Николай КРАСИЛЬНИКОВ

КОГДА КУСОК НЕ ПО КЛЮВУ
Мы с Джамалом возвращались с рыбалки домой на его «Ниве».
Летом под палящими лучами солнца, бурная река Ахангаран заметно мелеет, и, чтобы не делать к основной дороге большой крюк, мы её пересекли в узком месте и, оставляя позади тростниковые заросли, поехали тряским просёлком. Впереди колосилось белёсое море пшеницы, а справа в утренней дымке синели отроги Бабатага.
Вдруг Джамал резко затормозил машину и показал в сторону гор:
– Смотри!
Метрах в пятидесяти от нас огромный белоголовый сип, восседая над павшей кобылой, кусками рвал мясо. Мы, не сговариваясь, вылезли из кабины.
Тут из кустов выскочили разношёрстные сельские бродячие псы. Они, рыча и скаля вершковые клыки, двинулись на стервятника. Но странно: по мере приближения агрессивно настроенной ватаги, сип, как подобает в таких случаях, не стал обороняться, не поднялся в небо, а как бы нехотя, соскочил с туши и скачками побежал по целине.
Собаки, поднимая пыль, стали настигать его. События принимали оборот не в пользу сипа. Псы хотели отогнать его от падали, посчитав её, вероятно, своей.
Мы решили помочь птице. Снова сели в кабину, и машина понесла нас на выручку сипа. Собаки, заметив приближающуюся к ним «Ниву», моментально разбежались в стороны.
Мы остановились неподалёку от крылатого санитара. Он тяжело дышал. Крылья его еле волочились по земле.
– Не ранен ли? – обеспокоился я.
– Что ты, – засмеялся Джамал. – Не видишь? Жив, здоров! Он просто обожрался. Поэтому не может взлететь.
– Как же ему помочь? – посочувствовал я.
– Просто! – сказал Джамал, и снова завёл машину.
Так и ехали мы тихо по накатанному большаку, а сбоку скачками бежала огромная лысая птица. У пологого холма, где сипу не грозила уже никакая опасность, Джамал нажал на скорость, но предварительно высунулся из кабины и погрозил кулаком падальщику:
– Смотри, выбирай кусок по клюву! А то другой раз поблизости может не оказаться защитников.
ДВА ГАДА
Я видел, как ягнятник на куски
Рвал падаль возле высохшей реки.
В том каннибальском пиршестве своём
Он не казался мерзким мне орлом.
Куда как мерзок тот двуногий гад,
Что рвать всегда себе подобных рад.