимая тяжесть.
В первый раз в жизни бабка проклинала себя за то, что делала, чем зарабатывала на жизнь. Хоть не первая была Тоня с кем случалось подобное после тёмных дел, но первая кого Марфе было жалко. Жалко до слёз.
И эти слезы она сейчас подтирала, стараясь занять себя какими-то делами и не признаваясь в них самой себе, делая вид, что просто соринка в глаз попала.
На похороны Марфа не пошла, не будут ей рады деревенские. Большая часть из них побывала в её тёмной избе, но при встрече они все они делают вид, что незнакомы и воротят нос. Марфа к такому привыкла.
Она носила дрова, воду, мельком вытирая глаза засаленным рукавом телогрейки и постоянно ловя себя на том, что её взгляд вновь и вновь устремляется к тропинке, что ведёт на проезжую часть.
Кого она ждала, кого надеялась увидеть? Никто по этой тропинке сегодня не придёт.
Марфа, собравшись было занести третью охапку дров, бросила их на землю и сплюнула в сердцах. Что за глупости ей лезут в голову? Вошла в избу, повесила телогрейку на старую деревянную вешалку и достала из комода спицы, воткнутые в огромный клубок шерсти. Что-то давно она не вязала.
Это как раз успокаивает. В сенях скрипнули половицы. Марфа напряглась. Показалось, наверное....
Распахнулась низкая дверь и через порог шагнула Наташа с Андрюшкой на руках. Ее и без того непривлекательное лицо было зарёвано, а опухшие глаза превратились в узкие щели. На плечах девушки болтался клетчатый баул с какими-то вещами.
-Баба Марфа, можно я у вас побуду? Нам некуда больше пойти. Мама...её больше нет...
Уголки Наташиных губ опустились и плечи начали вздрагивать.
-Знаю, всё знаю, девка, - Марфа положила на место клубок шерсти и протянула к Наташе руки. - Давай сюда Андрюшку. Замёрзли, наверное. Я вон там воды вскипятила. Сейчас мальца покормим и будем с тобой чай пить.
Марфа радовалась. Она пришла. Наташа пришла! Это её она ждала, проглядев все глаза в сторону заснеженной тропинки. Она поможет этой девочке, дочери Тони, ведь именно эта из сестёр так похожа характером на саму Антонину. Вторая другая. Дашка норовом в Петра уродилась. Это Марфа сразу поняла, едва только близняшки переступили её порог.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ...
НАЧАЛО ТУТ...
Следующая публикация
Комментарии 56
История ведь это чья то
О жизни пишете вы без прикрас
История не виновата.