Стартовые позиции, как сейчас принято говорить, у него были много ниже средних - отец-башмачник, мама-прачка, плюс дедушка с многолетней и устойчивой репутацией долбанутого на всю голову.

И, разумеется, беспросветная бедность, которая только усилилась после ранней смерти отца, отошедшего в лучший мир с криком: "Она пришла! Ледяная Дева — она пришла за мной!".

Как вспоминал сам Утенок: «Дом моего детства состоял из единственной комнатки, в которой едва помещались верстак, кровать и откидная лавка, на которой спал я, но стены ее были увешаны картинками, а над верстаком располагалась полка с книгами и сборниками псалмов; маленькая кухня рядом была переполнена сверкающими тарелками и тазами; отсюда лестница вела на чердак, где в водосточном желобе между нашим домиком и соседним стоял большой ящик с землей и растущей в нем зеленью для кухни, это был сад моей матушки; он до сих пор цветет в сказке "Снежная королева"».

Когда умер отец, Утенку было 11 лет. Он был единственным ребенком в семье, вернее - единственным законным ребенком. У мамы Анны-Марии была еще внебрачная дочка Карен, единоутробная сестра Утенка.

Мама и сама была незаконнорожденной и, в отличие от отца - неграмотной. Из родственников у Утенка была еще младшая сестра матери тетя Кристиана, которая в семье считалась сделавшей завидную карьеру - тетка держала в Копенгагене бордель.

Родители Утенка были настолько бедны, что даже семейное ложе им заменял помост для гроба, отошедший им после похорон владельца местного театра Адама Трампе, покончившего жизнь самоубийством. Утенок, кстати, всю жизнь был свято уверен, что все его беды и несчастья - из-за того, что он был зачат на похоронном помосте большого грешника.

Сегодня такое называют "неблагополучная семья", но Утенок по-настоящему любил и папу, и маму, никогда не сказал о них ни одного плохого слова и искренне считал, что у него было золотое детство - родители никогда не запрещали ему читать, фантазировать и вообще заниматься всем тем, чем он хотел.

Поэтому семью он любил.

В отличие от школы. В школе он старался лишний раз не появляться, из-за чего всю жизнь писал с грубейшими ошибками. Когда через много лет он носил свои рукописи по издательствам, в одном из них его отшили с формулировкой: «Человек, который так глумится над родным языком, не может быть писателем!». А все почему? Потому что Утенок ходил в школу для бедных, где регулярно огребал люлей от своих юных собратьев по классу пролетариев.

Богадельня в Оденсе, на первом этаже которой был класс для бедных учеников. Одним из учеников был Андерсен. Картина Вильгельма Бенда. 1831 год

С другой стороны, одноклассников тоже можно понять - а что еще было с ним делать, как не лупить? Юный Утенок был худым, мосластым, на редкость долговязым, но при этом слабым как девчонка, и отчаянным трусом - вместо того, чтобы биться в честной драке потомков викингов, он удирал от обидчиков, как заяц. Хотя нет. Как жираф.

Мало? Добавьте к вышесказанному длинный шнобель и высокий визгливый голос - точь в точь как у девчонки. Да точно тебе говорю - не отличить! Однажды возвращавшиеся со смены рабочие со швейной фабрики даже прилюдно стащили с него штаны, чтобы удостовериться - не девочка ли он часом? «Я чувствовал себя тонущей собакой, в которую дети ради забавы кидают камни», — вспоминал позднее Утенок.

Утенок, кстати, никогда не спорил, что он трус. Но, как говорится, был нюанс: «Я не принадлежу к храбрецам, мне это часто говорили, да и сам я сознаю это. Но должен все-таки оговориться, что по-настоящему пугают меня только мелкие опасности. Напротив, когда мне угрожают более серьезные и когда есть за что бороться, во мне просыпается воля, которая заставляет меня двигаться вперед, воля, которая крепнет из года в год. Я дрожу, я боюсь, но, однако, делаю то, что считаю правильным. И я полагаю, что когда обладают врожденной трусостью и все-таки собственными силами преодолевают ее, то дело сделано».

И это действительно так. Утенок боялся драк, но не боялся идти против течения.

После того, как в Оденсе побывал на гастролях датский Королевский театр, Утенок наконец-таки понял, зачем он появился на свет.

Он должен стать актером!

И Утенок принялся готовить себя к сцене. Он репетировал всегда и везде, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Чем в максимально короткие сроки убедил все свое пролетарское окружение, что является подлинным и законным наследником своего долбанутого деда - с такой же свистящей кукушкой.

Его даже бить перестали. Потому что - а смысл?

Одна только бедная Анна-Мария не махнула на него рукой и попыталась пару раз устроить судьбу сына - пристроить его в подмастерья. Сначала в суконную мастерскую, потом на табачную фабрику - но ничего путного, как вы догадываетесь, из этого не вышло.

А сынуля меж тем собрался покорять столицу - поехать в Копенгаген и наняться в Королевский театр. Мать сперва собиралась лечь у него на пути костьми, но подумав, решила проконсультироваться у знающих людей.

У гадалки.

Гадалка, привыкшая угождать клиентам, заверила маму, что все хорошо! Карты не соврут - сынуля обязательно станет мировой звездой и однажды в его честь в Оденсе устроят салют, фейерверки и иллюминацию.

Мама вздохнула и не стала препятствовать, а Утенок решил брать деньги за свои выступления, чтобы собрать деньги на дорогу.

Он стучался, наверное, во все богатые дома Оденса, предлагая свои услуги. Некоторые по приколу соглашались. Одна дама даже оставила описание такого концерта:

«Мы собрались в круглой комнате, и этот маленький джентльмен на протяжении двух часов импровизировал и играл сцены из разных пьес. Мы были в восторге, но порой, когда юноша принимался исполнять роли любовников, нам не хватало воздуха от смеха. Так неуклюже он становился на колени, вытягивая свои длинные ступни».

Похоже, ступни Утенка были самой самой выдающейся частью тела. О них упоминали почти все: "Он был высок, худощав и крайне своеобразен по осанке и движениям. Руки и ноги его были несоразмерно длинны и тонки, кисти рук широки и плоски, а ступни ног таких огромных размеров, что ему, вероятно, никогда не приходилось беспокоиться, что кто-нибудь подменит его калоши. Нос его был так называемой римской формы, но тоже несоразмерно велик и как-то особенно выдавался вперёд".

Но я отвлекся.

К своему 14-летию Утенок скопил целых 13 рексдалеров и решил, что этого ему хватит на первое время в столице. Надо только заручиться рекомендательными письмами. Там же не Оденс, где все друг друга знают как облупленных. Столичные штучки, небось, без рекомендаций с тобой и разговаривать не начнут.

Утенок отправился к почтенному владельцу типографии Иверсену — добрейшему старику с золотым сердцем, и попросил его дать рекомендательное письмо к балерине Королевского театра Анне Шаль... с которой тот даже не был знаком. Иверсен, вздохнув, решил все-таки в последний раз попробовать вразумить юродивого и предложил Утенку устроить его в ученики к хорошему и не злому ремесленнику. Но проситель лишь изумленно вытаращил глаза: «Вы что!? У меня же талант! Это было бы великим грехом!». Старик был так обескуражен реакцией, что безропотно написал рекомендацию.

Так 14-летний Утенок выпорхнул из гнезда.

Совершил побег из курятника.

"Мать связала все мои пожитки в маленький узелок, уговорилась с почтальоном, и тот обещал провезти меня в Копенгаген в качестве «слепого» (то есть безбилетного) пассажира всего за три далера. День отъезда наконец настал. Мать печально проводила меня за городские ворота... Мы ехали весь день и всю следующую ночь через разные города и деревни. Во время остановок я стоял один около дилижанса и утолял свой голод куском хлеба".

В Копенгагене Утенок сначала направил свои многоразмерные стопы в бордель к тетке Кристиане. Та встретила его приветливо, искренне расстроилась, что Утенок не девушка, подумала, и сообщила племяннику, что в таком случае она вряд ли чем-то сможет ему помочь.

А балерина Анна Шаль, изучив рекомендательное письмо от абсолютно неизвестного ей «господина Иверсена», растерянно спросила, чем может бы полезна.

Утенок расцвел от счастья и попросил у хозяйки разрешения снять сапоги - "иначе я буду недостаточно воздушен". После чего принялся петь и плясать, барабаня в свою широкополую шляпу, как в бубен. Звезда перепугалась до смерти - и поминая про себя недобрыми словами "тетю Нину из Тбилиси", то есть "господина Иверсена", выставила визитера за дверь.

Но, как вы догадываетесь, Утенок не сдался. Скорее приободрился. По сравнению с гопниками малой родины столичная театральная публика выглядела (да и была) милейшими и добрейшими людьми.

Вскоре Утенка знал весь театральный Копенгаген, и однажды ему ему даже удалось выйти на сцену. Честное слово! В программке так и писали - "в роли 7-го тролля...".

Правда, карьера певца не сложилась - из-за дырявых ботинок и перманентно мокрых ног у носатого провинциала начались проблемы с голосом. Но Утенок уже научился держать удары судьбы. К тому же на ариях свет клином не сошелся.

Наш герой решил попробовать себя в литературе...

***

В 1867 году Оденс посетил самый знаменитый его уроженец - всемирно известный писатель Ганс-Христиан Андресен, недавно получивший титул статского советника.

Великого земляка принимали по высшему разряду - ну а как еще? С любимцем-то королей? И это сущая правда - принимать Сказочника не гнушались и августейшие особы. «Я приехал в Копенгаген оборванным нищим мальчишкой с жалкими пожитками под мышкой, и вот теперь я пью свой горячий шоколад за одним столом с королевой» - с гордостью писал он.

В общем, все случилось, как и предсказала гадалка - в его честь был дан салют, а во время экскурсии по городу к высокому гостю подвели спешно найденного "друга детства" - пожилого, но еще здоровенного мужика с изрядно испитым лицом. Бывший предводитель уличных мальчишек, когда-то вдохновенно лупивший долговязого, восторженно тряс руку бывшему Утенку. А тот смотрел на бывшего смертельного врага без торжества, да и без злости, скорее - с какой-то усталостью.

Ему почему-то не было радостно.

Радости не было совсем.

Почему?

Наверное, потому, что город детства практически не изменился, и здесь все было по-прежнему.

И наверняка где-то там, в бедных кварталах, сейчас проходными дворами удирает от стаи пацанов новый Утенок...

Убежит ли?

Не факт.

К тому времени Андерсен уже написал автобиографическую сказку "Гадкий утенок" - великую сказку, которая будет жить, пока на Земле рождаются некрасивые.

В этой сказке есть одна фраза, на которую обычно не обращают внимание: «Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца!».

А если нет?

Ганс-Христиан Андерсен стал великим сказочником, потому что в своих сказках никогда не врал. И для тех, до кого не дошло с первого раза, позже объяснил все прямым текстом: «Ты можешь вырасти на птичнике, главное, что ты вылупился из лебединого яйца. Если бы ты оказался сыном селезня, то из гадкого утенка превратился всего лишь в гадкую утку, каким бы добрым ни был!».

Это жестоко, но это правда.

Сколько мальчишек, непохожих на других, гоняли по улицам этого города? А сколько сумело улететь из птичника в небо?

Он один.

Это правда, но это слишком жестоко.

А потом он вдруг понял, что промысел божий в том и состоит, что никому из нас не дано предугадать - из какого яйца мы вылупились.

Это можно установить только опытным путем.

Да, это долго, тяжело и без гарантий - но это справедливо.

И тогда старый Сказочник наконец-то улыбнулся.