Предыдущая публикация
Ни со Светой, которая была директором местной школы, ни с Марией, которая слыла первой скандалисткой и сплетницей на весь район, связываться никто не хотел.
— Ты меня не стыди! Что хочу, то и говорю! Яблочко от яблоньки далеко не падает! Забыла, как ее мамашка твоего Митяя обхаживала?
— Это ж когда такое было?!
— А на свадьбе у Малининых! Ты тогда домой ушла с ребятишками, а он остался помогать навесы убирать. Вот она там подолом и мела перед ним! Все в поселке это видели!
— Что за глупости!
— Ей-Богу, правда! У кого хочешь спроси! Что?! Будешь теперь ее защищать, аль нет?
— Мне до твоих слов дела нет. Мой мужик при мне и при детях! И ни разу у меня повода не было его обвинять в чем-то зазорном! А вот девочку ты не тронь! Неправильно это! Она за грехи матери, если бы они и были, не ответчица!
— Еще как ответчица! Еще как! До седьмого колена! Это же не я придумала! В самой умной книге написано!
— Ты бы, Мария Ильинична, в той книге умной еще что-нибудь почитала для разнообразия! Может и сердцем подобрее стала бы!
Светлана незаметно кивнула соседкам и женщины потянулись по улице к своим дворам, оставив Марию посреди улицы в гордом одиночестве.
А что? У всех хозяйство, дети, огород… Да мало ли дел найдется с утра пораньше? Все лучше, чем языком чесать попусту.
А что попусту, так это безо всякого сомнения. Нашла же повод для разговора! Подумаешь, Катерина, дочь Веры, из города вернулась! Выучилась, вот домой и вернулась. Пока непонятно, мать проведать или насовсем, а уж паники-то, паники!
Оно и понятно, Мария за сына своего переживает. Накануне ходила по поселку и рассказывала всем и каждому, что Толика своего в гости ждет.
Зачем рассказывала – не разберешь. Знает же, что Толику ее в поселок хода больше нет.
А тут еще и такое дело… Катерина приехала…
Толик на Катю давно глаз положил. Та еще в школе училась и частенько огородами домой пробиралась, лишь бы Толику на глаза не попасться. Очень уж донимал ее. Вымахал с версту, а ума не нажил! Да и где его взять ума-то? Родители же дают его, а тут не тот случай. Мария в сыне души не чаяла всегда и что бы тот ни делал, готова была весь мир перевернуть, если кто обидит «дитятко».
А несколько лет назад, когда Катя только-только школу окончила и поступать собиралась, случилась странная какая-то история. После этого Катюшку мать очень быстро в город спровадила, а по поселку шепоток пополз. Снасильничать Толик девочку хотел, да не получилось. Катя от него отбилась и к дяде Паше, местному участковому, прибежала. Как была, в разодранном платье и вся зареванная. Дяди Пашина жена, Варвара, Катерину у себя спрятала, да младшего своего сына за Веркой послала. А тот у Варвары языкатый больно. Пока до другого конца поселка добежал – все приятелям растрепать успел. Про то, как Катя ревела, и про то, как мать девчонке свое платье отдала и умыться помогала.
Вера до Варвары добежала, а там ей плохо стало. Едва-едва ее фельдшер откачать успел. Сердце же больное! Катерина аж про свою беду забыла, так за мать испугалась!
А как Вере полегчало, дядя Паша всех из комнаты выгнал и долго с нею говорил о чем-то. Наутро Толика нашли за поселком сильно избитого, а Катю мать в город, к сестре своей, отвезла.
Мария тогда рвала и метала, но быстро угомонилась после того, как в поселке к ней все спиной повернулись. Даже здороваться на улице и то перестали! Парни еще пару раз Толика лупили, пока он не уехал по настоянию матери, а Марию с того времени просто как подменили. То была смешливая болтушка-хохотушка, а стала… Не красит злость бабу! Ох, не красит! Выжигает красоту, словно угольком по лицу водит.
Время кого лечит, а кого и калечит.
Вот и Мария вдали от сына совсем потерялась. Соседки даже жалеть ее стали. Хорошей жизни не видала ведь. Замуж вышла девчонкой совсем. Муж ее намного старше был. С матерью Маши сговорился, а ее саму даже и не спрашивал. Знал, что в послушании у родителей живет и возражать им не станет. А те что? Мужик зажиточный, умный, женат не был. Почему не отдать дочку-то? Тем более, что Маша, хоть и слыла первой красавицей в поселке, скромная была да тихая. Глаз лишний раз не поднимет, не то, что с парнями гулять вечерами.
Отец, конечно, у Маши спросил, чего она хочет. Но то ли Мария застеснялась родителям признаться, то ли и впрямь решила, что это хорошая идея, а только замуж она вышла. И с мужем прожила больше года довольно хорошо. Но потеряла еще не рожденного ребенка, потом еще одного, и закончилась ее спокойная жизнь. Муж ее то бил, то голубил, а она перед ним все винилась, не понимая, что и дело-то, может быть, вовсе не в ней.
Толика Мария родила, когда уже матерью стать и не мечтала. Надо ли говорить, что в ребенке своем она души не чаяла? Муж ее сына сильно не баловал, но Мария его суровость компенсировала как могла. Толик рос балованным донельзя. Не было такого желания, какое мать его исполнить не могла бы, стоило мальчишке только заикнуться. Даже мопед ему купили первому в поселке, что вызвало нешуточную зависть у соседских парней.
Толик ведь вредный был. Попросят его ребята дать прокатиться, и он поначалу согласится. Пообещает. Даже время назначит. А сам не придет. Раз так сделал, другой, а потом парни собрались вместе, да и объяснили ему, что нехорошо с друзьями так поступать.
Толику их наука впрок не пошла. Он кроме себя любимого и знать-то никого не желал. А потому только озлобился и с ребятами общаться и вовсе перестал. Все твердил, что такие друзья ему ни к чему.
Так и ходил гоголем по поселку, пока в пору не вошел. В армии отслужил. А как вернулся, Катерину-то и заприметил. До того внимания на нее не обращал. Бегает пигалица какая-то и ладно. А тут разглядел…
Ей тогда едва шестнадцать сравнялось. Видная была, конечно. Вся в мать. Вера ведь тоже красивая по молодости была. Шибко красивая! Парни из других районов свататься приезжали, да только она ни на кого, кроме Вани своего, и смотреть не хотела. Соседский мальчишка, с которым Вера клубнику с грядки таскала, пока мать не видит, для нее стал светом и опорой.
Да только коротенькое им счастье выдалось.
К окончанию школы они уже знали, что хотят быть вместе и уговорили родителей, чтобы те позволили им расписаться. Свадьбу, веселую, деревенскую, играли два дня, пригласив всех соседей. А потом Ваня, посадив у дома Веры две тоненькие березки, ушел в армию.
— Помнишь, как в сказке, Вер? Будешь смотреть на эти березки и меня вспоминать.
— Что ты болтаешь, Ванечка! Я буду смотреть на них и тебя ждать! Так будет правильнее… — обливалась слезами Вера, провожая мужа.
Всего пару недель Вера женой-то и побыла до того времени, как повестка Ване пришла.
Через два месяца она поняла, что ждет ребенка, а еще через два узнала, что Вани больше нет.
Глупая случайность и чья-то неосторожность лишили ее мужа, а Катю отца. Грузовик, который ремонтировал Ваня, прекрасно разбиравшийся в технике, почему-то начал движение в самый неподходящий момент, и остановить тяжелую машину Ванины сослуживцы просто не успели…
Так Вера, не успев толком стать женой, осталась вдовой. Только то, что она ждала Катю спасло ее от необдуманного поступка. Когда дочь появилась на свет, Вера плакала как маленькая, ведь глаза у Катюшки были Ванины. Темно-карие… Цвета осени и надежды.
В дочери Вера души не чаяла. Но ее любовь была вовсе не похожа на любовь Марии к своему сыну. Не было здесь неуемного стремления исполнить любой каприз и оградить от всех и вся.
Вера дочь растила в строгости, хоть и баловала. Какая мать не принесет своему ребенку лишнюю конфету или обновку, если средства позволяют? У Веры хоть денег всегда было в обрез, но для дочери она ничего не жалела. Помогали бабушки и дедушки, работала сама Вера, и Катя росла в любви и заботе, радуя родных своим, без преувеличений, золотым характером.
Она была настолько внимательной к людям и доброй, что Вера не раз говаривала:
— Доченька, тяжело тебе в жизни придется.
— Почему, мам?
— Потому, что ты всех вокруг любишь. Что хороших, что плохих. Ты их даже не видишь, плохих-то. Все у тебя хорошие…
— А это неправильно?
— Ох, девочка моя! – кручинилась Вера. – Люди разные. Кто-то как солнышко. Всех согреть норовит и кроме хорошего ничего видеть не желает. Вот как ты. Кто-то – серединка на половинку. Свое блюдет, а остальное его не волнует. А кто-то… Берегись злого языка, доченька. Такую беду он натворить может, что ты даже и не представишь себе! Если злой язык у человека, то метет как помело, не разбирая, кто перед ним и что после будет. И яду на его кончике столько, что любая кобра удавилась бы от зависти! Нет, наверное, беды страшнее, чем на такой язык попасть.
— Ты так говоришь, мам, как будто знаешь, каково это.
— Конечно, знаю. Потому и предупреждаю тебя. Чего только я не наслушалась, после того, как отца твоего не стало, а я тебя родила. Только ты знай – все это не правда! Я папу твоего любила… Так любила, что даже сейчас глаза закрою и перед собой его вижу. Стоит как живой и улыбается. У тебя, Катюша, его улыбка. И его глаза. А еще сердце… Ты на отца похожа очень. Он таким же добрым был.
— Мам, а почему ты больше замуж не вышла? Ведь ты же молодая еще совсем.
— Не хочу, доченька. Такого, как твой папа, больше не встречу, а с кем попало жить… Не надо оно мне! Ты есть и этого мне довольно! Есть за что Бога благодарить. Кто-то скажет, что мужчина в доме нужен, поддержка, мол, и все такое. А я не хочу! И без того есть кому нас поддержать. Родни – на две деревни хватит, и никто в стороне не остался, когда папы твоего не стало. Все помогали как могли, да и сейчас не оставляют. Справимся, Катюша! А отчима у тебя не будет. Не допущу я этого. Вот когда вырастешь да уедешь, тогда я, может, и подумаю. Одной-то на старости лет страшно остаться.
— Мам! Что ты говоришь такое?! Я тебя одну никогда не оставлю!
— Доченька, родной ты мой орешек, как знать. Никто сейчас не скажет, как жизнь наша сложится. А я хочу, чтобы ты знала, для меня твое счастье – это главное! Будет тебе хорошо и мне тепло станет. Главное – живи! И пусть не придется тебе узнать, какие люди темные на свете бывают. Пусть обойдет тебя эта печаль!
Как ни желала Вера покоя своей дочке, а только пришлось Кате испытать на себе и злобу людскую и пустые сплетни.
Толика она не боялась. Знала, что за нее есть кому заступиться. И братья двоюродные рядом были все время, и ребята из класса. Да и подруг у Кати хватало. Однако, иногда случалось так, что приходилось Катерине одной домой ходить после уроков. Она знала, что Толик ее у школы караулит, а потому выпросила ключ у сторожа и приноровилась уходить через запасной выход.
Именно там ее Толик однажды и поймал…
Катя, хоть и пошла в мать – невеличкой росла, а сильна была не по годам. Сказывалось воспитание. Вере, чтобы не нуждаться, пришлось держать большое хозяйство. Болели и с каждым годом сдавали все больше родители, и денег уже не хватало. А потому Вера держала птицу – гусей и индюков, сажала сразу три огорода – свой и два родительских, а потом торговала на рынке. Катя, как могла, помогала матери, зная, как тяжело той управиться с таким хозяйством, несмотря на помощника, которого Вера нанимала на лето.
Благодаря тому, что Катя никакой работы с самого детства не чуралась, помогая матери, физически она была довольно крепкой девочкой. А потому у нее хватило сил отбиться от Толика. Она дралась так, что Мария, обрабатывая потом укусы и синяки на теле сына, костерила Катю на чем свет стоит.
— Бешеная! Как есть – бешеная!
Беды не случилось, но испугалась Катя очень сильно. Рассказывая дяде Паше о случившемся, она долго не могла говорить внятно. Заикалась, плакала, и все твердила:
— Что я ему сделала? Зачем он так со мной?
На этот вопрос ей не могли ответить взрослые, да Кате этот ответ был уже и не нужен. Наука, которую безуспешно пыталась втолковать ей мама, усвоена была Катей после этого происшествия раз и навсегда.
Из дома она уезжала с тяжелым сердцем. То, что будет дальше с Толиком, ее волновало мало. Катя думала о матери.
Дядя Паша отговорил Веру подавать заявление.
— Затаскают девчонку, затюкают, а толку не будет. Уж ты мне поверь! Мария костьми ляжет, а сына будет пытаться вытащить. Нервы Катерине истреплют, а посадят ли его – бабка надвое сказала. Сделать-то толком ничего не успел. Ты прости, Вера, что я так откровенно, как есть, все тебе объясняю, но хочу, чтобы ты понимала – Кате тоже достанется. А проучить этого гада мы и сами сможем. Да так, что он навсегда забудет, что такое безнаказанно творить все, что вздумается. Здоровье ему больше не позволит. Но если ты скажешь, что готова к тому, что будет после того, как Катя заявление подпишет, то я сделаю все, чтобы Толик безнаказанным не ушел. Слово тебе даю!
Такая вопиющая несправедливость подкосила Веру. Почему она не может заступиться за своего ребенка по закону? Почему должна прятать девочку от сплетен и чужой злобы? Почему…
На эти вопросы ответов у нее так и не нашлось. Она жила теперь по инерции, мечтая лишь об одном – чтобы Катя забыла о том, что случилось и нашла свое счастье.
— Березонька ты моя… Стоишь в поле одна-одинешенька теперь. Вроде и воля вокруг, а плохо… Ни матери рядом, ни отца, ни друга разлюбезного. Сыплешь золото листочков своих по осени, а все в пустую. Не видит пока никто твоего богатства. Души твоей, сердца доброго… Дай Бог, чтоб нашелся тот, кто разглядит тебя, родная моя… А тогда и мое сердце успокоится.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА ,
НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ) ⬇
Следующая публикация
Нет комментариев