Еще закон не отвердел, Страна шумит, как непогода. Хлестнула дерзко за предел Нас отравившая свобода. Россия! Сердцу милый край, Душа сжимается от боли, Уж сколько лет не слышит поле Петушье пенье, песий лай. Уж сколько лет наш тихий быт Утратил мирные глаголы. Как оспой, ямами копыт Изрыты пастбища и долы. Немолчный топот, громкий стон, Визжат тачанки и телеги. Ужель я сплю и вижу сон, Что с копьями со всех сторон Нас окружают печенеги? Не сон, не сон, я вижу въявь, Ничем не усыпленным взглядом, Как, лошадей пуская вплавь, Отряды скачут за отрядом. Куда они? И где война? Степная водь не внемлет слову. Не знаю, светит ли луна? Иль всадник обронил подкову? Все спуталось… Но понял взор: Страну родную в край из края, Огнем и саблями сверкая, Междуусобный рвет раздор. Россия — Страшный, чудный звон. В деревьях березь, в цветь — подснежник. Откуда закатился он, Тебя встревоживший мятежник? Суровый гений! Он меня Влечет не по своей фигуре. Он не садился на коня И не летел навстречу буре. Сплеча голов он не рубил, Не обращал в побег пехоту. Одно в убийстве он любил — Перепелиную охоту. Для нас условен стал герой, Мы любим тех, что в черных масках, А он с сопливой детворой Зимой катался на салазках. И не носил он тех волос, Что льют успех на женщин томных. Он с лысиною, как поднос, Глядел скромней из самых скромных. Застенчивый, простой и милый, Он вроде сфинкса предо мной. Я не пойму, какою силой Сумел потрясть он шар земной? Но он потряс… Шуми и вей! Крути свирепей, непогода. Смывай с несчастного народа Позор острогов и церквей. Была пора жестоких лет, Нас пестовали злые лапы. На поприще крестьянских бед Цвели имперские сатрапы. Монархия! Зловещий смрад! Веками шли пиры за пиром. И продал власть аристократ Промышленникам и банкирам. Народ стонал, и в эту жуть Страна ждала кого-нибудь… И он пришел. Он мощным словом Повел нас всех к истокам новым. Он нам сказал: «Чтоб кончить муки, Берите всё в рабочьи руки. Для вас спасенья больше нет — Как ваша власть и ваш Совет»… И мы пошли под визг метели, Куда глаза его глядели: Пошли туда, где видел он Освобожденье всех племен… И вот он умер… Плач досаден. Не славят музы голос бед. Из медно лающих громадин Салют последний даден, даден. Того, кто спас нас, больше нет. Его уж нет, а те, кто вживе, А те, кого оставил он, Страну в бушующем разливе Должны заковывать в бетон. Для них не скажешь: Ленин умер. Их смерть к тоске не привела. Еще суровей и угрюмей Они творят его дела… 1924 г.

С Родионом мы во многом похожи. Наши мамы - украинки. Обе носили фамилию Прокопенко. Обе учительницы: моя преподавала географию, а мама Радика – украинский язык и литературу. Обе ушли из жизни очень рано. Ну, а мы оба прошли через детский дом, оба мечтали сыграть Гамлета, дочери у нас родились в один день. Жены у нас иностранки. Только он смог уехать к своей за границу, а я – нет. Сегодня Родиону – 80. Красивый возраст талантливого человека. У него, по-прежнему, много идей и планов. И мечта: снять фильм о подвиге мамы. На его личном сайте можно коротко прочесть об этом: "Летом 1943 года Галина Прокопенко получила ответственное задание – перейти линию фронта и передать Красной Армии сведения о расположении немецких войск на Криворожье. Эти сведения были собраны подпольной организацией «Родина». Выполнение задания стало тяжким испытанием для юной партизанки: она была изнасилована немецкими солдатами, отправлена в концлагерь, приговорена к расстрелу". И, все-таки, ей удалось бежать из лагеря. И боевое задание она выполнила. Несмотря на то, что находилась на последнем сроке беременности... 21 января 1944 года, в развалинах одного из домов узловой станции города Пятихатки, родился мальчик. Его мать - Галина Антоновна Прокопенко, связная партизанского отряда "Родина" назвала сына в чеcть этого отряда. Правда, потом, в связи с путаницей в паспортных столах и отделах кадров он из Родины стал Родионом..) С юбилеем, Радик! И пусть задуманное исполнится. На фото мы на съемках "Торпедоносцев" в Североморске в 1983 году.

Встревоженный отец, желая отвлечь сына от улицы, сообщил ему, что с завтрашнего дня он идет заниматься танцами в балетную студию. Свой первый танец Игорь Моисеев сочинил еще будучи солистом балета Большого театра. Дерзкому начинающему балетмейстеру было чуть-чуть за двадцать. За своих артистов Моисеев стоял горой. Он был абсолютно уверен в каждом человеке. Для него все они - семья. Без доверия друг к другу ничего не получится. И артисты платили взаимностью: за все годы - ни одного невозвращенца. Ни один артист не остался за границей. "Игорь Моисеев. Ушел, чтобы остаться"

В воскресный день с сестрой моей Мы вышли со двора. „Я поведу тебя в музей" — Сказала мне сестра. Вот через площадь мы идём И входим наконец В большой, красивый, красный дом, Похожий на дворец Из зала в зал переходя, Здесь движется народ. Вся жизнь великого вождя Передо мной встаёт. Я вижу дом, где Ленин рос, И тот похвальный лист, Что из гимназии принёс Ульянов - гимназист. Здесь книжки выстроились в ряд Он в детстве их читал, Над ними много лет назад Он думал и мечтал. Он с детских лет мечтал о том Чтоб на родной земле Жил человек своим трудом И не был в кабале. За днями день, за годом год Проходят чередой, Ульянов учится, растёт. Но сходку тайную идёт Ульянов молодой Семнадцать минуло ему, Семнадцать лет всего, Но он — борец! И потому Боится царь его! Летит в полицию приказ: «Ульянова схватить!» И вот он выслан в первый раз, В деревне должен жить.