Хозяйские Секреты

Время от времени в нашей жизни появлялся её безалаберный отец, который не подарил ей ни копейки, постоянно нарушал обещания и был скорее вспышкой, чем постоянством. Но она все равно тянулась к нему. Как иначе, ведь это был её папа. На свадьбу планировалось пригласить 250 человек. Так как я платил за всё, я попросил свою дочь, чтобы она пригласила 20 человек от меня — моих друзей и близких. Она ответила, что это не проблема. Я известил этих людей, что вскоре они получат приглашение и успокоился. Но за несколько дней до свадьбы я встретил своего друга на поле для гольфа. «Ну что, ты идешь?» Он искренне удивился и ответил, что его так и не пригласили… Мы очень повздорили с моей женой по этому поводу, так как оказалось, что из тех 20 человек они не пригласили никого… Я был очень зол, я рвал и метал, но не мог сделать ничего — церемония была уже совсем скоро. Вчера у нас был воскресный обед с семьей будущего мужа, на котором присутствовал и биологический отец моей дочери. Моя дочь с восторгом сказала, что её папа будет вести её к алтарю в этот знаменательный день. Все воскликнули, как это здорово! А я чувствовал, как мое сердце разбивается на части… Я встал и сказал, что у меня есть тост. Я сказал, что очень рад, что был частью семьи последние десять лет, и что жених и невеста открыли мне глаза на что-то важное. Все гости улыбались. Я сказал, что понял, что я ошибочно считал себя кем-то важным в этой семье. На лицах присутствующих появилось смятение. Я сказал, что я зря рассчитывал на них и из-за такого неуважения я предоставляю право оплачивать свадьбу настоящему отцу своей дочери. В тот же день я разорвал все отношения с этой семьей и вернул свои деньги. Эгоистично? Не думаю. Я бы ничего не имел против, если бы ко мне проявили хоть капельку уважения. Из Сети

Дело в измене. Встречался с бабой за спиной. Параллельно со мной, никак не мог закончить с ней отношения. Даже когда я беременна была, мутил с ней. Я терпеть не стала, подала на развод. Попросила, чтобы съехал с квартиры. Не хочу жить с предателем. Муж, конечно, такого поворота не ожидал. И не рассчитывал, что я узнаю правду, думал, проживем в этой квартире вдвоем всю жизнь. А я не хочу так жить. Сейчас его родственники звонят и требуют, чтобы я разменяла квартиру, ведь мужу негде жить. Только разве я должна это делать? Квартиру разменивать в угоду мужу не собираюсь. По документам она моя. Это квартира в подарок за ребенка. Я ещё и на алименты собираюсь подать. Муж просит, чтобы я хотя бы на алименты не подавала. А я подам. Принципиально. Считаю, что если человек пошел на измену, он должен был отдавать отчет о последствиях, которые его ждут!

— Алла Викторовна, — говорила я – у нас хоть и двухкомнатная квартира, но одна комната изолированная, а вторая – нет. Мы как уживемся? — Молодожены возьмут себе отдельную комнату, а ты с дочерью можешь и в проходной спать. — Вашей внучке всего 15, а перед ней каждый день с утра будет чужой мужчина ходить? – я до последнего пыталась найти каплю совести у свекрови – Давайте мы заплатим, продайте нам нашу долю в рассрочку. Нам не уступили, но отдельную комнату мне удалось отвоевать. Жених у золовки знатный попался. В наколках, только после тюрьмы. Люда с ним познакомилась, когда он срок отбывал. Мы установила замок в нашу комнату, и боялись жить в собственной квартире. Но деваться некуда. Мы с дочкой не могли уехать на съёмное жилье, так как на мне был большой кредит. Я брала его, когда муж болел, чтобы обеспечить ему профессиональную медицинскую помощь. Три месяца мы жили в страхе. — Ну что, соседка, надолго? – я вздрогнула от голоса Валеры, золовкиного мужа. Повернулась и он передо мной с торсом, в одних штанах. Мне хотелось тут же уйти, но он остановил. — Как-то не по понятиям с квартирой получается, да? – сказал Валера и улыбнулся. – Всё я сам понимаю, да и Людка много чего рассказала. С ней я жить не собираюсь, но тебе хочу помочь. Ты вон меня боишься, а никому не пожаловалась ни разу. Да и дочка у тебя хорошая, сестру мою напоминает младшую. Пару недель мы не слышали ни одного скандала новобрачных. А потом Валера стал законным обладателем чести квартиры, которая принадлежит Люде. — Если у него будет недвижимость в собственности, то и прописаться можно. А потом уже на работу легче устроится. – уговаривала Люда. Получив желаемое, Валера в тот же день приказал золовке все вещи собрать, а мне быть готовой к девяти ехать к нотариусу. — Пора восстанавливать баланс. – улыбался Валера. На свою половину квартиры он написал дарственную на меня. Свекровь пыталась со мной ругаться, но зять объяснил, что не стоит… С тех пор я и дочь живём спокойно. Валера иногда звонит, чтобы узнать как наши дела и не нужно ли помочь. Единственное, о чем он просил, прописать его временно в квартире. Спустя год мы от Валеры узнали, что он нашёл себе деревенскую женщину и собирается ехать к ней. Там большой дом, хозяйство и двое малышей. Своих у Валеры по состоянию здоровья быть не может… Кто бы мог подумать, что меня будет оберегать такой ангел. С татуировками вместо крыльев.

Молитвы были услышаны: на моей полке угнездился пацан лет десяти, полный, щекастый, ухоженный такой, прилизанный. Рядом мать, сумку его разбирает. На другой нижней полке сидит девушка лет двадцати, в старом свитере, брючках и ярких голубых сланцах. Читает, на возню перед собой ноль внимания. Я взгляд женщины поймал и сказал такой: „Пожалуйста“. Мне не жалко полки, но для приличия спросить могли бы. Она фыркнула и отвернулась. Бухнула сумку рядом с девушкой, начала разбирать и ультимативным тоном сказала: „Деточка, я тут расположусь, рядом с ребёнком, ты не против?“ Видно, ей тоже выпала верхняя. „Против…“ — раздался полный какого-то внеземного дзена и спокойствия голос. Дама на секунду опешила, но опомнилась и продолжила разбирать вещи. „Я должна следить за Мишенькой, вдруг с ним что случится, а сверху слезать долго. Давай не будем ругаться и поменяемся“. „Не поменяемся…“ Я думал, она сейчас начнет говорить, что специально бронировала место заранее, что это не её проблемы и бла-бла-бла. Но нет. Девушка просто повернулась и легла спиной на баул дамы, как на подушку, не выпуская из рук книгу. Дамочка от неожиданности рванула сумку, освободив место, и мисс Дзен разлеглась на нём во весь рост. „Скотина малолетняя“ — отчётливо пробурчала женщина и, водрузив сумку на столик, полезла наверх. Оттуда она в скором времени очень удачно уронила расческу, угодившую девушке прямо в лоб. Мисс Дзен, не отвлекаясь от чтения, скинула расческу на пол. Первые два часа пути дама кряхтела, ворчала, демонстративно неуклюже спускалась с полки, чтобы вытереть Мишеньке сопельки и отрегулировать его теплообмен, расстёгивая и застёгивая жилетку. Но вскоре, поняв, что мисс Дзен класть хотела на её мучения то, чем Вселенная её обделила, устроилась наверху и задремала. Еще пару часов мы провели в относительном спокойствии и даже умиротворении. Я познакомился с Мишкой, развел его на пару партий в морской бой, в дурака — нормальный, в принципе, пацан оказался, только залюбленный. Мисс Дзен читала, отрешившись от внешнего мира. Вечерело. Дама проснулась и начала сокрушаться по поводу того, что её сыночек, небось, помирает от голода. Миша, недавно вточивший со мной пару сосисок в тесте, недоуменно пожал плечами. Мол, раз мама сказала, значит, и правда голодный. Как раз тогда судьба увлекла мисс Дзен в уборную. Вернувшись, она обнаружила, что ей оставили небольшой закуток возле окна, а остальное сиденье было заставлено контейнерами, термосом и Мишей. Дама, перехватив ее абсолютно флегматичный взгляд, все же подумала, что, наконец, проняла нахалку, поэтому торжествующе заявила: „Столик внизу, и мы имеем полное право сидеть тут, мы же не всю полку заняли!“. Ничуть не смутившись, Мисс Дзен прошла на своё место, уютно устроилась там и устремила свой взгляд в размытую движением бесконечность. …Под конец ужина Миша, накормленный так, что аж из ушей лезло, решил, что негоже другим голодать, и поделился с Мисс Дзен варёным яйцом. Та, как ни странно, взяла… И тут мать, решив, что „нечего разбазаривать продукты на всякую шелупонь“, одёрнула Мишу, приземлив того обратно, и шлёпнула Мисс Дзен по руке. Вот тут я уж было подумал, что стена невозмутимости рухнет, но снова ошибся: Мисс Дзен вернула яйцо на стол и со словами „Всё ваше“ вытерла руки о дамочкину юбку. Что там началось… Дама как ждала, пока что-то проткнёт пузырь негодования. Размахивая руками, она завела сольную арию „Вокзальная хамка, уродка, недоношенная!“ В своей тираде она как душу изливала, избрав Мисс Дзен первопричиной бед человечества в целом и своих в частности. „Из-за таких, как ты, сучка, никогда и ничего не идёт так, как надо“ Ярость застилала ей глаза, закипал мозг, и, когда контроль над собой был окончательно потерян, дама пихнула Мисс Дзен, да так, что та приложилась головой о стенку, слава Ктулху, хоть легонько. Пихнула и затихла, с нетерпением ожидая реакции. „Фас!“ — подумал я. Такое стерпеть было уже нельзя. Если бы Мисс Дзен начала скандалить или распускать руки, образ Самой Невозмутимости навсегда растворился бы в моём сознании. Но она не разочаровала. Медленно, но вместе с тем неотвратимо она наклонилась к женщине, будто бы собираясь что-то сказать ей на ушко… И СМАЧНО, МОКРО, ОТ ДУШИ ЛИЗНУЛА ЕЁ, ОТ ПОДБОРОДКА ДО ЛБА, ЧЕРЕЗ ГЛАЗ, РАЗМАЗАВ КОСМЕТИКУ, ОСТАВИВ БЛЕСТЯЩИЙ СЛЮНЯВЫЙ СЛЕД. ЛИЗНУЛА, КАРЛ! …Эффект был сокрушителен и мгновенен, как от транквилизатора: дама затихла и принялась кончиками пальцев щупать щеку… Затем сгребла Мишу, закинула его на свою полку и умчалась умываться. Мисс Дзен вытерла рот салфеткой и изысканно промокнула уголок. Данное действо уже было рассчитано на меня, и, видит бог, я не удержался и похлопал. За всю оставшуюся поездку дама не проронила ни слова в её сторону. Так же молча они с Мишей покинули вагон на своей станции. А Мисс Дзен снова углубилась в книгу. Весь её вид говорил о том, что она покинула эту реальность и вернется еще не скоро. Тормошить я её не стал»

Она не расспрашивала мужа ни о чем, считала все эти «надо поговорить о наших отношениях» слабостью. Ничего это не решит, если мужчине надо врать, он будет врать. Женщина будет видеть, что он врет, будет злиться, кричать, но ничего не изменит. Да, муж уходил к другой. Да, ничего особенного. К той что моложе на девять лет. Тане был сорок один, Таня думала, что она еще вполне, с ней игриво шутил их грузчик Ахмед, огромный парень-атлет двадцати пяти лет. Да и не только в возрасте дело, наверно, а еще в том, что… Но в чем? Таня посчитала: они вместе прожили тринадцать лет. Блин, хотя бы до четырнадцати мог подождать. Их десятилетний сын воспринял уход папы спокойно. У них были всегда хорошие отношения, футбол вместе смотрели. И папа же не умирал, папа лишь переезжал на три станции метро, к тренерше по фитнесу. Таня не обсуждала это с сыном, ушел, ну что ж. Гадостей про отца не говорила, знала, что это нельзя. Да, ее предали, бросили, уничтожили, но сын ни при чем. Мама пыталась с ней «по душам», утешать, но Таня отмахнулась: «Мамуль, ты вообще меня одна вырастила». Да, подругам сказала, но те лишь воскликнули тоненько: ой у вас же была такая идеальная семья… Одна подруга вздохнула, что надо бы к психотерапевту. Таня усмехнулась: «Платить деньги, чтобы меня выслушали? Нет уж». Но Тане было плохо. Тане становилось все хуже. Ничего она не сильная. Легко быть сильной, когда все у тебя хорошо. У Тани вся жизнь шла размеренно, четко. Первая любовь была несчастной вроде, зато тут же возник этот парень, бригадир ремонтников, он и стал ее мужем. Сын рос здоровым, толковым, занимался футболом. Мама страдала давлением, но скорей думала, что страдала, на даче она с утра до вечера сажала цветочки, копала, мульчировала, вечером любила рюмку-другую своей же настойки. И с работой всегда было отлично, Тане нравился ее магазин, ее девчонки и веселый грузчик Ахмед. Не было проблем в ее жизни. Разве лишь ногу сломала однажды, когда с мужем поехали на горных лыжах. А сейчас Таня чувствовала, что задыхается. Стала худеть. Очень плохо спала, просыпалась, снились кошмары, будто ее убивают. Утром обнаруживала волосы на подушке: выпадали. Работа спасет, думала Таня. И даже не стала брать отпуск. Приходила раньше на полчаса. Уходила позже. Сын у нее благоразумный, говорил: «Мам, я все сам, не волнуйся». В магазине как-то одна нервная старушка раскричалась, что просроченное молоко, Таня начала объяснять той, что она дату неверно прочитала, старушка не унималась, и Таня вдруг рявкнула: «Ну идите в другой магазин!» Все затихли. Посмотрели на Таню. Она никогда так себя не вела. И Таня поняла: надо, блин, к этому психотерапевту. Спросила у подруги, к какому. «Ой, я тебе дам отличного, как раз по кризисным состояниям, дороговат, но отличный гипноз, оно того стоит!» Таня пришла. Психотерапевт был молодой, приятный, жесты чуть напоминали фокусника или портного. Таня сидела в удобном кресле, психотерапевт сперва долго расспрашивал. Было тихо, полумрак, рыбки в аквариуме. Нет, хорошо. Дальше психотерапевт заговорил вдруг о море. Что надо представить: Таня на море, вечер, закат, тихие волны… Таня вспомнила, как они в прошлом году были в Турции. Муж еще напился, стал плавать в бассейне и петь Шнурова. Тане было неловко, она просила мужа хотя бы не петь. А муж утащил ее тоже в воду. Сын говорил, что они дураки. Случай нелепый, но сейчас Таня понимала: это ведь было то самое, что зовут счастьем потом. Психотерапевт все говорил про волны, и Таня вдруг поняла: он же гипнотизирует! Нет, она совершенно не поддавалась. Она смотрела на этого чувака в полумраке и думала, что надо бы притвориться, а то неудобно: тот же старается. Таня закрыла глаза. Доктор так и бубнил, но Таня не слушала. Она вспоминала их жизнь с мужем. Да, они ссорились, однажды Таня даже уехала к маме, прихватив шестилетнего сына. Но муж примчался, с цветами, сын и мама сказали: «Тань, ну хватит уже». Да и ссора была идиотской, муж не хотел покупать… ой, даже вспомнить смешно. Спустя час психотерапевт сказал чуть торжественно: «А теперь мы возвращаемся… Мы снова в моем кабинете…» Таня открыла глаза. «Когда следующий прием?» – спросила она. «Через неделю устроит?» «А можно завтра? Я взяла недельный отпуск на работе». «Так… Посмотрим… Да, у меня есть окошко в три». На следующий день психотерапевт опять что-то бубнил. Таня думала о своем. Она вдруг поняла, что ей здесь просто удобно. Никто не мешает, она может сосредоточиться. Она же на людях всю жизнь, а тут лишь этот болван, который думает, что мастер гипноза. Да, жалко денег. На эти же деньги можно было бы в санаторий, но там опять люди, зачем это ей. Запереться на даче? Нет, можно, но это зима, надо снег чистить, дом прогревать, ах да, и продукты, тащить с собою запас? Нет, Тане этого совсем не хотелось. Ей хотелось сидеть в мягком кресле и размышлять о своей жизни под легкое бубубу. Через три сеанса Таня переосмыслила всю ситуацию. Собрала заново себя. Всего сорок один, прекрасный сын, хорошая работа. Она мечтала похудеть, сидела на бессмысленных диетах – а тут вдруг оно само. Восемь кг исчезли. Надо бы еще в бассейн начать, рядом с домом же есть. Проблема была с волосами, это да. Таня с юности ими гордилась, никогда коротко не стриглась, не делала хвостов и прочего. Теперь стала их убирать. На последнем сеансе Таня думала уже о том, куда они с сыном будущим летом. «А зачем летом? Будут же весенние каникулы, чего тянуть, мама обещала с деньгами помочь, она у меня бережливая. Куда бы поехать? В Израиль? Дубай? Нет, сыну явно хочется понырять, тогда в Египет…» «А теперь можно открыть глаза», – сказал ласково доктор. Таня открыла глаза, улыбнулась: «Да, точно, в Египет!» «Что, простите?» «Ой, ничего, извините. Спасибо вам, доктор. Вы так помогли». На следующее утро Таня встала в шесть как обычно. Было темно. Таня уже опасалась включать свет: чтобы не увидеть проклятые волосы на подушке. Включила. Подушка была чистой. Таня вспомнила, что ей снилось море и очень красивые рыбы. Алексей БЕЛЯКОВ

- Ничего, пусть на хозяйстве остаются, а мы с тобой в больницу поедем, вот скоро молоковоз пойдет, так и поедем. - Так собраться же надо. - А я помогу. В районной больнице строгая доктор в очках, увидев, что женщине сорок два года, с сочувствием спросила: - Как же вы так, рожать в такие годы… да и здоровье ваше крепким не назовешь. - Ой, батюшки, - охнула Таисия, - ведь догадывалась я, да протянула. - Ну, и что делать будем? – спросила доктор. - А я у мужа спрошу, он у меня тут рядом, меня ждет. Домой возвращались притихшие, как будто удивленные новостью. И оба думали, как сказать старшим детям - Сашке уже двадцать, а Нинке четырнадцать. - Ну, ладно, чего уж, подумаешь, - сказал Сашка смущенно, - родится брат или сестра, только пусть побыстрее, а то мы с Галкой думаем пожениться. - Ничего сынок, все будет в самый раз, мать родит, потом тебе свадьбу, потом у тебя дети, в общем, все по расписанию. Из-за состояния здоровья Таисию увезли рожать в областной центр, и от того Петр расстроился, сильно переживал за жену и все думал, верное ли они решение приняли, что оставили ребенка. Нет, он не боялся, что теперь у них будет трое детей, он боялся за жену. Но все обошлось, хоть и с немалым риском. Таисия с новорожденным приехала домой какая-то другая. Бабы в селе говорили: «Как будто обновилась Тася, взгляд даже другой стал». И в самом деле, ее голубые глаза светились счастьем. – Ну, вот, Петя, считай, что на старости лет нам с тобой подарок будет - сыночек младшенький… - Ага, - улыбался Петр и огромными ручищами трепетно держал сына. С явной подачи Сашки и Нины братишку назвали Васей, Васенькой. А со временем стали звать Василек, потому как глаза у него голубые, как у Таисии. Сашка хоть и отделился после женитьбы, но забегал часто, брал брата на руки и подкидывал вверх, а тот смеялся, обнимал Сашку и просил, чтобы еще. Нина часто возилась с братиком вместо матери, закинув его на горбушку, шла на улицу. - Нина, айда с нами, - кричали девчонки. - Я с Васькой вожусь. - Пойдем, мы по очереди будем водиться. – И подружки охотно брали голубоглазого мальчика с вьющимися русыми волосиками на руки, и никогда он им не был в тягость. - Брось, доча, сама достираю, отдохни, или уроки делай, - просила Таисия, - и так ты мне помощница большая. В школу Вася пошел в новенькой форме, купленной в райцентре и в новых ботиночках. Игрушки в доме тоже не выводились. У Сашки никогда таких игрушек не было, а у Васи и конструктор, и машины разные, и игры настольные, ну и велосипед, конечно. И каждый год родители провожали сына в школу, оставаясь первого сентября на торжественную линейку. А в пятом классе Вася заупрямился. – Один пойду, - нахмурив брови, сказал он. - Так мы проводим, сегодня же линейка будет, мы только в сторонке постоим, - сказала Таисия. - И чего со мной идти? Сам пойду! Или вон с Сашкой, он Аньку в школу поведет, вот и я с ними. - Ну, ладно, тогда хоть с Сашкой, - согласился Петр. Таисия, сорвав в огороде осенние цветы, сложила их в букет и отправила сына в школу. Долго смотрела вслед и даже прослезилась. Когда Вася был в старших классах, родители заметили, что как-то сторонится он их, не хочет чтобы в школу наведывались. Разве что на классные собрания – тут уж не отговоришь. Но надо сказать, что учился он неплохо, спасибо старшей сестре, даже выйдя замуж, она наведывалась к родителям и проверяла Васины тетради и дневник. Так что в техникум Вася Пономарев поступил без особого труда. Таисия собирала огромные сумки, пока он был студентом и вместе с Петром везли в город, чтобы младший там не голодал. Ну и деньгами, конечно, помогали. Устроившись после техникума в строительное управление, получил комнату в общежитии, обрадовав родителей. - Васька-то у нас человеком вырос, - радовался Петр, - молодец парень. - Только приезжает редко, - вздохнув, сказала Таисия. За эти годы они с Петром заметно сдали. И седина в волосах, и морщинки у глаз - возраст себя выдает. Одна радость – дети и внуки. Но Василий тоже как-то проговорился, что есть у него девушка. А может и промолчал бы, но Таисия выпытала. А потом переживала, что молчит сын, не очень-то разговорчив, слова из него не вытянешь. - Ох, отец, что-то младшенький наш не едет, как бы чего не случилось. - Да не впервой, приедет, сама же знаешь, он теперь редко наведывается. - Да не могу я, переживаю. У нас полное подполье овощей и в погребе соленья стоят, а сынок может голодает там… давай, Петя съездим. - Ну, тогда собирай сумку. _________ Октябрь выдался дождливым, и только иногда небо разъяснивалось, и голубой небосвод обещал, что скоро выглянет солнце. Они так и выехали по солнышку, а в городе снова накрапывал дождь: то пойдет, то перестанет. Подойдя к общежитию (оставалось всего несколько метров), остановились, потому как Василий, статный молодец, русоволосый и голубоглазый, вышел как раз из общежития с милой, улыбающейся девушкой, придерживая ее за талию. Родители так и застыли, хотели окликнуть… девушка повернулась к ним спиной, не заметив их. А сын, увидев родителей, вдруг поторопил ее, и они скрылись в маленьком сквере, укорив шаг. - А-ааа, - в растерянности попытался что-то сказать Петр, - а куда это он? Таисия, в осеннем пальто и цветном полушалке, испуганно смотрела вслед сыну. - Петя, так он разве не видел нас? Петр осунулся, догадка мелькнула на его морщинистом лице. - Не думаю, - тихо сказал он. - Может, вернется? Видел же нас… и эта девушка, это, наверное, его невеста, он ведь говорил про нее. - Ладно, мать, давай подождем, вон скамейка, присядем, пока дождя нет. Просидев полчаса, почувствовали, что стали замерзать, да и дождь снова пошел. - Пойдем, хоть зайдем в общежитие, авось вахтер не выгонит, а то замерзнешь у меня. И как только поднялись, вынырнул Василий и прямо к ним навстречу. - Сынок, куда же ты пропал? Ты же видел нас... - А чё вы приехали-то? Не договаривались же, - спросил сын. - Так ты сам не едешь, картошки вот привезли тебе… В небольшой комнате сына родители разгрузили сумку. - Да этого добра и тут хватает, купить можно. - Так это же свое, на нашей родной землице выросло, - оправдывалась Таисия. - Батя, а ты чего в кирзачах приехал? – спросил сын. – В люди все-таки выбрался... - Обижаешь, сынок. Какие кирзачи? Это чистый хром. Хромовые сапоги-то, настоящая кожа, мать прошлый раз в автолавке купила. - Мог бы и ботинки обуть, в них легче. - Вася, так слякотно на улице, пока до автобуса дойдешь, пока доедешь… а сапоги у отца новые и чистые, я вот тряпочку прихватила, так мы их вытерли. Давай-ка лучше котлеты разогреем, вчера готовила, ты поди голодный… - Ты уж приезжай, сын, не теряйся, - просил Петр, - хотя бы за продуктами приезжай, да и нас не забывай. - Вася, а эта девушка - твоя невеста? - Ну почти. - Ну, а что же ты нас не познакомил? - Мам, ну чего сразу знакомить? Не было же разговора. - Ну, раз мы повстречались… а ты ее взял и увел, как-то нехорошо, сынок… - А что нехорошего? Вы вот только из деревни и сразу вас с невестой знакомь… а у нее, между прочим, родители… ну, отец у нее в институте преподает… - Ладно, мать, не приставай к нему, - сказал Петр,- да и вообще домой надо ехать. Василий все же пообещал в ближайшее время приехать в родительский дом. ________ До автобуса было еще полно времени, и Петр с Таисией заглянули в универмаг. – Петя, а друг и в самом деле жениться надумает, давай-ка мы тебе костюм возьмем, а то у тебя тот поношенный. Костюм подобрали в самый раз, а еще Таисия купила отрез на платье. – Вот, Петя, сошью себе платье, Вале Семашко закажу – она хорошо шьет. Петр досадливо махнул рукой.- Костюм ни к чему мне было брать, куда нам готовиться, пусть сначала приедет, а то он и глаз не кажет… ___________ Василий сдержал свое слово и приехал ровно через неделю на выходной. - Ты на одну ночку? – спросила мать. - Ну почему? Весь день впереди, а потом ночь, утром обратно. - Да я к тому, что хоть бы с Сашей повидался, Нина обещала зайти… Санька был занят на работе и никак не мог вырваться, а вот Нина пришла. - Здорово, братишка! – Сказала она с порога, сняв утепленное пальто и платок, подошла к брату и потрепала его вихры. - Ну ладно, чего ты меня как маленького... - Да уж вижу, что немаленький, появляешься у нас как ясно солнышко, родители извелись. - А чего изводиться? – беспечно спросил Василий. – Я ведь тоже работаю. - Ага, работаешь, и жениться, наверное, собрался. С невестой-то когда познакомишь? - А что – это обязательно? – уклончиво спросил младший брат. - Ну да, наслышана, мать говорила, что невеста у тебя из культурной семьи… а мы институтов не заканчивали… - Нина, - Таисия попыталась остановить дочь, потому как знала ее нрав. - Погоди, мама, дай я скажу, а то когда еще придется высказать, он ведь женится, а мы и знать не будем. Так я ему для начала напутствие прочитаю. - Ну что ты, Нинка, начинаешь, как училка, - отмахнулся Василий. Не обращая внимания на его слова, сестра продолжала: - Стыдно тебе стало за родителей?! Стыдишься их? Как заяц в кусты прыгнул, как только увидел... под дождем оставил. - Ну я же пришел… - Спасибо, что хоть не к вечеру пришел. И на том спасибо, братик. Нина подошла к брату, и слегка склонившись, сказала: - Ты, конечно, можешь хоть на ком жениться, хоть на дочке министра, хоть на царевне, но знай: вот здесь твои корни. Вон там люлька твоя качалась, вон там твой горшок стоял, за этим столом ты уроки делал, так что здесь твои корни. Мы – твои корни. А без корней, Вася, засохнешь. - Нина, ну чего ты? – заступился Петр, испугавшись, что совсем рассорятся. - Погоди, папа, я еще не все сказала. – Она снова повернулась к брату. – Так вот, родители у нас и впрямь не молоденькие, они себя изработали. У отца вон ноги болят, зато медаль за трудовую доблесть в буфете пылится, отец стесняется ее носить, говорит, не один я такой. Да и мать, когда тебя рожать решилась, то врачи отговаривали, а она не сомневалась, что ты родиться должен. - Нина, да ладно, хватит, - попросила Таисия. Потом обратилась к сыну: - Сынок, мы не жаловались, но так получилось, ты уж не обижайся, свои же мы. - Мама, перестань! Он не маленький, пусть слушает. И пусть не забывает о своих корнях, может поймет чего. Да, Вася? Понял? – она снова потрепала его за вихры. - Да понял, понял, - ответил брат. – Чаще буду приезжать. - Ну тогда я пошла, а то мне еще на работу заглянуть надо. – У двери остановилась. – Я же луку хотела у вас взять. - Ой, правда, дочка, да бери сколько хочешь, у вас ведь нынче не ахти какой вырос. - Да мне маленько. - Пойдем, помогу, - вызвался Петр, неспешно поднявшись и потерев колени, - он у нас во времянке пока. Выйдя из дома, Петр спросил: - Дочка, а не перегнула ли ты палку? Уж больно строго ты с братом, я даже испугался. - В самый раз, папка, ему полезно. А кто еще скажет как ни я? Петр взглянул на дочь и тихо спросил. – А где ты так говорить научилась? Такая речь у тебя была, ну прямо как у директора нашего совхоза на собрании. Нина рассмеялась. – Папка, так я же бригадир, мне теперь всегда надо знать, кому и что говорить. А еще у меня обязанность: политинформации с девчатами проводить. Так я теперь газеты просмотрю, отмечу себе важное, а потом разбираем все вместе. - Давай помогу, - предложил отец. - Нет, папка, тут немного, сама донесу. - Ну, давай хоть до калитки. __________ На другой день Пономаревы с грустью смотрели вслед автобусу, на котором уезжал Василий. - Как думаешь, Петя, понял он хоть что-нибудь? – спросила Таисия. - Думаю, что понял, - задумчиво ответил Петр. Через неделю платье Таисии было готово. Она принесла его домой и еще раз примерила. Голубая ткань и белый воротничок преобразили женщину. Выкройка как раз по ее статной фигуре, а цвет – почти как ее глаза. Только улыбка грустная. - Что-то и радости не чувствую, - призналась она мужу, - приедет ли еще сынок… а может уже и женился без нас… Во дворе залаял Пес Прошка. - Погоди, гляну, кто там, - Петр накинул ватник и вышел. Хозяйка увидела в окно, что это почтальон. А вскоре Петр вернулся и с растерянным видом подал телеграмму. «Буду 12-го с невестой», - прочитала Таисия. - Петя, это как? Вася приедет с невестой? - Получается, что так. – Он посмотрел с улыбкой на жену. – Все-таки понял... понял наш сын. - Ой, батюшки, так три дня осталось, успею ли… надо же угощенье, да и живем мы не богато, что девушка-то Васина подумает... - Эх, мать, да всё мы успеем, всего наготовим. Позовем Саньку с женой, Нину с мужем, внуки придут – вот оно наше богатство! И сразу глаза Таисии повеселели и даже ярче стали - как раз под цвет платья. - А платье-то не зря сшила, - сказал Петр, - как раз пригодится. А за окном легкий ветер срывал последние желтые листья с березы, что росла у самого дома. И не было дождя, и даже солнце выглянуло. Петр включил погромче радио и сел у окна. Таисия тоже стала прислушиваться к голосу Валентины Толкуновой, такому теплому и такому родному. Но где б ты вдали не бродил, все равно, Ты помни, встречая рассвет, Что место одно, есть такое одно, Где ты появился на свет. Таисия взглянула на календарь, где красовалась цифра 1982 год, украдкой смахнула слезу. Я верю – поймешь ты когда-нибудь сам, Что нет ни печали, ни бед, Пока тебя помнит хоть кто-нибудь там, Где ты появился на свет. Автор рассказа: Татьяна Викторова

Настя опустила глаза, да, пол был давно не мыт, — спину прихватило, две недели еле двигалась, хорошо Семёновна заходила, проходи. Дай я на тебя гляну. Дааа, вылитая бабка. Настя опустила голову, про какую бабку говорит старушка, девушка не знала… -Ну, а меня как нашла? Подсказал кто или что? -В маминых документах, там письмо, обратный адрес ваш и телефон. -Чай будешь? Настя кивнула, бабушка зашаркала ногами. Поставила на плиту чайник, зажгла газ, достала заварку. — У меня пирожнов -то нету, но есть варенье, костяничное и из клубники, будешь? -Буду. Насте начала нравится эта неприветливая с первого взгляда старуха. Попили чай. -Ну, рассказывай. Как живёшь? -Нормально живу, — Настя отвернулась, чтобы скрыть слёзы. -А ты что, девка, плачешь? -Нннет. В дверь позвонили, старуха пошаркала открывать дверь, послышались приглушённые голоса. На кухню вошла ещё старушка, следом шла хозяйка. — Вот, Семёновна, знакомься, это…Настя, подари мне счастье. -Настя, в ненастье — подари мне счастье, — подхватила вторая старушка. — Ну здравствуй, девушка. -Здрасти, — пискнула Настя, — ну ладно, Валентина Александровна, мне идти пора. -А куда же ты пойдёшь, милая? -Настя опустила голову. — Есть ли идти куда? -Я.…Я гостиницу сниму… -Чего? А ну быстро сядь, гостиницу она снимет, ты глянь на неё. -Ну ладно, раз всё у тебя хорошо, пойду я, давайте, знакомится, обживайтесь. Настя сжалась в комочек. Три дня назад она позвонила по номеру написанном на конверте, мама будто что -то предчувствовала, она просила, чтобы Настя в случае чего, позвонила по этому номеру и сказала, что она её, дочь. Валентина Александровна присела к столу. -Давай так, сначала ты расскажешь свою историю, а потом я. Ты как я поняла, не знаешь многого? И для чего именно ко мне мама тебя направила, тоже не уразумеешь? Настя покачала головой. -Ну что же, я слушаю. Настя собралась с мыслями и начала рассказ. Жила с родителями, нормально жили, мама с папой работали, Настя училась. Год назад мама заболела, она моталась по больницам, сдавала анализы, улыбалась и говорила Насте что всё будет хорошо. Папа стал отстраняться, выпивать, не ночевать дома. Мама плакала, но делала вид, что всё хорошо. Однажды она показала Насте документы и сказала, что это её, Настино. -Там…конверт, — сухими губами шептала мама, горячими руками держала руки девочки и шептала, шептала, шептала, — позвонишь, письмо отдашь, обещай. Мамы не стало резко. Настя до последнего надеялась, что мама выкарабкается, но нет. Настя плохо помнит, что тогда происходило. Какие-то люди, мама, вся распрямившаяся, красивая, лежит в каких-то цветах, папа не отходил от Насти, плакал и просил за что-то прощения. Девять дней Настя прожила как в бреду. В школу не ходила, не могла себя заставить, не могла смотреть на людей, которые счастливые бегут по своими делам, а мамы нет, все есть, а её нет… Папа приходил в комнату, тихонько садился рядом, гладил по голове, уговаривал поесть. Настя вяло, чтобы не обидеть папу, клевала и опять отворачивалась к стене. На девять дней они съездили с папой к маме приехали домой, пришла бабушка, что-то готовила, прикрикивая на Настю, девочка всё делала на автомате. Она ушла в комнату, слышала, что приходили люди, что-то говорили, потом уходили. Настя задремала, проснулась резко от громких голосов на кухне. Разговаривали бабушка и папа. -Скажи ей, хватит груз на плечах тащить, и так столько лет дурака из тебя делала. Скажи… -Мама, я не могу сказать дочери такое. -Дочери? Какой дочери, она так и не родила тебе твоего ребёнка, всё Настя, да Настя. Ты думаешь я не знаю, ты думаешь я не понимаю, что девка не твоя. Хоть и приехали вы тогда, она с пузякой была, да я не дура, я видела, как она к тебе относилась по — перву, не ври мне, Генка, не ври. Скажи девке, собирай вещи и переходи ко мне, ежели стесняешься сразу к Галке. Смотри девка такая, видная, не будет тебя ждать. -Ну, мам, ну не до этого сейчас, ей -богу. Насте доучиться хотя бы. Не могу я её бросить. -Ну смотри, Генка, смотри, будешь как дурак, и так она из тебя столько лет дурака делала. Настя училась в одиннадцатом классе, нужно было приходить в себя и идти в школу. Папа так и ничего не сказал Насте, а Настя сделала вид, что не слышала никакого разговора. Со временем боль утихла, хотя бы девочка смогла спокойно спать, готовиться к экзаменам и даже иногда ходить с подружкой в кино. Папа часто не ночевал дома отговариваясь что бабушке плохо, он остался на ночь у неё, Насте даже лучше было, почему -то начал вспоминаться тот разговор отца с бабушкой. Иногда девочка думала, что ей всё это приснилось, почудилось. Папа ведёт себя, как всегда, а бабушка с детства Настю не любит и маму её не любила. Папа приходил на последний звонок, ему вручили грамоту за достойное воспитание дочери, от гордости папа покраснел. На выпускном тоже были вместе, даже танец с папами танцевали, не многие девочки могли похвастаться что рядом родной и любимый папа, который ведёт свою почти взрослую дочь на танец, а Настя могла. А потом… Потом пришла бабушка и сказала, что есть разговор… — Вот что Настёна, не знаю где твой настоящий отец, но сын мой тебе не отец, мать твоя повесила пузо на Генку моего, он всё по ней слюни пускал, с самой школы. Детдомовка она, нет никого, без роду и племени. Она в общей школе училась, старшие классы кто остался, вот они в нашу школу и были определены, мой дурачок и.…повёлся. Всё слюни на неё пускал, а она хвостом вильнула и уехала, в большой город ей хотелось. Мой следом попёрся, уж как я просила, как плакала… -Ты про папу что ли, бабушка? -Про папу, — проворчала бабушка, — говорю тебе, не дочь ты ему, не поняла, что ли? И так столько лет тебя тянул, сейчас матери твоей нет, так что…Ищи своего папашу или что там, в общем не желаем тебя видеть. У Гены наконец-то семья нормальная появится, может ещё успеет и детей нарожать своих, родных. Три дня тебе срока, уходи из квартиры. — А где папа? Я хочу с ним поговорить… -Папа…Не слышала, что я, сказала? Три дня… -Я не верю тебе, ты всю жизнь маму мою ненавидела, ну и что же что она детдомовская, мама моя хорошая была, самая лучшая! Ты специально папу так настроила, я пойду и поговорю с папой. -Куда ты пойдёшь? Да он рад, что от тебя избавился, даже не захотел говорить с тобой, пойдёт она. Всё, я сказала. -Мне некуда идти… -Не моя забота, как и мамаша твоя пузо сделаешь да дурачка какого найдёшь типа моего Генки, повесишь на него. Всё притворялась порядочной… Бабушка ушла, хлопнув дверью, оставив плачущую Настю, девочка пробовала позвонить отцу, но он не брал трубку, а потом и вовсе отключил телефон. Потом-то Настя и вспомнила что, наказывала мама. Нашла конверт, в том конверте лежало письмо, которое нужно было отнести по этому адресу. Тебе там помогут, дочь. Вспомнила Настя слова мамы После таких слов о маме, оставаться здесь Настя не собиралась, но и идти ей было некуда. Настя позвонила, трубку сразу сняли, на конверте домашний номер телефона был указан, Настя представилась как её зовут. И сказала, что она дочь Лидии… -Где Лидия сама, — спросил глухой голос, почему не звонит…Сама почему не звонит? -Её нет, мамы нет, — сказала Настя. -О, господи… -Она оставила письмо, для вас. Я могу привезти. В трубке помолчали. -Когда привезёшь? -Завтра… -Я жду, Настя…Деньги на проезд имеются, — спросили на том конце провода. -Да… У Насти были деньги, немного, папа зачем -то дал небольшую сумму сказал пригодятся. Теперь Настя понимает зачем… Вот Настя здесь, рассказывает нехитрую историю своей маленькой, ещё только начавшейся жизни, но уже такой горькой. -Тааак…Значит выставили тебя, вот люди…Ладно, с этим мы девочка разберёмся…Слушай теперь мою историю. Я не всегда такой была развалиной, прости господи. Работала в органах, я Настя, всю жизнь, к сорока годам поняла, что не хватает тёплого сердечка рядом, замуж не хотела, я сильная, а мужики слабые все, зачем мне тюхтяй рядом? Родила дочь, не скрою, от женатого коллеги, не роман был, так, флирт. Назвала Настей, вот как тебя прям, Настя- подари мне счастье. Она такая хорошая была, ой, не могу, светленькая, глаза голубые, большие такие, ну прямо Настенька из сказки. С виду девка -то здоровая, да вот не повезло, сердечко слабенькое. Что ты будешь делать, влюбилась моя Настя — букет счастья, он Игорь, парень хороший был, душевный, старше её. Рожать нельзя ей было, да не послушала врачей моя девочка, Игорёк родился крепкий, здоровенький, да вот Настенька не выдержала, моя девочка. Начали мы с Игорем маленького Игорька воспитывать, со временем боль прошла, полюбил Игорь старший женщину, жить начал с ней, Игорька с собой забрал. Моя вина, поздно мальчишку забрала, не ко двору он там пришёлся, мачеха всё делала чтобы парнишку выжить, а тот очень отца любил, всё тянулся, всё тёрся там… Не могу осуждать бывшего зятя, тоже с дитём все же, но и оправдать тоже не получается. Эх, просмотрели мы парня… Рано начал употреблять, я подростком его забрала, лечила его, да всё без толку, ой…закрывала, цепью привязывала, не поверишь, Настя как собаку, что только не делала. На коленях стояла, просила, обещает, клянётся, а всё без толку… А однажды, пришёл, смотрит своими глазами синющими и улыбается. -Буля, — он меня Булей звал, бабуля значит, — Буля я влюбился, она такая…Она самая лучшая, Булечка… Приехали, — подумала я, — ещё не хватало, такую же притащит. А он улыбается, и я вижу в нём свою Настю и надеюсь, что всё наладится. Плачу ночью, прошу Его, чтобы спас моего мальчика. А мне будто голос дочерин слышится, говорит она мне, что в той девочке и есть его, Игорёшкино спасение. И вот чудо, он ночь дома ночевал плохо ему, ой, как плохо. Я неделю рядом сидела, волком выл, зверем, катался по полу, но смогли мы с ним пережить это, смогли. -Буля, — шепчет, а сам потный весь, слабый, — мы победили, мы с тобой победили… Уж не знаю, чего он своей девушке наплёл, но она ждала ведь его всё это время, видимо сказал, что болен. Привёл её, худюсенькая, хорошая такая, красивая, добрая, улыбается. Ох, я и выдохнула. Училась она, на бухгалтера, Игорёк решил тоже поступать, целыми вечерами она с ним занималась. Иногда ловила его взгляд задумчивый, я показывала глазами на неё, он сразу будто встряхивался и всё… Игорь — отец, тоже стал проявлять интерес к жизни сына, я и вздохнула, слава богу, думаю, наладилось всё. Зря я надеялась, детка, зря. Зараза она такая…видимо не отпустила полностью, видимо не победили мы тогда. Раз увидела взгляд чересчур весёлый, радостный, потом опять, всё чаще стала замечать. Гнала от себя эти мысли, потом…вещи начали пропадать, деньги, золото моё пропало. Знаешь, что он сказал… Он сказал, что это видимо она, Лидия украла, мама твоя. Гордая девчонка была. Не стерпела…Ушла. Я у неё попросила прощения, за внука, за всё. Сказала, чтобы если что, обращалась, помогу чем могу. Ни разу не позвонила… С детского дома мать твоя, не знаю знаешь ты об этом или нет. Я ведь понимала что беременная девчонка, просила её остаться, говрила квартиру сниму ей, помогать буду. Да она ушла, ушла… Вот и дождалась я звонка, да только не от Лидии, а от тебя, детка. Правнучка ты моя, Настенька, на бабку свою так похожа. Я ведь сразу поняла, что ты Игорёшкина дочка, как только увидела тебя, ты же вылитая Настенька, моя доченька. Так куда ты от меня уходить собралась, девочка? Сама судьба тебя ко мне привела. Обняла бабушка свою кровиночку, так и сидели, обнявшись плакали. -Бабушка, а мой папа…тот родной… -Я покажу тебе, детка, покажу. Съездили Валентина Александровна с правнучкой к Игорёшке, улыбается, глазищами своими сияет. -Любил он Лидию, ох и любил, да вот зараза сильнее оказалась. Сгубила. Виновата я перед Игорёшкой и перед Настенькой своей, да и перед мамой твоей, Лидией. Она ведь тоже любила его, грех на мне, что не сказала ей тогда, чтобы бежала, да не могла я, не могла…Надеялась, что всё образуется…Я ведь верила что её любовь удержит его… Вот Игорёшечка, лежит рядом с мамочкой, успокоилась его душенька. Вот внучек, доченька твоя, Настенька, клянусь вам, милые мои, что я помогу нашей кровиночке, я всё для этого сделаю. Не оставлю её, не оставлю, пока в люди не выведу. И к маме Настиной ездили, а ещё бабушка квартиру назад отсудила Настину, это же маме Настиной давали, жилплощадь, оказывается. Как быстро бабушка-то бывшая с папой всё оформили. Да не с папой, как оказалось потом, а с женой его новой. Продали в том городе квартиру, прабабушка с дедушкой денег добавили, купили Насте квартиру, с приданным девушка оказалась. Папа, а Настя его папой продолжала считать, потом приезжал, в ногах у Насти валялся, прощения просил. Простила девочка, добрая у неё душа. Как и обещала Валентина Александровна, во всём Насте помогла, не бросила девчонку. Вроде даже и помолодела рядом с правнучкой, хотя лет -то уже не мало было. С дедушкой познакомилась Настя, тоже всё для внучки делал Игорь Николаевич, помня первую жену свою Настеньку и сына, им же упущенного… Не осталась одна девочка, несмотря ни на что, в кругу родных и любимых людей жила и взрослела. Отучилась, замуж вышла, муж хороший попался живут в гармонии. Обо всём супруг знает, только не знает отчего умер отец её, родной, настоящий, решила Настя похоронить эту тайну вместе с прабабушкой и дедушкой. Сказала ему только что молодой ушёл, вот и всё. Уже дети взрослые у Насти, внучка есть, памятуя что стало с отцом родным, без должного пригляда, без любви и ласки, старается Анастасия давать много любви и детям своим и внучке, маленькой Лидии, и кажется Насте что мама смотрит на неё, когда смотрит на внучку свою маленькую. Та бабушка, что по папе неродному вроде пыталась что-то сказать, когда старая стала, вроде к совести Настиной воззвать. Мол столько лет на её, Настю положила, внучкой всегда считала, должна вроде Настя теперь… Настя выслушала спокойно и сказала, что максимум что сможет сделать для неё, это помочь оформиться в дом престарелых. -Злая ты девка, мать твоя добрее была. Настя молча положила трубку. Вроде бы был порыв, жаль пожилого человека, да вспомнила себя плачущую, никому не нужную девчонку, и что-то такая обида взяла. К тому же у бабушки внуки родные есть, дети папы Гены, да она переругалась со всеми, вот за Настю взялась. Вот такая история произошла в одном городе, в одной стране, на одной планете. Не из ряда вон выходящая, но и не рядовая. А ведь могло всё сложиться иначе…Чуточку любви и внимания тому мальчишке и история эта могла бы пойти другим путём… Автор: Мавридика д.

— Я пoлюбил другую женщину, а с тoбoй, Галя, развoжусь, — хoлoднo сказал мoй oтец. — Жить мы планируем здесь, в рoдительскoм дoме, а ты с Кириллoм переберешься к свoим старикам. Мама, наклoнив гoлoву, ничегo не гoвoрила, пo щекам у нее текли слезы. Дед мoлчал, пoтoм вышел на крыльцo, закурил, злo сплюнул, пoгасил папирoсу и вернулся в дoм: — Галя, — oбратился старик к маме. — Сoбери егo вещи. Сейчас же. Немедленнo. — Не пoнял? — вoзмутился oтец. — Этo мoй дoм! Мы с мoлoдoй женoй здесь жить будем. — У тебя нет бoльше дoма. Мoжешь идти на все четыре стoрoны. Сo свoей мoлoдoй женoй. Я все сказал. Тoчка! Ты же знаешь, чтo сo мнoй лучше не спoрить? — старик как-тo страннo глянул на свoегo сына. Взгляд егo был тяжелый. — Знаю! Недарoм тебя ведьмакoм называют! — скрипнул зубами oт злoсти мoй папаша. — Я не ведьмак! Я — ведун. Мнoгoе знаю и предчувствую, — oтрезал хoлoднo Григoрий и oбратился к мoей маме: — Галoчка, я всегда мечтал o дoчери. Не слoжилoсь… А вoт теперь у меня есть дoчка. Ничегo не бoйся. Я всегда буду рядoм, — пoхлoпал ее пo плечу. . Отец уехал из нашегo дoма. Бoльше я никoгда егo не видел: oн женился и уехал в ближнее зарубежье, а o тoм, чтo у негo есть oтец и сын, — забыл напрoчь. Чтo ж, Бoг ему судья… Старик был сурoв, стрoг, нo, как теперь пoнимаю, справедлив. Я же деда не любил! Стoилo прoгулять урoки в шкoле, а oн уже oб этoм знал. И, кoнечнo же, наказывал. Не скрoю, дoставалoсь частo. — Прoсачкoвал вчера? — стрoгo спрашивал у меня. — Лупить не буду, я прoтив этих метoдoв. Отрабoтаешь. Если бы вы знали эти oтрабoтки! Тo сoседскoй старухе бабе Дусе забoр пoкрасить, тo ей же вoды нанoсить, тo кoрoву пасти. А пoтoм, вечерoм, кoгда все пацаны в клуб идут, загoн чистить. А этo делo не из приятных! Нo oслушаться нельзя, старый Григoрий не пoзвoлит: — Существуют правила, а их нужнo выпoлнять. Я все сказал. Тoчка! — дедуля, как всегда, стoял на свoем. Кoгда мне былo лет девятнадцать, приятели пригласили на мoре. Мама была в кoмандирoвке — oтпрашиваться не у кoгo. Так я наивнo пoлагал. Выезжать планирoвал ранo утрoм, а на рассвете в мoей кoмнате нарисoвался дед: — Куда-тo сoбрался? — тихo спрoсил oн. — Да. На мoре. С друзьями! — резкo oтветил я. — А чтo? Не пустишь, чтo ли? — Угадал. Не пущу. Я все сказал. Тoчка! — Слушай, я уже взрoслый! И не тебе решать, ехать мне или нет! Так чтo oтстань! — раскричался я на старика. Схватил сoбранную сумку и тoлькo хoтел направиться к двери, как нoги у меня буквальнo врoсли в пoл. Не мoг и шагу ступить! А Григoрий смoтрел на меня немигающим взглядoм. — Теперь ты все пoнял? Будет так, как я сказал! Яснo?! А на следующий день выяснилoсь, чтo рейсoвый автoбус, на кoтoрoм я планирoвал ехать на вoкзал, перевернулся: нескoлькo челoвек пoгиблo. Нo тoгда я еще не связывал эти два мoмента: запрет деда и аварию. Сейчас пoнимаю: oн этo предчувствoвал и oстанoвил меня. Нескoлькo лет назад старик умер. Честнo гoвoря, хoть и стыднo, я не oсoбo грустил: уж oчень слoжный был у негo характер. Я давнo женат, есть прекрасная дoчурка Галoчка, названная в честь мамы. Прoшлoй зимoй мы с ней пoшли кататься на санках с гoрки непoдалеку oт дoма. На улице уже стемнелo, а Галка все не хoтела ухoдить. Признаться, я слишкoм пoзднo заметил, как дoчка перешла на другую, бoлее крутую, стoрoну гoрки. Девoчка легла живoтoм на санки и пoехала вниз. И вдруг дo меня дoшлo, чтo санки летят прямo на oживленную трассу! Издалека я видел, чтo дoчка не мoгла oстанoвиться, лежа на живoте. Мне сталo страшнo! Я ринулся к ней, нo расстoяние слишкoм великo… Вдруг санки неoжиданнo oстанoвились сами пo себе. Я пoдбежал к дoчке: — С тoбoй все нoрмальнo? — Да, кoнечнo. Папа, а где дедушка? — Какoй, дедушка? — я выпучил глаза oт удивления, так как никoгда не видел oкoлo малышки. — Ну… oн вышел на дoрoгу… как-тo пoмахал руками… и санки oстанoвились… А еще чтo-тo сказал, не пoмню чтo… Я решил, чтo oна прoстo фантазирует, а вечерoм Галя пришла к нам в кoмнату и сказала: — Я вспoмнила, чтo гoвoрил мне тoт дедуля: «Нельзя здесь кататься. Этo правилo…» — «А правила нужнo выпoлнять»? — переспрoсил я дoчку и дoбавил: — «Я все сказал. Тoчка»? Он так тебе сказал? — Да, так и сказал! А ты тoже слышал? Он такoй хoрoший… Сразу виднo, чтo oчень дoбрый! Я пoнял: этo был Григoрий, oн спас мoю дoчку. А пoтoм задумался: а ведь благoдаря деду я тoже oстался жив. Именнo oн научил меня не бoяться никакoгo труда: кoсить, пилить и рубить дрoва, oбрезать деревья, ухаживать за садoм и oгoрoдoм. Быть самим сoбoй. Ничегo в жизни не бoяться. Спасибo тебе, дед!

Няня ещё очень молоденькая, она не может стерпеть несправедливость. Вечером, когда появляется мама девочек, Анна Ивановна, мягко говорит ей, что младшая опять обижала старшую. -Это дети, – бросает коротко мать, Ирка сама виновата, вечно доводит Юлечку. -Но Юля всегда, понимаете, всегда забирает у Ирины всё что увидит у той в руках. В этот раз это была кукла, Юля бросила свою и начала вырывать у Ирины, я попросила Ирину отдать Юле куклу она так и сделала, но Юля тут же бросила отобранную у сестры куклу и начала забирать ту первую. -А нечего было хватать то, что ей не принадлежит, ну ка дай гляну, – мать осмотрела бегло щеку дочери, – до свадьбы заживёт. А это что? Это что? Синяк?- она показала на руку Юли, там было небольшое тёмное пятнышко. Вот так значит вы за детьми смотрите? Это что за синячина? Анна Ивановна потрясённо молчала, она не могла понять, как так можно обожать одного ребёнка и просто ненавидеть другого. Она больше не пыталась донести до матери девочек, что младшая слишком разбалованная и наносит вред старшей, а просто начала больше уделять внимания Иринке, фиксировать все синячки и царапины в своём личном дневнике, чтобы если что, показать матери, потому что Анна Ивановна предчувствовала от матери девчонок можно ожидать неприятностей. Так и случилось, к Анне постоянно придирались, в конце- концов её просто попросили уйти. Нанимал Анну на работу хозяин, но уволила хозяйка. Анна попрощалась с девочками. Иринка плакала, стильно, цеплялась за Анну Ивановну и просила не уходить. Юля же стояла молча, она стояла и кривила в усмешке губы. Анна бросила на неё взгляд да нет, этого не может быть, маленький ребёнок и столько ненависти? Аня переживала за судьбу старшей девочки, но поделать ничего не могла. Где она и где эти…небожители, что она предъявит и кому? Что скажет? Родная мать ненавидит ребёнка, и разрешает младшей дочери издеваться над ней? Это же смешно. Да они засудят её за оскорбление, то что девочке плохо без неё, Аня понимала, но поделать ничего не могла… С одной стороны она была и рада покинуть этот мрачный дом, где прислуга шелестела словно мыши, на цыпочках, где никто не смеялся, были угрюмые и злые и лишь Иришка, лучик солнышка, но увы… Анна Ивановна устроилась работать няней, в хороший дом. Странно что бывшая работодательница не написала ничего плохого в рекомендации, очень странно. Может побоялась скандала? В новой семье платили хорошо, мальчик был не капризный, Ромка, Аня учила с ним стихи, учила чётко выговаривать слова и буквы, родители Ромки были довольны, Аня тоже. Дом словно светился от счастья, все были радостные и счастливые. Идиллия продолжалась до тех пор, пока в гости не приехала жена компаньона хозяина семьи. -А что делает эта мадам у тебя дома? -Ты про кого? Это Ромкина няня, Анна Ивановна, чудесный человечек. Она обалденная, даже не вздумай переманить к себе нашу Анечку. -Пфф, мне даром не нужна эта кобыла. Она довела мне Юляшку до нервного срыва, а сколько Ирка потом плакала из-за неё, нет уж. -Дааа? Ты точно про нашу Анечку говоришь? – Конечно, советую избавиться от этой заразы. Аня видела бывшую хозяйку, она даже не удосужилась поздороваться, худая, почти измождённая, она презрительно посмотрела на Аню и отвернулась, пробурчав что-то по поводу жирной коровы. Аня приготовилась что ей укажут на дверь. Но пока была тишина. Девушка уложила Ромку спать и вышла на веранду. -Анют, – позвала хозяйка. -Да, Елизавета Петровна. -Ань, а что за история с *** -Вы меня простите, я не имею права, да и не хочу обсуждать бывших работодателей. -Я хвалю тебя за это Аня, но я сама знаю, что Светка гнобит Иринку, а Стасу плевать что происходит с ребёнком от некогда любимой, безумно любимой женщины. Аня замерла. Если честно, то ничего не понятно. Но она не стала расспрашивать, Елизавета Петровна сама рассказала. -Светка была секретаршей у ребят, она пыталась охмурить моего Вадика, да он не собака, кости не любит, да и меня очень любит. У нас с Вадиком детей не было долго, так эта зараза, прямо в глаза ему говорила, чтобы он бросал меня, а на ней женился, мол она ему наследника подарит. Графиня, блин. Мы же все четверо дружили с детства, Марина была моей подругой, Вадик, Стас, Маришка и я, четвёрка на четырке, так про нас говорили. А может сами себя так прозвали, у Стаса была “Лада” четырнадцатая, вот мы на ней и катались вечерами, а ребята днём работали, потом ночью таксовали. Думаешь мы изначально такие были? – Хозяйка повела взглядом, – ничего подобного, мы с низов поднялись, помогали с Маринкой ребятам вот этими самыми руками, эх… Маринка всё жаловалась что рука болит, говорит, мол, ударилась где-то, потом говорила, что после удара вот остаточный синдром какой-то. Стас её обожал, даже я немного завидовала такой любви, хотя мне на Вадика грех жаловаться. Они тоже сначала не решались на ребёнка, потом было два выкидыша, потом родилась Иришка… А Марины не стало. Вот так бывает, не рука болела оказывается, а сердце. Родителей у Маришки нет, есть, чисто номинальные. В общем Стас остался наедине со своим горем, ну мы конечно, он ринулся в работу, подъём фирмы тогда произошёл, прям рывок. Я Иринку доглядывала, у нас она была, а потом появилась Светка. Разлюли – малина, помощница бескорыстная, побитой собакой заглядывала в глаза, Станислав Михалыч так с языка и не слазило. Вся такая помощница, у неё оказалось педагогическое образование в переходе может купила, до сих пор не могу себе простить, что я так отошла от всего, что Иринку этой хищнице доверила. Стас не очень -то обращал внимание на ребёнка, да и сейчас… Как -то быстро она оказалась в положении, он наверное и сам не понял, родила эту Юльку вот и живёт теперь, королева. В гости ко мне ездит светская дама, блин, беседы беседует, а меня воротит от неё. А что я сделаю? Жена компаньона мужа, надо терпеть. Это они раньше друзья были, а теперь вот, компаньоны, видишь ли. Он ото всех отгородился, живёт в каком-то своём мирке, не достучаться… Аня выслушала Ромину маму и рассказала свою историю работы у ***. -Иринку жаль, Юля тоже неплохая девочка, но всё портит… -Светка? Оно и понятно, каждая курица своему цыплёнку лучшего червячка ищет, вот и эта…курица. Аня, ты не перживай, работай… Жизнь пошла своим чередом, Аня занималась с Ромкой и копила денежки на мечту… А мечта у неё была с детства, открыть свой детский сад, а в идеале школу и обучать детишек доброте, взаимопомощи, ну и конечно предметам разным. Однажды Аня поехала к бабушке, она всегда ездит в этот день. Она поздоровалась со сторожем, тот улыбнулся ей и сказал что всегда убирает у Анны Ивановны, да, Аня полная тёзка своей любимой бабули. Была осень, не та промозглая, с грязью и серым дождём, а яркая, золотая, красная. Аня убирала большие листья нападавшие на плиту, когда услышала знакомый детский голосок. -Папочка, а почему мы сюда приходим постоянно? -Мы приходим в гости к одной замечательной женщине, она любила тебя, Ириш… и меня тоже. -А мама с Юлей почему не приходят сюда?- задаёт вопрос малышка. На это ей никто не отвечает. -Я знаю почему…Потому что это моя мама, родная. -Ирина? кто тебе сказала? -Никто, я сама догадалась, это моя мамочка, да папа? -Да…это твоя мама. Ане было неудобно она будто влезла в чью-то жизнь, своим присутствием она нарушала чьи-то границы. Девушка кашлянула, чтобы обозначить себя и тут до неё дошло, это же Иринка, та самая малышка… Она тихонько встала со скамейки и увидела девочку, та немного подросла, вытянулась, ну как же она похожа на ту красивую девушку на потрете. Девочка подняла глаза и столкнулась с Аней взглядом, она смотрела несколько секунд, потом личико её скривилось и она заплакала, побежав на выход, Аня поспешила навстречу. – Гдее ты была, где ты, была, ты бросила меня, мама сказала, что я плохая, поэтому ты ушла… Аня стояла на коленях и прижимала к себе малышку, она держала её личико в своих ладонях и не знала что делать, так хотелось поцеловать эту малышку, вытереть её слёзки. -Что происходит? -Папа это моя Аня, Анна Ивановна. Мама обманывает, Аня не сама ушла, она её выгнала, она… -Ирина, успокойся, мы сами поговорим, взрослые, хорошо? -Нет, нет, нет, я не отпущу её нет. У ребёнка случилась истерика, самая настоящая. Аня прижала девочку к себе и молча успокаивала, отец хотел взять её на руки, но та не давалась. -Вы меня все ненавидите ненавидите меня только Аня любила и Зина, мама выгнала всех, всех выгнала, ты не любишь меня, вы все…Только Юлю любите, мама всегда говорит посмотри, какая Юля молодец, ты хвалишь, а меня нет…Это потому что я не родная… Мужчине было неудобно, он пытался забрать малышку, но её было невозможно оторвать от бывшей няни. – Отойдите пока, – сквозь зубы проговорила Аня, она ненавидела этого большого и сильного мужчину, который увяз в своём горе, не замечает ничего и никого вокруг, калечит своим равнодушием маленькую жизнь. Жизнь своей дочери. -Отойдите. -Что вы себя позволяете? -А вы? Это же надо так довести ребёнка, что она готова пойти с чужим человеком, а не с родными людьми. Стас, а это был он, каким -то образом уговорил Иринку, что они сейчас пойдут вместе с Анной Ивановной и поедят пиццу. Девочка успокоилась и вцепилась в руку Ани. Разговор не клеился, а о чём говорить двоим совершенно чужим друг другу людям? Анна болтала с Иринкой, девочка хвалилась своими достижениями, наконец хоть кто-то её слушал и хвалил, а Стас молча наблюдал за их разговором. -Почему вы ушли от нас? -Что? -Если вы так привязаны к моей дочери, зачем ушли? -А вы у супруги спросите. Уж не думаете ли вы, что я тут перед вами спектакль разыграла, приучила вашего ребёнка, чтобы к вам подобраться поближе? -А разве нет? Было непонятно, шуитит мужчина или серьёзно говорит. -Ну вы и… -Кто? -Павлин, вот кто. Они расстались на том, что папа обещал Иринке привозить её к милой Анечке. С Анной Стас сухо попрощался, она тоже сквозь зубы ответила. Обещание своё Стас сдержал, однажды он приехал в дом к своеим друзьям один, без Светланы и младшей дочери, но с Иринкой. С тех пор так и повелось, Иринка стала частой гостьей в этом доме. Однажды приехала Светлана одна. -Елизаветы Петровны нет дома, – сказала Аня. -А я знаю, я к тебе, слышишь ты, через девчонку решила мужика оттяпать себе? Я тебя сгною, поняла? Девку скоро не увидишь, он её в частную школу отдаёт, подальше с глаз, чтобы не напоминала об этой…Марине и мы наконец-то заживём счастливо, я, наша дочь и Стас… -Елизаветы Петровны нет дома, – повторила Анна Ивановна -а её и ваш муж в соседней комнате, извините, нам с Ромой гулять пора. Да, Стас всё слышал, он давно начал просыпаться и понимать, что существует не только его личная боль, но и работа. Однажды Вадим скажет ему слова, которые реально встряхнут и перевернут жизнь с ног на голову, жизнь этого большого и сильного человека. -С возвращением, дружище. Мир прекрасен и жизнь продолжается. -Да…так и есть. Со Светланой он развёлся, хотел забрать младшую дочь, но… Она действительно очень любила Юлю, Стас решил не лишать малышку матери, поставил лишь условие, что Юля должна общаться с отцом и сестрой. Так и случилось, постепенно девочки сдружились, Юля всё чаще просилась к папе и сестре, Светлана нашла мужчину, вроде бы собирается замуж. *** -Это ваша родственница? -Да, бабушка. -Вы похожи на неё. -Да все так гворят. -Анна Иванован, Аня…Я понимаю что не время и не место, но…давайте с вами поужинаем. Аня немного подумав соглашается. Жизнь продолжается, – думает Стас выбирая галстук из тех, которые ему подают девчонки. -Папа, ты сделаешь Ане предложение? -Две пары любопытных глаз смотрят на него. -Не так сразу, девочки. Надо, чтобы она привыкла ко мне, полюбила,там… не знаю… -Она нас любит, разве этого мало? Поймав грустный взгляд отца, девочки бегут к нему обниматься. -Ладно, не грусти, тебя тоже полюбит, скоро. *** А жизнь прекрасна оказывется, – думает Аня, стоя на прмерке свадебного платья у портнихи о чём-то щебечет мама, а Аня тихо улыбается вспоминая как Стас делает ей предложение, а девчонки сидят и смотрят на неё во все глаза, скрепив пальчики… -Ты его любишь?- строго спрашивают эти две спевшиеся проказницы. -Да, – отвечат тихо. -Смотри, люби его и он тебя будет любить, и нас любите и братика нам подарите, как Ромку… -Хорошо, – смеются Анна и Стас. Жизнь продолжается и она прекрасна. Автор: Мавридика д.

Дочь рабыни, она родилась около 830 года и попала в дом известного музыканта Амру ибн Бане. Там-то тоненькую девочку и начали обучать игре на уде – пальчики перебирали струны так искусно, словно были созданы именно для этого. Для прихотей высокопоставленных особ, обожающих сладкие звуки музыки. Голос у нее был сильный, звучный не по годам. Гости музыканта дивились: откуда у этой маленькой девочки такой талант? «Ты сможешь озолотиться, продав ее», - посоветовали хозяину. И он прислушался. Дела у стареющего Амру шли неважно, а хорошенькие поющие рабыни высоко ценились. Нужно было лишь сделать ей подходящую рекламу… Так и появилась идея провести «вечер волшебных мелодий». Несколько девушек-кайн выступали перед гостями, радуя их своими чарующими голосами. Но впереди было выступление жемчужины, Фариды. «Она одета только лишь в музыку», - нараспев сообщила высокая немолодая кайна, предваряя появление красавицы. Это не было преувеличением. Фарида появилась в… одеянии из музыки. В руках у нее был струнный инструмент. Все замолчали и смотрели только на нее. Неудивительно, что об этом выступлении много говорили в Багдаде. А халиф Аль-Мусик пожелал лично взглянуть на Фариду. Ему понравилась идея привести во дворец новенькую, готовую для прихотей. Столь знаменитую и талантливую! Цена, которую уплатил халиф за кайну, не разглашалась. Но уверяли, что хозяин девушки поправил свои дела. Теперь она жила во дворце и играла исключительно для халифа. В 845 году Фариду уже называли самой знаменитой и самой лучшей исполнительницей в Багдаде. Другие кайны, менее известные, чем она, тайком приходили поглядеть на ее выступления, и кусали локти от зависти. У этой светлокожей девушки было все: притягательный тембр голоса, изумительное владение инструментом, красота и обожание публики. Но Аль-Мусик тяжело болел. Однажды Фарида играла для него, в присутствии гостей, и он задумался о будущем. Представил, что вот так же, всего пару лет спустя, на его месте будет сидеть другой правитель. И слушать Фариду… В гневе он толкнул девушку ногой и та упала. Струнный инструмент разбился… Упав на колени, кайна молила о прощении. Она не знала, в чем виновата, но лучше было извиниться. У халифа была греческая фаворитка по имени Курб. Видя, какое влияние приобретает на Аль-Мусика «эта маленькая певица», она пребывала в страшном гневе. Есть легенда, что именно ярость Курб свела в могилу багдадского халифа. Так или иначе, в 847 году Аль-Мусика не стало. Красавице Фариде в ту пору едва исполнилось семнадцать лет… Вероятно, рeвнивая гречанка надеялась, что новым халифом станет ее сын. Однако мальчик был еще маленьким, править самостоятельно не мог. А Курб никто не рассматривал в качестве регентши – женщина, да еще рабыня! Поэтому власть захватил брат покойного, Аль-Мутаваккиль. И вышло все так, как и предсказывал прежний повелитель – во дворце, под сенью пальм, разместился халиф. А на подушках, подле него, пела восхитительная Фарида. Теперь она принадлежала ему. Уверяли, что после смерти Аль-Мусика девушка разбила уд. И поклялась никогда больше не петь. За это она якобы была наказана. Однако на самом деле все происходило совсем не так. Фарида перешла в услужение новому халифу, и так понравилась ему, что получила свободу и стала его женой. В гареме Аль-Мутаваккиля насчитали четыреста женщин. Но положение Фариды было особенным. Она пользовалась доверием халифа и перестала выступать с песнями. Теперь ей надлежало прятать лицо и не появляться рядом с посторонними. Аль-Мутаваккиля убили в 861 году, судьба Фариды доподлинно неизвестна. Вполне возможно, что она тихо доживала свой век во дворце, или приняла яд, как некоторые жены халифа. Автор: Ника Марш