Предыдущая публикация
«Благословите с Вами побеседовать, владыка…»
Одной из удивительных черт митрополита Филарета было его отношение к людям. Владыка одинаково уважительно общался и с государственными деятелями, и со священнослужителями, и с бабушкой, которая пришла со своей проблемой, — в каждом человеке он видел прежде всего образ Божий. И всегда оставался одним и тем же. Митрополит никогда не носил никаких «масок». В день ухода в вечность приснопамятного владыки воспоминания священнослужителей открывают нам новые грани его удивительной личности.
«Так получилось, что последние годы я был рядом с митрополитом Филаретом, и многие люди, приходя к нему, говорили: "Какой Вы счастливый человек, что Вы рядом с владыкой!" Потому что каждое общение с владыкой — это большая радость. Он действительно Учитель с большой буквы, отец, который старался любить и вместить в свое сердце всех, кто к нему приходил, и большая радость и счастье в том, что и мне довелось быть в числе этих людей. До последнего момента — где-то до 2010 года — владыка вел личный прием. К митрополиту мог прийти каждый. Не было предварительной записи и каких-то моментов, регламентирующих количество времени, уделяемого посетителю. Владыка всегда старался вникнуть в суть проблемы и, что особенно его отличало, всегда искренне интересовался тем, как у тебя дела, как твои родители, все ли здоровы дома и прочее. И сердечно передавал поклон домашним, в особенности родителям.
Владыка всегда искренне старался встречать всех с улыбкой, и его внимательное отношение ко всем и чувство юмора разряжало всякие напряженные ситуации и меняло ход беседы и настроение всех присутствующих. Помнится один случай, когда я был еще совсем юношей. У владыки была традиция на праздники Рождества и Пасхи после завершения торжественного вечернего богослужения ко всем собравшимся в алтаре священнослужителям подходить, поздравлять и вручать шоколадку. В одно из таких богослужений в алтаре кафедрального собора, когда владыка обошел уже почти всех священнослужителей, я, еще юноша, буквально влетаю в алтарь. Перед входом там есть несколько ступенек и я, возможно, потому что сделал чрезмерное усилие для их преодоления, фактически подлетаю к владыке. Митрополит Филарет, ничтоже сумняшеся, с улыбкой протягивает мне шоколадку и говорит: "А он, пострел, и здесь успел". Безусловно, для владыки было очень важно, чтобы поведение в храме, в особенности в алтаре, было молитвенным, сдержанным. Но ввиду праздничного настроения, поскольку богослужение уже завершилось, он абсолютно спокойно отреагировал и дал всем понять, что сейчас всё хорошо, и скрасил такой неловкий поступок молодого пономаря, который должен был вести себя скромнее. Такие моменты сегодня вспоминаются с теплотой, и всякий раз, входя в алтарь, я вспоминаю этот случай как прекрасный образец отеческого отношения и пример того, как нужно воспитывать и своих детей, и всех остальных.
Владыка был прекрасным учителем любви, и все его дела и поступки исходили и свидетельствовали о том, насколько он любит Бога и старается видеть Бога в каждом человеке, приходящем к нему. Он был не без изъянов и был человеком, как каждый из нас. Но из всего он предпочитал и выбирал самое главное — любовь. А где есть любовь, там есть и всё остальное».
Иерей Макарий Ковалев
«Погружаясь в воспоминания, заново соприкасаешься с владыкой, и это еще одна возможность прикоснуться к его личности. Одна из моих первых личных встреч с митрополитом Филаретом произошла на молодежном слете. Я шел по коридору и на повороте, на полном ходу, вдруг чуть не натыкаюсь на владыку: "А ты кто?" Я докладываю, кто я такой, и вижу, что ему интересно: "И где ты учишься? И что у тебя? И чем ты занимаешься?" Митрополита я видел в соборе, в окружении священнослужителей, в алтаре, а тут он — говорящий небожитель — в молодежной атмосфере со мной беседует, интересуется, ему важно, кто ты такой и что здесь делаешь. Это ощущение его живого интереса к человеку впоследствии неоднократно повторялось.
Когда уже во время учебы в семинарии по семейным обстоятельствам мне нужно было перевестись на заочное отделение, я стал искать работу. Священник мне посоветовал подойти к владыке: "Ты семинарист, зачем тебе мирская работа?" Приехав в епархию, я попал в большую очередь. Проходили люди, я закипал: "Что я тут делаю? Зачем всё это?" Но, выполняя благословение, остался и попал к владыке ближе к вечеру. Войдя в его кабинет, я почувствовал, что митрополит встретил меня с облегчением — к нему вошел не очередной человек в пиджаке с портфелем, а какой-то парень. "Ну что?" — у меня было ощущение, что это родной дед встречает внука. Уютно, атмосфера мира, и всё, что у меня было за дверями, вся эта рябь на поверхности моей души вмиг улетучилась. И я делюсь: я такой-то… Был конец дня, и владыка сказал: "Подожди, приходи ко мне завтра". "Ну вот!.." На следующий день я пришел и опять отстоял огромную очередь. "А!.. А хочешь у меня работать в епархии?" Это было неожиданно: "У Вас?.. Хочу!" Первое послушание было в журнале "Епархиальные ведомости", потом были другие, и все — в контакте с владыкой.
Владыка любил, когда приходили детки: благословит, погладит. Малышей очень любил и стариков: "Ты кто?" "Я Мария Степановна". "Сколько тебе лет?" "87, владыка". "А-а, так ты еще молодая!" И вместе с тем владыка, когда требовалось, был хозяином положения. Однажды в Институте теологии была конференция. Ждали владыку, он вот-вот должен был приехать. Собрались эксперты, и среди них одна — сектантка. Она говорила и пыталась провоцировать, чувствовалось: градус повышается. Все вокруг нее бегали: "Пожалуйста, попейте чаю, что хотите, сейчас владыка будет…", а она — "А-а! Вот тут-то я и…" И вдруг мы слышим: бум! бум! бум! — владыка с посохом идет. А он умел: митрополит Филарет наполнял собой пространство. Он не крался — он шел, и было понятно, что идет архиерей, идет митрополит. "Батюшки, ну всё! Мы не успели!"
Владыка заходит — а он слышал, что была какая-то возня, суета, но он — хозяин положения. Это его конференция, его институт, и атмосфера здесь будет такая, какую он определил. Владыка заходит и властно и в то же время не как господин, который сейчас растопчет, но это — его ситуация: "Ну что тут у вас?" И эта "эксперт" затрепетала: "Ах!" — и всё. В этом трепете она встала. "Что тебе?" А ей ничего, ей нужен был скандал, а весь кураж пропал. Владыка на нее смотрит, он готов ей уделить внимание: "Что?" И видно: его внутренняя наполненность, его внутреннее содержание — он заполнял собой всё, и эта тетенька умалилась как-то, сдулась, взяла свои сумочки и тихонечко ретировалась.
Владыка — дворянин, и это благородство просвечивало. Он просто величественный и красивый человек. И в его личности нам была явлена культура духа, свобода во Христе. Он как камертон: христианство — оно вот такое!»
Протоиерей Сергий Мовсеян
Владыка Филарет умел проявлять себя как человек высокой культуры в официальном общении, но и вне каких-то официальных событий в межличностном общении он запомнился очень ярко и эмоционально. Общение с ним как с личностью и вне церковного служения было очень обогащающим и утешительным.
«Были моменты, когда порой можно было остаться пообедать или поужинать с владыкой. В такие моменты он где-то и шутил, где-то рассказывал о своей молодости, неизвестные части биографии, какие-то смешные моменты. Например, он мне рассказывал, как он с другом занимался спортом в школе. Но беседа всегда была непринужденной и поучительной. А что-то по молодости и я у него спрашивал. Так, у владыки к тому времени уже была длинная борода, и я думал, что и мне надо так же, и спрашивал: "Владыка, какая должна быть борода?" Может, он скажет подлиннее? И если бы он сказал, я бы подлиннее бороду и отпустил. Для меня это непререкаемый авторитет, и его слова было бы мне на всю жизнь достаточно. И владыка говорит: "Твоя борода, как хочешь, так и носи".
"Ой, владыко, — вздыхаю, — как хорошо, когда просто. Просто — ангелов со сто, поговорка такая". Пауза такая, мы были вдвоем, и он говорит: "Не всегда. Простота — хуже воровства". И я тогда, может быть, не совсем это понял, а владыка говорил, что бывает такая простота, которая совершенно не от духовной жизни идет. Потом я не раз убеждался в правоте слов владыки. Бывает простота духовная, а бывает совершенно иная простота, от которой нужно убегать.
У владыки Филарета была удивительная черта, как и у многих людей того поколения, подчеркнуть твои плюсы, сделать их выпуклыми, чтобы ты на них обратил внимание. Тогда я был молодым диаконом, только начинал свой путь и служил в Петро-Павловском соборе. В 2006 году мне доверили служить молебен с митрополитом, я был на тот момент единственный диакон. Мы отслужили, владыка сказал слово, и потом, идя на трапезу, он так: "А ты молодец! Хорошо ты служишь, молодец!" Тогда я думал — на небеса взлечу! Потому что экзарх при всех мне сказал вот это доброе слово. Даже сейчас трогательно об этом вспоминать. И всегда эти слова поддержки тебе давали такие силы! С таким отношением ты был готов терпеть все невзгоды и трудности. Когда мне трудно было, он говорил: "Ну что ты переживаешь, всё у тебя будет, всё получится". И когда ты уходил вот с таким настроением, ты готов был идти дальше, невзирая на все сложности
С годами митрополита одолевали немощи, здоровье подводило. Но как только владыка одевал священные одежды, клобук, он выпрямлялся, подбирал себя, собирался. И у него было совершенное понимание того, что, несмотря на все свои немощи, он шел для того, чтобы жить жизнью Церкви и служить Церкви, и всегда отстаивать церковные интересы своей уникальной дипломатией, тактом, шутками, где-то строгостью. Всё это в нем гармонично сочеталось. И это целая эпоха созидания, апостольская в прямом смысле слова. Благодаря харизме митрополита Филарета в Беларуси сегодня церковная жизнь в полной мере имеет место быть.
Концентрация на человеке и внутренняя направленность на человека у митрополита Филарета всегда ощущалась. Даже когда владыка ушел на покой, все отмечали эту теплоту, его направленность на тебя, хоть она была и без слов. Но во взгляде это всегда чувствовалось: внимательное слышание и слушание тебя. Он очень любил музыку, чтение, и это было с ним до последних дней. Я еще студентом пел ему разные песни. Как-то, когда он уже был на покое, я к нему заехал и стал ему петь "Малиновый звон". Владыка весь оживился, дирижировал, и мы пели.
Господь дал владыке его путь в вечность пройти в молчании, когда каждое его слово было на вес золота и всё выражали его глаза и то, как он относился к тем, кто к нему приходил. И до сих пор я живу тем толчком, той наполненностью, которую дал владыка Филарет. С годами это всё еще больше фокусируется, и каждое слово нашего святителя ты в себе содержишь как великое сокровище. Для меня он в ряду тех великих святителей нашей Церкви, которых мы все знаем».
Протоиерей Иоанн Задорожин
Материал подготовлен редакцией сайта obitel-minsk.ru
Следующая публикация
Нет комментариев