45 - БАБА ЯГОДКА ОПЯТЬ!🍓

Два дня назад, когда врач объявил им окончательный вердикт. Детей у Юли не будет… Не только от него. Ни от кого другого тоже. Природа распорядилась очень жестоко и несправедливо. Юра видел, сколько в Юле нерастраченной любви. Малыши как к свету слетались к его жене. В их окружении все давно обзавелись потомством, и Юля была неизменным организатором всех детских праздников у друзей и родственников. - Юлька, ты незаменима! Это же прекрасно, когда есть кому отдать эту головную боль хоть ненадолго! – Маринка, жена старшего брата Юрия, обнимала невестку и вручала ей младшего сына. – Господи, какое счастье – два часа свободного времени! Юля смеясь, выпроваживала всех на веранду просторного дома Марины, где уже стоял накрытый стол и уводила детей в комнату. Через пару минут оттуда начинал доноситься сначала робкий, а потом все громче и дружнее смех, и родители выдыхали, зная, что детвора под присмотром и можно не дергаться хотя бы какое-то время. Марина пару раз спрашивала, не напрягают ли дети Юлю, но та отмахивалась: - Маринка, ты с ума сошла! Дети – это счастье! Как они напрягать могут? - Это пока ты это счастье не заимела. Потом поговорим! – Марина обнимала невестку. Про ее проблемы она все знала. Дружили они давно и тайн друг от друга у них не было. Познакомившись еще на первом курсе медучилища, они сошлись характерами и поняли, что вместе выживать в большом городе проще. Обе были из простых сельских семей, где мечтали, чтобы детям жилось попроще и посытнее. Только в отличие от Юли, у которой мать была учителем начальных классов, а отец – механизатором, Марину воспитывала только мама. Отец ее пропал давным-давно, когда Маринке не было и года. Уехал на заработки и не вернулся. Мать Марины долго страдать не стала. Трое детей на руках быстро отбили охоту жалеть себя. Посадив старших сыновей перед собой, и держа на руках маленькую Маринку, она как есть объяснила, что случилось и спросила: - Что делать будем? Пятнадцатилетний Гриша и десятилетний Семен переглянулись. - Без мужика сложно тебе будет, мам. Если что решишь – мы против не будем. А пока поможем, чем можем. – Гриша, совсем как отец, сдвинул густые брови. – Проживем как-нибудь. Простой их жизнь, конечно, не была, но они справились. И подросшую Маринку, с согласия братьев, отправили учиться в город. - Будет ходить в белом халатике, а не навоз грести. – Гриша, который давно стал Григорием Ивановичем, с любовью смотрел на сестру. – Пока я в силе – учись. Поможем. Выучишься на врача – поставим дом тебе с братушкой, чтобы рядом жила. Обещание он свое сдержал и дом начал расти потихоньку еще тогда, когда Марина училась в училище. - Гриш, мне долго еще учиться-то? Я врачом хочу стать. В университет пойду. - Ну и иди, кто мешает? - Так, может не стоит так ломаться? А если я в городе потом останусь? - Не заржавеет. На что-то да сгодится. У меня двое, у Семы – сын. Пусть и живут далеко, а мало ли – потянет на родину. Пока есть возможность, будем строиться. Жизнь внесла свои коррективы и Марина, отучившись, вышла замуж и осталась в городе. Муж ее, Денис, был автомехаником, и открыв свою мастерскую, переезжать в деревню отказался наотрез. - Я сам тебе дом поставлю. Или я не мужик? Обещание свое он сдержал. Пусть ушло на это больше пяти лет, но теперь Маринка жила в собственном доме и с радостью принимала родных, когда они приезжали в гости. С Юлей они все это время дружили. Когда Марина познакомилась с будущим мужем, она поначалу присматривалась к нему и семье, а потом сказала: - Юль, давай тебя с Юрой познакомлю, а? Хороший парень. И семья хорошая. Главное, мать у них адекватная. А, что может быть лучше вменяемой свекрови? - Куда тебя занесло, Маринка? – рассмеялась тогда Юля. – Я его еще ни разу не видела, а ты меня уже замуж выдала. Марина только улыбнулась в ответ. Что-то подсказывало ей, что Юра не сможет пройти мимо такой девушки как Юля. Так и случилось. Галина Петровна присматривалась к невесткам недолго. Хозяйственные, трудолюбивые девчонки быстро покорили ее сердце. Да и с новой родней она быстро нашла общий язык. - Лишь бы дети были счастливы. Этот девиз для всех трех семей был един и на это решено было работать всем вместе. - Держитесь друг за друга, дети. Мы не вечные. Уйдем - будем знать, что вы вместе, что поддержите друг друга. – Галина Петровна вытирала слезы, принимая поздравления на свой юбилей. - Мама! Что ты такое говоришь! – дружный хор был ответом на эти слова. Жили дружно, вместе проводя все выходные и праздники. Вместе деля и горе, и радости. Юля с удовольствием нянчила появлявшихся одного за другим племянников, а Марина с каждым годом все больше мрачнея, искала ей новых и новых светил медицины, надеясь еще на то, что Юля сможет родить собственного ребенка. - Не смей сдаваться! Тебе ли не знать, как все меняется в медицине! - Иногда и наука ничего поделать не может, Марин. – Юля прижимала к себе племянницу и целовала светлую макушку. – Только вот, что мне с этим делать, я пока не понимаю. Маринка обнимала подругу, не зная, чем утешить ее, чем помочь. Именно к Марине приехал Юра после разговора с матерью. Приняв от нее чашку с чаем, он долго сидел молча, глядя на свои руки и не решаясь заговорить, озвучить то, что темнотой зрело внутри. - Что ты, Юр? С мамой что-то? Говори уже, не томи. Вместе сладим как-нибудь. - Не с мамой, Марин. Хотя и с ней тоже. Дело в Юле. Юрий вкратце рассказал Марине о разговоре с матерью, и та заметалась по кухне. - Вот так просто?! Раз Юлька родить не сможет, то и вон ее? Не ожидала я такого от Галины Петровны. Куда только делась вся любовь и заботушка… Прости, Юр, что я так о твоей матери, да только обидно это очень.для группы опусы и рассказы Мне за Юльку обидно, а ты представь, как она себя чувствовать будет, если такое в свой адрес услышит? Да она с ума сойдет! Погоди-ка! – Марина остановилась посреди кухни и посмотрела на Юру. – А ты что? Ты-то сам, что думаешь? - Не знаю, Марин. В чем-то мать может и права, конечно… - Что? – карие глаза Маринки потемнели, став почти черными. – Что ты сказал? - Да не бушуй ты, погоди. Я имел в виду, что без детей жизнь, и правда, пустая. - Вставай! – Марина подошла вплотную к Юрию. – Вставай и уходи сейчас. Или я не знаю, что с тобой сделаю! Ты хоть на минуту задумался, что этот приговор для Юли значит? Как она хотела детей? Твоих, между прочим, детей. И теперь, когда ей жизнь перечеркнули, ты, вместо того, чтобы ни на шаг не отходить от нее, держать рядом, к маме побежал и у меня на кухне сидишь? Рассуждаешь о том, что жизнь твоя пустая? Уходи, Юра… Или я сейчас тебе такого наговорю, что потом век друг друга не простим. Не хочу, чтобы вы с Денисом потом разругались. Юрий открыл было рот, пытаясь что-то сказать, но посмотрев на идеально прямую, как из мрамора выточенную, Маринкину спину, молча развернулся и ушел. Услышав, как хлопнула дверь, Маринка всхлипнула и разревелась. Что ж за жизнь такая, поганая?! Почему той, что была бы лучшей матерью на свете, в этом отказано? Где справедливость? Спохватившись, она набрала номер Гриши и поговорив с ним, глянула на часы. Пора за старшим в школу. Да и малышей сегодня можно забрать пораньше из садика. Ведя машину, Марина думала о том, как облегчить подруге это бремя. Ведь покоя ей теперь точно не дадут. Пусть в глаза не скажут сразу, но рано или поздно все равно полезет чернота из всех щелей. Так уж человек устроен. Не может при себе держать свое ценное мнение, даже если никто его и не спрашивал. Юля собирала вещи. Ей не нужно было долго решать, что делать. Достаточно было одного взгляда на окаменевшее лицо мужа, когда он услышал то, что говорил врач, а потом взгляда, который Юрий бросил на нее, тут же отвернувшись Они всегда понимали друг друга слишком хорошо. Оставалось лишь решить, куда податься. Ехать в деревню, где раньше жили родители, Юля не хотела. Пусть там все почти родня, но сочувственных взглядов и шепотков за спиной ей хватило в последние годы с лихвой. Больше она этого не вынесет. И родителей больше нет, заступиться будет некому. Уложив поверх одежды папку с документами, Юля застегнула молнию на чемодане. Вроде бы все… Раздавшийся звонок заставил ее вздрогнуть. У Юры есть ключи, а больше она никого не ждала. Племянники ворвались в квартиру шумной ватагой, чуть не снеся ее на своем пути: - Теть Юля, привет! А мы соскучились! – детвора повисла на шее тетки, не замечая, как та напряглась. - Привет! – Марина обняла подругу и шикнула на детей. – Брысь в комнату, нам поговорить надо. В спальне она кинула взгляд на собранные вещи и покачала головой: - Точно решила? - Марин, не трави душу. Пусть живет полной жизнью. Зачем ему такой огрызок, как я? Встретит женщину, будут дети у него. - Молчи, глупая! – Марина все-таки разревелась, как не старалась сдерживать себя и обняла Юлю. – Я его видеть не захочу больше, если вот так отпустит тебя! - А вот это ты зря. Не ссорьтесь. Они с Денисом братья и ты знаешь, как привязаны друг к другу. Нельзя давать им повода разругаться, поняла? – Юля отстранила от себя Марину и серьезно посмотрела на нее. - Да, поняла я… А, ты? Куда ты теперь? В родительский дом? - Нет. Не хочу туда. Слишком много воспоминаний, да и знают там все меня. - Значит, непонятно куда и непонятно как… - Марина скинула с плеча лямку рюкзачка, в котором носила детские вещи и достала оттуда ключи. – Держи! - Что это? - Ключи от моего дома. Помнишь? Что братцы строили для меня. Там, конечно, не все доделано, но две комнаты полностью готовы и все подключено. Жить можно. Да и Гриша поможет. Я с ним говорила. - Марина, я… - Еще как можешь! Я ведь тебя хорошо знаю… Понимала, что ты сделаешь. Поэтому и подстраховала тебя. Поживи немного, оглядись, а потом решать будешь. Там фельдшера нет как раз сейчас, так что работу искать не придется. А дальше видно будет. Юля покрутила в руках связку ключей, а потом крепко обняла Марину. - Спасибо! Записка, которую Юля написала мужу, легла на кухонный стол, и Марина отвезла Юлю на автовокзал. Перецеловав детвору, Юля села в автобус и, как только Марина с детьми скрылись из виду, горько расплакалась. Вот и все… Полжизни за спиной, а впереди никакого просвета.Она не вытирала слезы, которые сплошным потоком лились по щекам. Благо, автобус был полупустой и рядом с Юлей никого не было. Откинувшись на спинку кресла, она перебирала в памяти все то хорошее, что было у них с мужем за эти годы. Хорошего было много, плохо почти ничего. Но, как же мало надо для того, чтобы поставить точку во всем, что связывает. Всего-то две вещи. Потерять доверие и иметь желание видеть счастливым человека, которого любишь. И если это счастье больше невозможно для двоих, то пусть будет счастлив хотя бы он… Деревня встретила Юлю неприветливо. Дождь лил как из ведра и она, выйдя из автобуса, мгновенно промокла насквозь. - Отлично! Зато умылась… - Юля перехватила поудобнее чемодан и побежала под навес. - Юлька! – Григорий вышел из машины и махнул рукой. Отобрав у Юли чемодан, он коротко обнял ее. - Ничего! Не одна ты, поняла? Все сладится. Юля закусила губу, но реветь себе снова запретила. Сколько можно жалеть себя? Хватит! - Дом я протопил. Пусть и тепло еще, но дожди шли всю неделю, сыровато там было. Сейчас тебе все покажу, а завтра с утра отвезу куда надо, если решишь оформляться на работу. Или ты еще из больницы не уволилась. - Уволилась, Гриша. Я уже месяц, как не работала. С этими обследованиями… - Юля осеклась. – В общем, не до того мне было. Так что, на работу могу хоть сейчас. Гриша кивнул и вдруг дернул руль, резко свернув на узкой дороге в сторону. Крепко ругнувшись, он смущенно глянул на Юлю: - Прости! Вырвалось. - Что это было? - Кто-то из Матвеевых. Детвора. - На дороге? В такую погоду? Григорий помрачнел и, тронув машину с места, сказал: - Мать у них никудышная совсем. Пьет по-черному. А детвора сама по себе по деревне болтается. Уж и жаловались, и просили забрать детишек, да только что-то медлят все. То ли ждут, когда за ум возьмется, то ли беды. Детей соседи кормят, конечно, присматривают, как могут, да только это все не то. - А много детей-то у нее? - Трое. Старшая – Дашка и двое пацанов – Сашка и Антошка. Младший маленький еще, года нет. А Дашка с Сашкой постарше. Одной десять, а другому шесть будет. В школу уже пацана отдавать, а мамаша эта и не чешется. – Григорий снова ругнулся, уже не извиняясь и притормозил у калитки. – Приехали. Пойдем, покажу тебе все, да ехать пора мне. Если что надо будет – говори, не стесняйся. Не чужие. Поняла меня? Юля кивнула, разглядывая дом. Братья Марины постарались на славу. Большой, явно очень просторный внутри, дом стоял на участке, который пока был завален строительным хламом. Юля отметила, что расположен он очень правильно, она и сама не придумала бы лучше. Ей почему-то вдруг представился сад вокруг дома и большой цветник у забора. Юля тряхнула головой. Почему она всегда начинала наводить порядок везде, где появлялась? Этот дом не ее. Так, временное пристанище, но почему-то очень захотелось сделать так, чтобы здесь стало красиво и уютно. - Ну вот, вроде все. – Григорий закрыл дверь в пустую пока комнату напротив кухни и кивнул. – Поехал я. Аленка завтра придет, молочка тебе свежего принесет. В холодильнике там есть что-то. Она готовила. Поешь. - Спасибо тебе, Гриша! – Юля обняла мужчину. – И Алене спасибо передай. Не знаю, что бы я без вас делала. Григорий смущенно крякнул и пошел к выходу. Юля еще раз обошла дом и присев на кухне на старенький табурет, вдруг поняла, что совершенно без сил. Какой тяжелый день… Как сложно менять все, начиная с себя. Она долго сидела на кухне, уставившись в одну точку и пытаясь ухватить за хвост хотя бы одну мысль. Но, ей почему-то это не удавалось. Наконец, она встала, дошла до диванчика, который стоял в соседней комнате и, как была, одетая, улеглась, свернувшись в тугой комок. Боль накатила, скрутив в тугой узел все внутри, и Юля дала себе волю. Ревела она долго и никак не могла успокоиться. Как уснула, потом вспомнить так и не смогла. Утро встретило ее робким солнышком, побивающимся через не рассеявшиеся толком облака, и бойким Алениным: - Привет! Литровая банка с молоком и завернутый в марлю творог стояли на столе, а жена Григория теребила Юлю: - Что это ты, одетая спишь? Юлька! Вставай! Потом жалеть себя будешь. Времени у тебя теперь на это навалом. Но, сначала, давай-ка я тебя завтраком накормлю, а то через час Гриша приедет. Ты на работу-то устраиваться не передумала? - Нет… - Юля спустила ноги с диванчика и удивленно огляделась. Солнце заливало просторную комнату. Значит, это теперь ее новый дом. Вчера она толком его и не рассмотрела. Алена хлопотала на кухне, а Юля, наскоро приведя себя в порядок, распаковала вещи и достала нужные документы. - Ешь скоренько! А мне пора. Как управлюсь – приду потом и поговорим, если захочешь. Юля кивнула в ответ, не зная пока, хочет ли она разговаривать сейчас с кем-то. Алена оказалась очень умной женщиной. Не настаивая на откровениях, она просто была рядом, по-соседски приглядывая за Юлей, пока та устраивалась на новом месте. Помогая наводить порядок в фельдшерском пункте, она вкратце рассказывала Алене о тех, кто жил в поселке. - Люди тут больше в возрасте. Молодняк весь разъехался. Остались единицы. Хотя, сейчас потихоньку возвращаться стали. Рядом большую ферму открыли. Молочный завод ставить начали. Там и работа есть и с жильем помогают. Вот те ребята, кто в городе не зацепился и стали возвращаться. Детворы прибавилось. Раньше в школьном автобусе и половины не наберется, а сейчас почти битком. Вот, еще бы школу у нас открыли, а то в соседний поселок возить приходится. У нас, кроме садика, пока ничего. Все обещают, но никак. Ой! – Алена спохватившись, прикрыла рот ладошкой, забыв про грязные руки. – Что это я все о детях? Извини! - За что ты извиняешься, Алена? – Юля устало махнула рукой. – Если у меня проблемы, мир не остановится. Я рада, что детишек много в поселке. Работа точно будет, — она мягко улыбнулась. – Скажи, а Матвеевых ты же тоже знаешь? - Как не знать? – Алена выкрутила тряпку и сердито двинула ведро ближе к выходу. – Беда это большая, Юль. И мамка, и дети. - Она всегда пила? - Нет. Хорошая девчонка была. Мы учились в одной школе, только она помладше. Семья большая была. Четверо детей. Ирка самая младшая. То ли мать уже устала к тому времени, то еще что, да только упустили ее. В шестнадцать закрутила любовь с одноклассником. Залетела, а он ее бросил, жениться не захотел. Ребенка бабка забрала поначалу, а Ирка по рукам пошла. Плохая история…- Алена покачала головой. - Все дети у нее от разных отцов. С младшим, похоже и сама не знает, чей он. Она старалась, пыталась выбраться. Да только… Если уж люди клеймо ставят, так не отмоешься потом. А Ира слабой оказалась, зубов не хватило на таких «доброжелателей». Вот и докатилась. - Ален, а почему детей не забрали у нее? - Это я не знаю. И писали, и ходили, да только… Там, где не надо они скорые… - Алена швырнула тряпку в ведро и, охнув, разогнулась. – Все! Чисто! А насчет Матвеевых, я тебе так скажу. Дети там умные. Хорошие дети. По крайней мере старшие. Ни Дашка, ни Сашка ни разу ничего от соседей просто так не взяли. Где огород прополют, где с чем еще помогут. Работают, не хуже взрослых. Только учиться, конечно, не получается у них как следует. Антошку жалко. Ты его не видела? Лучше бы и не смотрела. Боль, а не ребенок. Прежняя-то фельдшерица сильно ругалась с Иркой, да только толку не было. Плохо она за ним ухаживает. Да и ухаживает ли… Мне кажется, там Дашка ему мать заменила. Если бы не она, может дитя бы уже и в живых не было. - А родня что, Алена? Ты ж говоришь у нее и братья, и сестры были? - Матери нет уже, а старшим на нее плевать. Своих проблем хватает. - Ладно, на нее, хотя и страшно это, не чужая же! А дети?! -А что дети, Юленька? Лишние рты они для них. Так Ирке и сказали. Да и нет их уже никого в поселке. Разъехались. Юля слушала Алену и поражалась. Трое! Господи, такое богатство! Почему? Почему вот так? Если бы это были ее дети… Кто услышал этот Юлин крик души в небесной канцелярии? Кто решил изменить еще раз всю ее жизнь? А только спустя полгода после того, как она переехала в деревню, к ней прибежала запыхавшаяся Алена. - Беда, Юлька! Матвееву Ирку нашли в посадке. Ох, горюшко! Такая молодая еще и так себя загубила! - А дети? Дети где? – Юля схватила свою сумку и кинулась вслед за Аленой к выходу, чуть не забыв запереть дверь медпункта. - Младшие дома, я мимо тебя бежала -видела, как Сашка во дворе возился, а Даша в школе. Скоро автобус придет. Как ей сказать-то? Юля почти бежала по улице, думая о том, что за последние полгода эти дети стали ей вовсе не чужими. Значит и сейчас ей о них позаботиться. Началось все с того, что Даша пришла к ней, спустя неделю после Юлиного приезда, держа на руках младшего брата. - Как ты дотащила-то его? – Юля отобрала у нее малыша и чуть не скривилась. От ребенка пахло вовсе не молоком и свежестью. Застиранный костюмчик был чистым, но самому ребенку не помешала бы хорошая помывка. - Коляски нет. Мать ее… Неважно. У него сыпь какая-то. Я мазала тем, что нам прежний фельдшер давала, но не проходит. – Даша роняла слова словно нехотя. Юля раздела ребенка. Яркая красная сыпь вилась по ножкам, переходя на поясницу и выше. - Даша, а как часто моете его? Девочка смутилась. - Я стараюсь. Хотя бы два раза в неделю. Но… Не всегда получается. Она покраснела, не желая рассказывать подробности о материнских гулянках, когда компании не замолкали с утра до вечера, а Даша с братьями прятались на чердаке летней кухни, надеясь только на то, что их там не услышат и не найдут. Какие уж тут ванны? Юля быстро глянула на девочку и выпрямилась. - Ну, вот что. Считай, что я забрала вас в стационар. Мать ругаться будет, если вы на неделю из дома пропадете? Предупредить ее надо. - Да она даже не заметит! – Даша тут же пожалела о своих словах, но вглядевшись в лицо Юли, все-таки кивнула. – А что делать надо? - Поживете пока у меня. Так легче мне будет за малышом наблюдать. Не хочу я вас в больницу отправлять, хотя еще чуть-чуть и надо будет. Попробуем своими силами обойтись. Юлю удивило то, как спокойно Даша отреагировала на эту новость. Так же спокойно и деловито она, как оказалось, шла и по жизни. В первый же вечер, Юля, отмыв до скрипа всех троих, уложила спать малыша и, вернувшись на кухню, обнаружила, что посуда, оставшаяся после ужина, уже перемыта, а Даша, закрутив край ночной рубашки в узел, домывает пол. - Это что такое? Ты почему не спишь? - Порядок у вас. А мы насорили. Так лучше будет. Юля смотрела на эту тоненькую девочку, на ее натруженные ловкие руки, которые открутили тряпку так споро, на темные, коротко остриженные волосы и внимательные глаза, и вдруг подумала, что была бы счастлива, если бы Даша была ее дочерью. - Спасибо тебе огромное! – Юля тепло улыбнулась. – Только давай мы договоримся? Твое дело учиться, а мое – все остальное. - Нет. Так не пойдет. – Даша одернула край ночной рубашки и покачала головой. – Если не нравится, что я сама делаю, так вы скажите, что надо. А нахлебницей я быть не привыкла. Вы, тетя Юля, не хмурьтесь. В деревне это нормально. Тут все работают. А кто не работает, тот… - Даша оборвала себя и опустила голову. Собравшись, она снова подняла глаза. – Не хочу как мама. А это значит, что я должна сама за себя отвечать. И не только за себя, но еще и за братьев. Нам никто ничего не должен. - Ты очень взрослая, Даша. - Хотела бы я… Тогда бы мне ребят отдали и не было бы этого… - Чего? - Боюсь я. Если нас заберут, то отправят в разные места. А кому мы там нужны? Антошка пропадет. Юля, не думая больше, что делает, шагнула к девочке и обняла ее. Даша замерла, не понимая, как принимать эту странную для нее ласку, но тут же обмякла, прижавшись к Юле. - Мы постараемся сделать так, чтобы этого не случилось. С того дня дети почти все время жили у Юли. Ира пару раз приходила, даже пыталась скандалить, но односельчане быстро остудили ее нрав. Махнув рукой на все и не желая слушать того, что говорила ей Юля, которая пыталась помочь, Ирина с головой окунулась в свободную жизнь. - Ее ты не вытащишь! Забудь об этом! – Алена сердито смотрела вслед непутевой соседке, которая шла, шатаясь по улице. – Ей ты не поможешь, а вот детям еще можешь. Держи! – отдав банку с молоком, Алена вытерла руки. – Не бери на себя беды всего мира, Юлька. Возьми небольшую печаль. С ней ты справишься. Деревня поначалу судачила о том, что новая фельдшерица прибрала к рукам чужих детей, но вскоре замолчала, после того, как Юля сцепилась у магазина с самой завзятой сплетницей поселка, которая кинула вслед Даше ядовитое: - Такая же, как мать вырастет! Яблочко от яблоньки… Дальше она договорить не успела. Юля, которая отдав Даше полную сумку, укладывала в другую одежду для Антошки, вихрем слетела по ступенькам и схватив за плечи тщедушную Степановну, изо всех сил встряхнула ее. - Еще раз откроешь свой рот на этих детей – сильно пожалеешь, поняла меня? Непробиваемая Степановна, которую боялся, как огня, весь поселок, собралась было ответить, но заглянув в глаза Юли, осеклась и промолчала. - Я сказала - ты меня услышала. – Юля отпустила руку соседки и, забрав сумку, пошла вслед за Дашей по улице. Женщины, что высыпали из магазина, ожидая увидеть, чем дело закончится, переглянулись и тут же подняли на смех незадачливую Степановну. - Что? Прикусила язык свой ядовитый? - Ты поосторожнее, Степановна, а то глядишь, фельдшерица новая в следующий раз, как у тебя сердце прихватит, будет идти сильно не спеша. - Наконец-то и тебе, язве, кто-то ответил, как надо! Будешь в следующий раз думать, о чем языком своим поганым треплешь! Авторитет Степановны был напрочь уничтожен этим происшествием. Злясь на Юлю, она на следующий же день собралась и поехала в город. Спустя пару дней в деревню явилась комиссия из органов опеки. Даша прибежала к Юле на работу, перепуганная и с порога крикнула: - Они забирают Антона! И нас тоже! Теть Юля, что делать? То, чего не могли добиться всей деревней, когда было нужно, одна женщина сделала за полдня, когда стало совершенно ни к чему. Юля еле уговорила, с помощью руководства совхоза, чтобы детей оставили у нее, пообещав в кратчайшие сроки оформить все документы. - Дети и так живут у меня уже не первый месяц. Вы же видите, они здоровы, учатся, все с ним в порядке. - Вижу-то я вижу… - уставшая женщина, которая представляла органы опеки, оглядела перепуганных, жмущихся друг к другу детей. – Да только, есть же порядок… - А где был ваш порядок, когда мы заявления строчили несколько лет? – Алена переглянулась с мужем и пошла в наступление. – У нас ведь тоже бумажки эти все на руках имеются. Воевать будем? Так неизвестно, кто прав окажется! Вы же не просто так там сидите! Сделайте так, чтобы детям хорошо было! - Да я-то что? Я с радостью! Но, для этого так много всего нужно. Вы замужем? Юля растерянно переглянулась с Григорием и Аленой. Развод с мужем она так и не оформила, хотя, после отъезда из города, больше ни разу с ним не виделась. Юрий так и не приехал за ней, хотя отлично знал от Марины, где Юля теперь живет. А она убедилась в том, что решение уйти, было не просто правильным, а единственно возможным. - Официально – да. Пока еще замужем. - Плохо. Тут нужна ясность. А дом этот? Ваш? Юля открыла было рот, чтобы ответить, но тут вмешался Григорий. - Разберемся. Бумаги, какие надо, будут. Юля благодарно кивнула, гадая, что он имел в виду. Сейчас главное, чтобы детей не увезли. Их оставили. Ненадолго. Дав Юле два месяца, чтобы оформить все документы. Чтобы не забрали детей, пока все будет готово, односельчане, посоветовавшись с опекой, заставили Ирину подписать доверенность, по которой она передавала детей на время Юлии. - Мать ты, или кто? Сама не заботишься, так другим не мешай! Раскидают детвору по разным детдомам, хорошо это будет?! Ирина, размазывая по грязным щекам злые слезы, согласилась и Юля взялась за дело. Развод оформили быстро. Делить им с Юрием было особо нечего. Да она и не хотела. Чтобы лишний раз не встречаться с ним, в суд она не пошла, попросив Марину найти адвоката в городе, который оформит все бумаги. - Мне надо так, чтобы комар носа не подточил. Сама понимаешь! Дом, в котором жила Юлия, Григорий, посоветовавшись с родными, предложил ей выкупить. - Продавай родительский дом, раз жить там не планируешь. Мы подождем. Место там хорошее, районный центр. Не продешеви только. Спешить не надо. И на этот хватит, да еще останется. Я помогу, если надо. Покупатель нашелся быстро и уже через пару недель Юля стала владелицей дома, в котором жила последнее время. - Вот теперь можешь сажать свои цветочки! – Алена помогала Юле расчищать двор. – Красиво будет! Юль… - А? - А ты уверена? Все-таки трое… Справишься? - Аленка, да я еще троих бы взяла. С такими-то как мои. Это ж золото, а не дети. - Погоди пока. В возраст войдут, может и не все так гладко будет. - Я знаю, Аленушка. Все знаю. Только еще я знаю, что жить только теперь начала. - А до этого? Не жила что ли? - Нет. – Юля покачала головой, вытирая тыльной стороной руки пот со лба. - Существовала. Разговор этот состоялся всего пару недель назад и сейчас Юля бежала по улице, думая о том, что теперь все изменилось еще больше. - Юля! – Даша кинулась к ней, спрыгнув с крыльца, где только что успела бросить свой рюкзак с учебниками. - Тише, тише, моя родная! Все знаю! Мальчиков не пугай! – Юля крепко прижала к себе девочку. - Ты нас не отдашь? - Ни за что! Только… - Что? – Даша испуганно подняла заплаканные глаза на Юлю. - Опеку оформлять я теперь не хочу. - Как это… - Тебя удочерю, мальчиков усыновлю. Чтобы никто больше не сказал мне, что вы не мои. Что скажешь? Даша всхлипнула и, не найдя слов, молча кивнула. - Вот и хорошо! А теперь, соберись. Нам с тобой много чего сделать надо. А потом и поплачем, и погорюем… Обнявшись, они пошли в дом. Конечно, все было далеко не гладко. Юля в полной мере почувствовала, что такое быть матерью. И Дашины перепады настроения в подростковом возрасте, когда та наотрез отказалась учиться и полгода мотала Юле нервы, сама не зная почему. Потом плакала, прижавшись в приемной матери и просила прощения. И Сашкины непонятные поиски себя, когда, после армии, он уехал из дома и они почти полгода не знали, где он и что с ним. Объявился он неожиданно, привезя с собой невесту и Юля, немножко придя в себя и успокоившись, сыграла им свадьбу, а потом приняла первого своего внука. Спокойным и деловитым оказался только Антон. Проблемы со здоровьем давно ушли в прошлое и мальчишка рос умным и способным, нацелившись, как и Юля в свое время, в медицинский. - У тебя получится, Антон, я знаю. Вот только, уедешь ты... - Это еще нескоро. – Антон деловито раскладывал по полкам в медпункте привезенные Юлей из города лекарства. Он давно уже помогал ей, научившись ставить уколы и капельницы даже лучше, чем она сама. Свадьба старшего сына Григория пришлась на последнюю неделю сентября. Скуксившаяся было на осень природа вдруг встрепенулась и выдала целых две недели золотого бабьего лета. - Прямо, как по заказу! – нарядная Алена металась по двору, накрывая столы. – И тепло, и солнечно! - А ты волновалась! – Юля поставила на стол очередное блюдо с салатом. – Кажется, все! Горячее поставили, как раз поспеет. А ты, матушка, просто ураган! Столько наготовить и так быстро! - Ага, справилась бы я, если бы не вы с Дашкой! Маринка же не смогла приехать. - Выписали ее? - Позавчера. Нет, ну ты подумай! Аппендицит в ее-то возрасте! - Это ладно. А вот как наше светило от медицины чуть до перитонита не допрыгалась, об этом я бы с ней побеседовала! - Вот и побеседуй! – голос Марины раздался за спиной и женщины дружно обернулись. - Здравствуй, Юля… - Юрий стоял рядом с матерью и братом, держа за руку маленького мальчика. - Здравствуйте! – Юля улыбнулась ребенку, который засунув палец в рот, разглядывал людей вокруг. - Мам! – Даша подлетела к Юле с младшей дочкой на руках. – Возьми ее! Мне торт доделать надо, а она спать хочет. Намаялась. Юля приняла на руки сонную внучку и кивнула бывшим родственникам. - Извините. Мариша, пойдем со мной. - Ругаться будешь? - А, то! Только не при детях, потом. – Перехватив поудобнее ребенка, она обняла свободной рукой Марину. – Сейчас как? - Хорошо все. Не волнуйся. Юля подтолкнула Марину вперед и поднялась по ступенькам, на ходу потрепав по макушке старшего внука, который на мгновение прижался к ней и спросил: - А можно, я сегодня у тебя останусь? - Конечно, можно! Галина Петровна посмотрела вслед бывшей невестке и покачала головой: - Ну, хоть так… Не всем дано своих иметь… - Мама! – Юрий нахмурился и, взяв на руки сына, кивнул жене. – Идем! Алена проводила их взглядом, а потом не выдержала и обернулась к Галине Петровне. - Не всем дано человеком быть и сердце иметь. Простите, мне еще столько всего сделать надо! Вы располагайтесь. Если что-то нужно будет, скажите. Вечером Юля, сидя с Мариной у себя на веранде, смеялись, шикая друг на друга, чтобы не разбудить детей. - Да пушкой их не разбудишь! Столько съесть и так набегаться! Юлька, а Сашкина Лизавета опять ребенка ждет или мне показалось? - Эх, ты! А еще врач, вроде как, с опытом! Не показалось. Еще недельку полюбуюсь на нее и отправлю ее к тебе, посмотришь. Что-то не нравится мне, как она ходит. Со старшим такого токсикоза не было. - Значит, девка. - Хорошо бы! Она мечтает о дочке. - Юль… - Марина потянулась к выключателю и щелкнула им. Мягкие сумерки заполнили веранду и сразу стало уютнее. - Ась? - Ты счастлива? - Очень. - А не жалеешь? - О чем? - О том, что Юрой так сложилось? О том, что одна осталась? - Да, где ж я одна, Мариш? Вон сколько у меня теперь! Только успевай поворачиваться. Юля помолчала. - Нет, Мариночка, ни о чем я не жалею. И если бы сказал мне кто-то сверху сейчас: «Повторим?», я бы только кивнула. Мне всегда казалось, что любить можно только своих детей. И, знала бы ты, как мне страшно было! - Когда? - Когда я решение приняла, и бумаги оформляла. - Чего боялась? Что не потянешь? - Нет. Что любви на всех не хватит, если вдруг что-то наперекосяк пойдет. Нельзя было ошибиться, понимаешь. После их матери, после всего, что было… Три загубленных души было бы, а я была бы виновата. - Ты справилась… - Нет, Марина, не так. Мы справились… Если бы не дети мои, одна бы я ничего не смогла. На веранду шагнула Даша и, присев на корточки, прижалась к руке Юли щекой. - Мам, вы спать сегодня думаете? - Дашка! Что ты пристаешь? – Марина заглянула в заварочный чайник. – О! Пусто! Завари-ка нам чайку лучше свежего, а? Когда еще нам выпадет так вдоволь потрепаться? Чтобы никуда не надо было спешить, и дети не скакали на голове? Нет, что не говори, а пенсия имеет свои плюсы! Можно делать, что хочешь, есть, все, что душеньке угодно и никому не давать отчета. В разумных пределах конечно. Вот я бы сейчас что-нибудь сладенькое освоила. - Сейчас принесу. Эклеры ваши любимые. - Дашка, ты человек! И прекрасный кондитер! Цены тебе нет! - Марина улыбнулась, любуясь молодой женщиной. - А еще, прелесть возраста, Дашуня, в том, что сна ни в одном глазу! Веришь? А тебе спать давно пора. А то проснется твоя красотка через пару часов и будешь ты вокруг нее полночи прыгать. - Не буду! – Даша улыбнулась и забрала со стола чайничек. – Она теперь до утра спать будет. Ее же мама укладывала. А она на нее очень странно действует. Если я качаю – вскакивает через пару часов, а у мамы – спит до утра. Почему так? - Это – любовь, Дашка! Понимать надо. И стаж. Вот станешь ты бабкой и у тебя внуки так же крепко спать будут. - Это еще нескоро будет! – Даша засмеялась и пошла на кухню. - Огорчим? – Марина прищурилась ей вслед. - Не надо! – Юля покачала головой и улыбнулась. – Зачем ей знать, что время так торопится? У нее еще вся жизнь впереди... ____ Автор: Ирина Анатольевна Зайкова

Любите женщины себя хоть иногда и хоть немного. Вы жизнь живёте всю, горя на кухне, дома, на работе. Любите женщины себя и не судите себя строго. Ведь век прожить, очаг храня, дано совсем, увы, не многим. Любите женщины себя, даря себе минуты счастья. Не отрекаются любя, когда завьюжат вдруг ненастья. Любите женщины себя, собой любуясь в отраженье. Пусть не пугает седина, она как искорка везенья. Любите женщины себя, не всем дано увидеть внуков. Смотрите проще на года, не ожидайте старость в муках. Любите женщины себя, чтоб сил хватило улыбаться. Ведь вы хранители не зря, и вам нельзя никак сдаваться. Любите женщины себя! Без вас погаснет жизнь на свете. Не обижайтесь на года, прекрасней нет вас на планете. Любите женщины себя ради детей, родных, любимых. Пусть счастьем светятся глаза на лицах ваших, дамы, милых. _____ Автор: Галина Ляшенко

- У нaс ребенок матepится, - неожиданно долoжила дoчь во время сеанса видеосвязи. - Как тaк?! – изумленно поперхнулась я. Пацану три года всего! - Нууу… не знаю, - вздoxнула дочь, отводя взгляд ясных глаз, - нaучился где-то. Где-то? У кoта, видимо. У сoседского. Родителей из числа подoзреваемых я должна была исключить. Никто ж не мaтерится. Уточнила: что гoворит? - На бyкву «б», – нехотя ответила дочь, отвoдя ясные глаза в другую сторону. Даже слoво не произнесла. Видимо, из режима секретности никак не мoгла выйти. Не мaтерится же. Дополнительно мне было выcлано видео. С выpaзительной декламацией слова. После этого вce закрыли рот на замок и страшно шипели, если кто забывался и произносил нецензурное. Вроде зaбылось слово.Черeз полгода. А тyт я приехала в гocти, споткнулась об вальяжного послеобеденного кoта и по привычке прooрала «… твою мaть». Сложно не материться, когда на пути гадский кот. И образование высшее сразу забывается. МАМА!!!! – в ответ взрeвела дочь. Рот захлoпнулся. Мы резво побежали смотреть, где истoчник повышенной восприимчивости матерных слов. Зайчик мой нежный в первoзданном виде – без трусов и одежды в целом – мирно чинил коробку передач у плaстмассового пикапа. В другой комнате. Даже ухом не повел. Вроде не зaметил – переглянулись мы и выдохнули. А нaзавтра вдруг из кухни «ёптимaть». Все вздрогнули аж. Дoчь сверкнула ясными глазами. Я свои стаpaтельно прятала, ocoбенно от зятя. Ну, вы понимаете. Все ж люди интеллигентные. Никто не матерится. – Сын, если колеco не прикручивается к машинке, можно говорить «какая дoсада», - решил исправить ситуацию зять. Ребенок пocлушно согласился и произнес «кaкая досада!» И дoбавил «ёптимать». ______ Еленa Лай в блоге «Истории из жизни»

— Как расписались? И ничего не сказала! Вот дуреха! — всплеснула руками Прасковья Ивановна, — что же я матери твоей скажу, когда на ее могилку пойду? Девчонке всего девятнадцать лет, а она без моего ведома замуж выскочила непонятно за кого! Ни свадьбы, ни праздника, как мышки, по-тихому расписались, не по-людски. Что я деревенским скажу? Разве так можно? Соседи мне помогали тебя растить с трёхлетнего возраста, когда твои родители со света белого сгинули. Эх... Прасковья Ивановна обессиленно села на лавку в горнице и с негодованием уставилась на самовар, словно это он был во всем виноват. Она так всегда делала, когда была в расстроенных чувствах. За распахнутым окном кудахтали куры, а летний ветер доносил лай деревенских собак. — Ладно, — Прасковья решительно хлопнула по столу, — чего теперь делать, хоть плачь, хоть ругайся — толку нет. Собирать тебя надо. Пойду курицу словлю, в дорогу вам зажарю, пирогов опять же надо испечь, сметанки, творога с собой положить, гостинцев разных. Путь неблизкий. В райцентр с Митькой соседом съезжу, денег тебе с собой со сберкнижки сниму. Теперь они мне ни к чему, пенсии хватит, а вот тебе денежки пригодятся. Чай, не бесприданница ты у меня. Мой дом тебе достанется, когда помру, хозяйство опять же крепкое у нас… Бабушка заплакала, утираясь фартуком. Ей было жаль отпускать внучку, но она понимала, что сейчас такие времена, и молодёжь стремится в город. Настя села рядом и тоже заплакала: — Бабуля, не переживай. Я устроюсь в городе и тебя к себе заберу. Будешь жить с нами. Роберт сказал, что квартиру снимет для нас. Всё будет хорошо. А через год пойду работать. Бабушка посмотрела на Настю, такую наивную и добрую, и слёзы потекли из глаз еще сильнее. "Если её обманут и обидят, я не переживу", — подумала Прасковья Ивановна. А вслух сказала: — Ты за меня не беспокойся, я всё же дома остаюсь, здоровье ещё хозяйство вести позволяет. А в случае чего гаврюшкинские люди у нас хорошие, помогут. Иди, собирайся, вон уж, твой Роберт приехал. За окном послышался звук мотора и хлопок дверцы. В избу вошёл Роберт — высокий симпатичный парень. Сразу было видно — не местный, городской. Даже одет по-другому — дорогая рубашка-поло и кремовые шорты. Ансамбль завершали лёгкая хлопковая кофта, небрежно накинутая на плечи, и новенькие белые кроссовки, умудрившиеся остаться белоснежными, несмотря на деревенские тропинки. Ни дать, ни взять — персонаж с теннисного корта. Увидев нарядного Роберта, бабушка Прасковья замолчала, насупившись. Этого парня она видела всего несколько раз, а уж зятем стал. — Здравствуйте, Прасковья Ивановна, — чинно сказал Роберт, — Настя уже вам сказала новость? Вы не беспокойтесь, я позабочусь о ней. И семья у меня приличная. — Это ваше дело, молодое, — ответила Прасковья Ивановна, — да только Настеньку мне не обижай и в обиду не давай. Одна она у меня на всём свете осталась. Родители твои в курсе, чего вы наделали-то? Роберт улыбнулся: — Сегодня маме позвонил, сообщил. И вы правильно сказали — это наше дело. Ну, она примерно в таком же недоумении была, как и вы сейчас, но моё решение приняла. Так что не волнуйтесь, всё идёт по плану. — По плану так по плану, — улыбнулась Прасковья Ивановна, — садитесь, внуки мои, за стол, сейчас кормить вас буду. Когда ещё щей из печи поедите да парного молочка попьёте. Настя вздохнула с облегчением — бабушка смирилась и приняла её выбор. Она посмотрела на молодого мужа, и ее сердце наполнилось счастьем и надеждой. *** Настя и Роберт познакомились всего три месяца назад на молодежном празднике в райцентре. Она — студентка колледжа, он — специалист банка, посланный на практику по распределению от университета. Простая деревенская девушка с ангельским личиком и таким же нравом с первой минуты покорила сердце видавшего виды парня из большого города. В ней не было напыщенности и равнодушия, присущих его бывшим подружкам. Уже на следующий день Настя повезла его к себе в деревню Гаврюшкино, чтобы познакомить с бабушкой. Разве могла тогда подумать Прасковья Ивановна, что эта дружба зайдёт так далеко? *** Наутро Настя и Роберт попрощались с Прасковьей Ивановной и уехали, забрав с собой её спокойные ночи и радость сердца. — Вот, возьми, — бабушка сунула Насте в руку записку, — тут адрес моей старинной подруги. Она в том же городе живёт. В случае чего, поможет. Бери и не спорь. Настя взяла записку, положила её в сумочку и обняла единственного родного человека. Настала пора прощаться... Прасковья Ивановна ещё долго стояла на дороге, всматриваясь в удаляющийся джип Роберта. Соседи, что вышли проводить Настю, сочувствующе смотрели на пожилую женщину, утирающую глаза кончиком косынки. К Прасковье подбежала соседская девочка Маша и обняла её: — Не плачь, тетя Прасковья, я буду к тебе каждый день приходить, хочешь? Мама сказала, что мы будем тебе помогать. Прасковья Ивановна взяла на руки курносую девчушку и погладила ее по кудряшкам: — Спасибо, милая моя, всё же наш гаврюшкинский люд хороший. Пошли-ка, Машенька, чай пить с малиновым вареньем. *** Когда машина Роберта подъехала к роскошному коттеджу его семьи, Настя ахнула: такого красивого дома она не видела. Дальше райцентра девушка никогда не была. А тут такая красота! — Пошли, — позвал за собой Роберт, — наконец, с моими познакомишься. В холле их встретили отец и мать Роберта. По выражению их лиц было видно, что они тоже переживают за сына и с некоторой опаской рассматривают свою невестку. — Здравствуйте, — робко приветствовала Настя новых родственников, машинально поправляя ладошкой ситцевое платье, — меня Настей зовут, я из Гаврюшкино. — Ну, здравствуй, Настя из Гаврюшкино, — хохотнул отец, очевидно, девушка пришлась ему по душе, — а я — Семён Петрович, отец Роберта. Можешь звать меня папой, если хочешь. — Не могу пока, — честно призналась Настя, — вот попривыкну к вам, тогда и назову, а пока можно я вас дядей Семёном величать буду, не обидитесь? — Нет, конечно, — улыбнулся отец Роберта. — А меня мамой называть не нужно, — сухо сказала мать Роберта, — лучше Эльзой Эдуардовной, по имени отчеству. Настя поёжилась от холодного тона матери Роберта. "Просто она не привыкла ко мне, — успокаивала себя Настя, — всё впереди". *** Позже Настя поняла, что семья Роберта была богатой и влиятельной. Вскоре в городе узнали, что в доме Картапольских появилась невестка из деревни. Потешались все кому не лень. К тому же масла в огонь подливала Настя, сама того не ведая. Как-то, во время приёма, устроенного Эльзой Эдуардовной для высшего общества в честь внезапной женитьбы сына, Настя, которая сидела возле свекрови, заявила: — Такие курицы у вас в городе мелкие. Вот у нас в деревне курицы откормленные. Надо на колхозном рынке кур брать. Завтра съезжу, куплю курицу пожирнее, зарубим её, я её ощипаю и сварю суп. Пальчики оближете! Довольная собой Настя посмотрела на оторопевших гостей и встретилась с колючим взглядом побледневшей свекрови. — Настя, это куропатки, а не курицы, — сказала Эльза Эдуардовна, — если тебе они не нравятся, тебе подадут мясо с шампиньонами. — Ой, нет, этих поганок я есть не стану, — ответила простодушная Настя, — такие белые грибы у нас в погребе от сырости растут. Лесные грибочки кушать надо, они куда ароматнее. Я вот грузди уважаю, знаете, как бабушка их вкусно солит? Хотите, принесу, бабушка нам с собой гостинцы направляла? — Нет, не надо, — процедила сквозь зубы мать Роберта, — может, ты гостям ещё варёной картошки предложишь или щучью голову? Сиди и молчи уже. Настя недоумевала. Что же она такого сказала? Она посмотрела на Роберта. Тот сидел весь красный и испуганно смотрел на мать. За другим концом длинного стола кто-то прыснул. Это была молодая красивая девица в элегантном платье и с безупречной укладкой. На Насте тоже был красивый костюм, который лично выбрала ей свекровь. Но девушка чувствовала себя в нем неуютно и боялась испачкать его едой. К тому же Настя все ещё плохо управлялась ножом и постоянно забывала, какой вилкой нужно есть салат, а какой — рыбу. Всё это безмерно бесило Эльзу Эдуардовну и смешило Семена Петровича, который ко всему относился гораздо проще, чем его супруга. Когда гости разошлись, мать Роберта молча удалилась в свои покои, оставив остальных членов семьи в гостиной. — Чего ты лезла со своей курицей? — негодовал Роберт, — ты понимаешь, что опозорила нас? У нас приличная семья, так веди себя соответственно. — А что я такого сказала? Смотрю, все молчат, вот и решила начать разговор, — ответила Настя. — Зато весело получилось, — засмеялся свекор, — они что, на самом деле, куриц не ели? Да половина из них приехали из провинции, а гнут из себя лордов. Вообще, они пришли сюда не ради вас с Настей. Они пришли из-за моего положения, так что пусть слушают. Так их, Настена. Между прочим, Роберт, твоя прабабка тоже из деревни была. Да, да, чего смотришь? Так что не задирай нос, сын. А Настя всему научится, всему своё время. Настя благодарно посмотрела на Семена Петровича, и тот ей подмигнул. Но Роберт, кажется, разозлился ещё больше, однако промолчал. Молодые ушли в свою комнату и легли спать, не сказав друг другу ни слова. Если Настя уснула сразу, то Роберт долго ворочался в постели. Его мучили сомнения. *** Начало сентября для Насти ознаменовалось продолжением учебы. Она пошла в колледж, а Роберт занял руководящую должность в банке отца. Он работал допоздна, и Настя скучала вечерами одна. Так прошёл почти год, и вот — Настя получила заветный диплом менеджера по гостиничному делу. — Поздравляю, дорогая невестка, — сказал Семен Петрович, — это дело надо отметить. Бери мою карту и отправляйся к Роберту на работу. Сделаешь ему сюрприз: скажешь, я даю ему выходной в честь такого случая. — Спасибо, папа, — сказала радостная Настя и обняла свекра. — Беги, стрекоза, — улыбнулся Семен Петрович. Ему нравилась эта простая и открытая девушка. Настя надела нарядное платье и отправилась прямиком в банк. Сотрудники с удивлением смотрели на невестку босса и исподтишка перешептывались. Настя, не замечая насмешливых взглядов, быстрым шагом прошла по коридору и открыла дверь в кабинет Роберта. Он был не один. За столом сидела молодая красивая женщина и что-то обсуждала с Робертом. — Добрый день, — сказала Настя, — Роберт, папа дал тебе выходной и сказал отпраздновать мое окончание колледжа! — Колледж — это круто, — усмехнулась девушка, — куда уж нам со своими двумя универами. Роберт покраснел, а Насте стало не то себе. Она промолчала, боясь, что муж снова отругает её за лишние слова. — Хорошо, пойдём, — сказал Роберт, который хотел как можно скорее выйти их этой неловкой ситуации, — знакомься, Настя, это — Милана. Она раньше была моей однокурсницей, а теперь работает здесь. — Приятно познакомиться, — тихо сказала Настя. Милана же промолчала, разглядывая свой маникюр. — А можно и мне с вами? — вдруг спросила она. — Не знаю, — замялась Настя. — А я знаю, — нагло сказала Милана и поднялась с места, — а ещё я знаю, где можно отлично провести время. Настя умоляюще посмотрела на Роберта, желая, чтобы он отказал настойчивой девице. Но тот сделал вид, что ничего не заметил. Милана привела их в модный ночной клуб "Посейдон". Здесь царил полумрак, и гремела музыка. Почти все столики с мягкими диванчиками были заняты "золотой молодёжью", к которой Роберт тоже принадлежал. Но не Настя. Она чувствовала себя среди них, как инородное тело. — Эй, молодожёны! — крикнул им какой-то парень, — идите к нам! Давно не виделись, Роб, что, кольцо к земле тянет? Или в деревню? И все рассмеялись, кроме Роберта и Насти. Чтобы отвлечь друзей от неприятных шуток, Роберт заказал на всех выпивки и дорогих закусок. Настя терпеть не могла ни устриц, ни других морских гадов, что здесь подавали. — Что, в твоей деревне такого не видели? — спросила одна из знакомых Роберта, яркая блондинка в откровенном платье. — Нет, — ответила Настя и отвернулась. Праздник для неё обернулся мучением. Зато Роберт был в "своей тарелке". Он веселился и, кажется, совершенно забыл, что женат. Время для Насти тянулось долго, наконец, она не вытерпела: — Роберт, пойдём домой. Я устала. — Тебе надо, ты и иди, — отрезал Роберт под одобряющие возгласы пьяной компании, — и вообще, Настя, давай разведемся! Мы с тобой разные люди. — Вот это поворот! — заорали богатые друзья Роберта, — давно пора! А мы уж думали, что до тебя никогда не дойдет. Молодец, Роб! Роберт вернулся к друзьям, а Настя стояла бледная и ошарашенная. Её словно облили холодной водой. Сразу вспомнились слова бабушки, которой сейчас так не хватало. Настя вызвала такси и уехала в дом Картапольских собирать вещи. Квартиру Роберт так и не снял. Заявление на развод она решила подать завтра. Но сегодня она ни за что не останется в этом доме. — Не пори горячки, Настя, — уговаривал невестку Семен Петрович после того, как она все ему рассказала, — завтра подумаем, как быть. Я сниму тебе квартиру, устрою на работу. Потерпи немного. — Нет, Семен Петрович, — ответила Настя, — Роберт прав: чужая я здесь. За меня не волнуйтесь, у меня здесь есть одна знакомая. У неё и буду жить. Берегите себя, вы хороший человек. И Настя ушла, как и пришла, с одним чемоданом. Все вещи, что покупала ей Эльза Эдуардовна, а также дорогое обручальное кольцо, Настя оставила на столе вместе с прощальной запиской. *** Когда Роберт вернулся, то, несмотря на уговоры отца, не стал искать Настю. Роберт испытал облегчение от того, что ошибка юности исправилась сама собой и без особых трудностей. А в это время Настя постучала в большие дубовые двери старинного особняка. Ей открыла пожилая женщина в элегантном чёрном платье, похожая на даму с полотен старых художников. — Это вы Изольда Тихоновна? — робко спросила её Настя, — я — Настя, внучка Прасковьи Агатовой, вашей подруги. Она говорила, что я могу к вам обратиться, когда попаду в беду. — Заходи, — коротко сказала Изольда Тихоновна. Когда Настя, запинаясь и дрожа, поведала подруге бабушки свою историю, та нахмурилась и сказала: — Разводись с ним и не переживай. Я помогу тебе и сделаю из тебя настоящую леди. А Прасковью мы сюда заберём, как только она будет готова к переезду. Вот вернётся внук из-за границы, так сразу за ней и съездим. Нечего Прасковушке там одной куковать. Бабушку твою я уважаю, она мне однажды жизнь спасла. А тебе, Настенька, я скажу одно: всё, что ни делается — к лучшему. И Настя успокоилась. Она поняла, что теперь у неё появилась ещё одна бабушка. *** После развода Насти и Роберта никто из них больше не вспоминал друг о друге. Обида Насти испарилась, когда она познакомилась с Михаилом, внуком Изольды Тихоновны. А дальше — влюблённость, пышная свадьба, приезд бабушки Прасковьи и рождение дочки и сына. Десять лет промелькнули быстро. За это время Михаил построил сеть отелей, одним из которых, самым крупным, управляла Настя. *** — Милая, а нас с тобой зовут на приём, — хитро улыбнувшись, как-то сказал Михаил, — один бизнесмен находится на грани банкротства и хочет, чтобы мы инвестировали в его компанию. Ее еще можно спасти, если убрать из правления его бестолкового сына-выпивоху вместе с его алчной жёнушкой. Иду туда только из уважения к преклонному возрасту приглашающего. — Давай сходим, если надо, — ответила Настя. Она во всем поддерживала мужа. Машина Михаила остановилась возле до боли знакомого коттеджа. Это было семейное гнездо Роберта, бывшего мужа Насти! Но теперь Настя была уверена в себе и ничего не боялась. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она зашла в ненавистный дом. Их встречала жена Роберта, та самая Милана, что открыто издевалась над Настей раньше. Милана не узнала в красивой женщине с безупречным вкусом ту самую деревенскую девушку. Зато узнала Эльза Эдуардовна. Она испуганно замерла, увидев бывшую невестку под руку с могущественным бизнесменом. — Счастлива видеть вас в нашем доме, — услужливо пролепетала она и собственноручно приняла пальто Насти. Узнал её и Роберт. Он натужно краснел и кашлял, речь его путалась, а рука постоянно тянулась к бутылке дорогого коньяка. Милана постоянно что-то шипела ему на своём змеином, а мать обжигала сына взглядом, виноватясь перед высокими гостями. Один только Семен Петрович держался со всеми просто и с достоинством. — Не видать мне инвестиций, так, Михаил Романович? — прямо спросил он, отводя гостя в сторонку, — это из-за Насти, да? — А это решать ей, — ответил Михаил и подозвал жену. Втроем они вышли в беседку, чтобы никто не мешал их разговору. — Рада видеть вас, дорогой Семен Петрович, — Настя обняла бывшего свекра, — я помогу вам, но с одним условием. Вы снова возьмёте управление компанией и банком в свои руки и назначите достойного преемника. Семен Петрович радостно кивнул и горячо пожал руку Насти, у которой словно камень с души упал. *** А Роберт с Миланой стояли возле Эльзы Эдуардовны и пыхтели от злости. Они понимали, чем для них грозит помощь Михаила и решение отца. — У вас такая утончённая и умная жена, к тому же просто красавица! — воскликнул один из гостей, неженатый владелец крупной адвокатской конторы, — Михаил Романович, поделитесь, где вы добыли такой редкий алмаз? Я тоже хочу такую найти. Михаил улыбнулся, похлопал молодого мужчину по плечу и громко, чтобы все слышали, ответил: — В деревне Гаврюшкино, что в тысяче верст отсюда. Там целая кладезь достойных невест. Моя бабушка и моя жена оттуда родом. Я женился и ни о чем не жалею. Скажу больше — я счастлив! — Буду знать, — улыбнулся адвокат, — ждите в гости, с невестой из Гаврюшкино. Я сейчас серьёзно. Настя почувствовала, что, гордится своей родиной. И всё благодаря Михаилу. Она тоже ни о чем не жалела. Жалел один лишь Роберт. Жалел об упущенном счастье... ____ Автор: Ирина Ошланская

- Татьяна Ивановна, нам уже закрываться пора, а он стоит и ничего не покупает, - пожаловалась директору продавец Ольга. Татьяна подняла голову от накладных и рассеяно переспросила: - Кто стоит? Зачем? Скажите, что закрываемся и всех делов. Зачем меня по пустякам беспокоить? Но Оля мялась на пороге. Татьяна отложила бумаги в сторону и устало сказала: - Понятно. Пошли, разберемся. Вышла в зал и сердце её ёкнуло. Спиной к ней стоял солдатик перед витриной с пирожеными. Оттопыренные уши забавно торчали на обритой голове. - Миша, сынок! - крикнула хрипло Татьяна. Оглянулись все. И Ольга, и уборщица тетя Валя. Повернулся и солдат. Татьяна судорожно вздохнула , опять всё начинается сначала, она вновь увидела сына в чужом человеке. С трудом взяла себя в руки и спросила: - Молодой человек, мы скоро закрываемся. Если ничего купить не хотите, прошу на выход. Совсем ещё молоденький пацан, смущённо улыбнулся. - Извините, выбрать не могу. У меня денег мало, - и раскрыл ладошку с мелочью. -Что, все в увольнении прокутил? А родители плохо помогают?- пошутила Татьяна, подходя ближе. - Да я не себе. Сестрёнке. Меня в отпуск на неделю отпустили, вот я и приехал. Она у меня недалеко живёт. В детском доме на Комсомольской. Мы с ней одни остались. А деньги у меня в поезде украли, хорошо что мелочь в кармане осталась, - покраснел парнишка. Татьяну, как холодной водой окатили и она повернулась к Ольге. - Девочки, давайте по- быстренькому соберите в пакет чего повкусней. Чек мне потом отдадите,- скомандовала она и повернулась к солдату. - Сам поди голодный ?- спросила Татьяна и взяла его за руку. - Пойдем ко мне в кабинет. Я тебя чаем напою и бутербродами накормлю. Паренёк, краснея, пошёл за ней. А тем временем, в зале Ольга с напарницей укладывали в пакет сладости. - И чего наша Татьяна так всполошилась? Уже домой пора и кассу закрывать, а мы тут возись, - ворчала Ольга. Тётя Валя прикрикнула на неё: - Чего ворчишь? Сказали, делай и не бурчи. А Таня правильно делает. Надо девочку порадовать, да паренька поддержать. Но Ольга не сдавалась - Я её, если честно, в первый раз такой увидела. Как она ему крикнула, Миша? Вот вы, тёть Валь, здесь давно работаете, кто это? Уборщица перестала мыть пол и горестно вздохнула. - Так сына её звали. Он у неё в афганскую сгинул. Один единственный у неё был. Не дай вам Бог, девки, такого пережить. Она же раньше другая была. Хохотушка, болтушка. А как Мишки не стало, закаменнела вся. А в кабинете Татьяна деликатно расспрашивала парня. - А давно вы одни? Как сестру зовут? Где ночевать будешь? Тот с аппетитом поглощал бутерброды и бесхитростно отвечал. Что родители в бане пьяными угорели. Сестрёнку зовут Света и через два года она из детского дома выпускается. Что после армии он в деревню вернётся, в родительский дом и туда же Свету заберёт. А ночевать будет на вокзале, он уже с дежурным договорился. А Татьяна слушала его, а видела перед собой сына. Он так же морщил нос, когда говорил и так же откусывал хлеб, сначала корку, а потом мякиш. Тут она спохватилась: - А зовут тебя как? Он удивился: - Так, Михаил меня зовут. Вы же сами там меня в зале окликнули. Я даже удивился, откуда вы меня знаете. У Татьяны горло сжалось в спазме. Она закашлялася так, что из глаз слезы покатились. Миша всполошился: - Что с вами? Плохо? Татьяна отхлебнула из стакана минералку и вытерла мокрое лицо. - Ничего, всё в порядке, не волнуйся. Вот что. На вокзал ты не пойдешь, ночевать у меня будешь. Сейчас к Свете съездим и если не пустят, гостинцы передадим. И не спорь. Я старше и мне лучше знать! Миша робко спросил: - А ваши не против будут? Ну, если вы с улицы постороннего приведете? Татьяна усмехнулась... - Некому против быть. Одна живу. И на мгновение вспомнила бывшего мужа. Он через полгода после похорон ушёл от неё. К девчонке совсем, старше сына их на два года. У него сейчас уже трое детей. Видела его недавно. Постарел, располнел, подурнел. Понятно, что про Мишку и не вспоминает, наверное, детей растит. Это она до сих пор сына забыть не может. Через год после этого события, на перроне стояли двое. Татьяна и Света, которую она забрала к себе. Они ждали скорый поезд. На котором должен был приехать Миша. Их главный человек в жизни. ___ Светлана Наумова

Жили-были дед и баба, Ели кашу с молоком, Не сердился дед на бабу, Не грозил ей кулаком. А сказал ей откровенно: «Баба, ты не современна. Посмотри, как растолстела, Где твоя структура тела? Меньше каши, больше щей, Всяких разных овощей: Лук, редис, столовый хрен — Будешь как Софи Лорен!»

Когда мне было тридцать семь, Подумалось, что это старость…))) А это было — лишь усталость От накопившихся проблем… Когда мне было сорок семь, Сверлила мысль — чуть-чуть осталось Ещё прожить… такая малость… Как много в жизни грустных тем… И вот уже за пятьдесят, На Мир смотрю теперь с улыбкой, Хоть понимаю - всё так зыбко… (ведь Небеса забрать грозят…) Вдруг понимание пришло, Что Жизнь люблю! Она прекрасна! Что горевала — то напрасно, Воспринимая близко зло. Я просто жизнь свою люблю! Люблю я всё, что окружает И ничего мне не мешает… (я лишь года не тороплю…) Ах, где мои семнадцать лет?! - Так многие твердят с грустинкой. (ах, память… лёгкая пушинка…) Они ведь там, где нас уж нет. А что года?! Они летят… Не надо нам грустить напрасно, Ведь жизнь по-своему прекрасна, Когда уже за ИКС — десят… Молю я Бога об одном — Чтоб было только Мирным Небо! Чтоб всем всегда хватало «хлеба» Чтоб Солнце было за окном! _____ Автор: Валентина Стаина

И всё это о нас... О женщинах...

А годы, как осенняя листва... 🍂🍁🍂