Зелёная книга

Осенью 1954 года в длинных, сумрачных коридорах ВГИКа абитуриенты как обычно суетились и переминались с ноги на ногу, кто-то без конца заглядывал в конспекты, шептал монологи, подрагивая от волнения. Среди них – парень лет двадцати пяти. В стоптанных ботинках, в простой рубахе с закатанными рукавами. Крепкий, жилистый, с усталыми, но цепкими глазами, которые цепляли все: лица, стены, коридоры – как будто он хотел запомнить этот день навсегда. Он прошел в аудиторию и сел напротив строгого, седого профессора, известного всей стране Михаила Ильича Ромма (1901-1971). Мэтр оглядел абитуриента, взял в руки бумаги и чуть приподнял бровь: - Василий Макарович Шукшин, да? Директор школы, механизатор... А зачем вам ВГИК? Парень ответил просто: - Фильмы снимать хочу. - Фильмы... А что ж вы читаете, будущий режиссер? Шукшин почесал затылок, прищурился: - По-разному бывает... - Ну вот, например, «Война и мир» Льва Толстого? - Не читал, - признался Шукшин. - Толстая книжка… времени не было. Ромм при

Первый канал вырезал из праздничного концерта, посвящённого Дню защитника Отечества, песни "Русские" и "Небо славян". В ответ на возмущение общественности пресс-служба телеканала заявила, что бурная реакция – это "истерика". Вот так. Без объяснений, без четкого ответа, почему именно эти композиции не нашли места в эфире. Вроде бы ничего особенного - обычный "рабочий момент", как говорят на Первом канале. Просто подрезали эфир, не влезло, технические вопросы. Только вот в этот "рабочий момент" почему-то попали именно те песни, которые звучат как манифест русскому народу, как призыв помнить, кто мы есть. Совпадение? Певица Юта заранее объявила, что исполнит свою песню "Русские" на концерте, приуроченном ко Дню защитника Отечества. Песня сильная, песня честная. В ней нет ничего, кроме гордости за наш народ, за его историю, за его характер. Юта пела её вместе с Ансамблем песни и пляски Ленинградского военного округа - коллективом, который олицетворяет военную музыкальную традицию России. Н

Тридцать лет этот человек был жертвой. Тридцать лет говорили о нём как о человеке, которого сломал режим, бросил под сапог, уничтожил и не пощадил. А год назад раскрыли папку, взглянули на дело, перечитали, вспомнили. И вдруг выяснилось - не жертва. Не репрессированный. Не тот, кого зря сгубили, а предатель. Самый настоящий и самый подлый... Всеволод Александрович Блюменталь-Тамарин (1881-1945). Сегодня его имя мало кому что скажет, однако в 1920-1930-е годы он был хорошо известен советской интеллигенции. Известный режиссёр, литератор, сын знаменитого актёра Александра Блюменталя-Тамарина и Марии Михайловны (урожденной Климовой) - народной артистки СССР, награждённой орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. У мамы была слава, роли простых русских женщин, которые из-за худобы и нервной угловатости выходили какими-то выстраданными. А у сына? У сына талант. Голос, интонация, жест. В молодости - сцена, в старости - микрофон. Всё те же приёмы, всё те же паузы, всё та же игра. Только пе

Сегодня легко встретить людей, которые покинули Россию, громко хлопнув дверью. Они называют себя релокантами, говорят, что их стране нет оправдания, что жить в ней невозможно, что настоящая свобода - где-то там, за границей. Они записывают видеоролики, пишут статьи, дают интервью, в которых рассказывают, как ужасна Россия, как темен её народ, как невежественны её традиции. Всячески пытаются забыть родной язык, стесняются своего происхождения, радуются каждому поражению своей бывшей Родины. Но может ли человек на самом деле отказаться от своей страны? Может ли он перечеркнуть её историю, вычеркнуть всё из себя? Великий пророк Пушкин, размышляя об этом почти двести лет назад, пришёл к чёткому выводу: Родину нельзя выбрать, как нельзя выбрать своих родителей. И сколько бы ты ни пытался отвернуться от неё, она всегда будет с тобой. Поэтому слова поэта обязательно должны прочитать те, кто в трудный час отвернулся от своей страны и народа. Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837) был человек

Берлин, 1943 год. По улицам немецкой столицы совершенно спокойно идёт молодая еврейка Стелла Гольдшлаг (1922-1994). Она заводит новые знакомства и, казалось, всеми силами пытается помочь другим евреям, которые прячутся в серых переулках в надежде, что гитлеровская машина уничтожения их не найдёт... Пока что. Девушке не нужно было оглядываться, не нужно было прятаться. Она знала, что гитлеровцы ничего с ней не сделают. Светлые волосы, безупречные черты лица, ясные голубые глаза – всё, что давало ей неоспоримое преимущество. Стелла Ингрид Гольдшлаг родилась в еврейской семье музыкантов. Сколько раз в юности она ловила восхищенные взгляды? Когда еще мир был другим, когда она ходила по улицам свободного Берлина, мечтая о сцене. Однажды, ей казалось, она будет петь джаз в больших залах, надевать блестящие платья, принимать цветы от поклонников. Но судьба рассмеялась ей в лицо, а Берлин стал городом, в котором джаз давно уже считался "дегенеративной музыкой". Однако когда гитлеровцы пришли к

Сентябрь 1941 года. Тяжёлый для Красной армии месяц. Войска Юго-Западного фронта держатся из последних сил за Днепр, за каждую пядь земли, однако стальные клещи немецких армий всё-таки сомкнулись в районе Лохвиц. Полмиллиона солдат Красной Армии оказались в окружении. Среди них - военный комиссар штаба 26-й армии Фёдор Иванович Зиновьев (1901-1981). Небольшой отряд, оставшийся под его началом, попытался пробиться на восток. Днём отстреливались, ночью шли по оврагам, перелескам и болотам. Когда добрались до р. Сула, сил почти не осталось. Реку переплывали вплавь. Холодная осенняя вода резала кожу, как нож. На другом берегу их уже было пятеро. Потом - трое. К февралю 1942 года остался один Зиновьев с распухшими ногами, из-за чего идти дальше было уже невозможно. Комиссар из последних сил добрался до с. Рикитино Курской области, где супруга главного агронома района смогла спрятать его в местной больнице при сахарном заводе, оказала медицинскую помощь и дала новую фамилию. Через месяц он

Февраль 1972 года. Япония. Саппоро. Снег падает с неба густыми хлопьями, тяжёлыми, мокрыми. Советский лыжник с железной волей Вячеслав Петрович Веденин (1941-2021) стоит в стартовом городке и сосредоточенно готовит лыжи. В его движениях нет суеты - всё точно, проверено годами. Он не просто спортсмен, он – боец, привыкший драться до конца. Эти Олимпийские игры должны стать его звёздным часом. Веденин – фаворит, чемпион мира, человек, который уже не раз доказывал, что умеет рвать дистанцию, даже когда силы на исходе. Он пропустил первую гонку в 15 километров, чтобы сохранить максимум энергии для своей коронной в 30 километров. Теперь его время пришло. Но стеной валит снег! ... Именно он портил лыжнику все планы на победу. Лыжи необходимо перенастраивать. Поэтому Веденин берёт мазь, которая поможет ему выжать из дистанции всё возможное. Наблюдая за ним, японский журналист, знающий несколько слов по-русски, шутливо спрашивает: - Думаете, это поможет? Такой снег валит. Веденин даже не по

Знаменитый композитор Микаэл Таривердиев (1931-1996) - автор прекрасной музыки, прозвучавших во множестве советских фильмов. Музыка в его жизни была всегда - в сердце, в пальцах, в стенах дома, где стоял рояль. Но когда родился сын, он не предполагал, что тот выберет иной путь, далекий от клавиш, от нотных тетрадей, от приглушенного света концертных залов. Карен Микаэлович Таривердиев (1960-2014) рос среди звуков, но к ним не стремился. Гитара - единственный инструмент, что он освоил. И то не для того, чтобы творить, а чтобы нравиться девчонкам. Музыка была для него не искусством, а грузом, наследством, которое он нес без желания. Он не хотел быть гением, не хотел быть "сыном Таривердиева". Он хотел быть собой. Когда Карен объявил отцу, что уходит из университета и отправляется искать нефть в Сибири в качестве геолога, тот молча кивнул. Это был характер. Армянский характер. Упрямый, прямой. Значит, пусть будет так. Сибирь научила сына композитора холоду, усталости, дружбе. Она научила

Пахло перегретым железом, маслом, степным ветром, который, казалось, впитался в её одежду, волосы, в самую кожу. Трактор дрожал под руками молодой девушки, словно живое существо, и она чувствовала его, как всадник чувствует коня. Прасковья (Паша) Никитична Ангелина (1913-1959). Ей было всего шестнадцать, когда она впервые взялась за рычаги. Тогда ещё никто не верил, что девчонка из Старобешева, упрямая, с крепкими руками, может сесть за руль "железного коня" и управлять им так, как не каждый мужик сумеет. Паша Ангелина была одной из первых женщин, окончивших курсы трактористов в 1929 году. Вся её жизнь прошла в борьбе. Родители были против, особенно отец. В их греческой семье женщинам отводилась роль домохозяек, матерей. Но Паша не хотела ни печь хлеб, ни сидеть у прялки. В ней кипела какая-то необъяснимая сила, жажда скорости, работы, которая давала ощущение, что ты не просто существуешь, а живёшь. Она убежала на курсы трактористов и вернулась домой другой – уверенной, с глазами, све

Послевоенный Днепропетровск. Тихий двор, почти семейный. Здесь все друг друга знали - приветствовали соседей, спрашивали о здоровье, оставляли друг другу ключи на случай, если кто-то забудет дома. В этом дворе был свой уклад, и старый сторож, которого все звали просто Иваныч. Он был частью этого двора, этой улицы, этого города, где каждая лавочка, каждый скрипучий подъездный замок знали его шаги. Шаги человека, которому можно было доверить связку ключей, сумку с продуктами, которого можно было оставить с ребёнком. - Иваныч, присмотри за малым, я сейчас! - Конечно, конечно. Иваныч светло и неторопливо улыбался с той неизменной простотой, которая внушает уважение. Кто-то говорил, что раньше он был бухгалтером, вроде воевал, но неудачно, был ранен и контужен. Сам же он очень мало рассказывал, а только грустно улыбался и пожимал плечами. Дети любили Иваныча. Он всегда был готов рассказать сказку или присмотреть за кем-то, пока мать отлучится в магазин. У него были простые руки - натруженны