Предыдущая публикация
День памяти поэта...
А я вам говорю, что нетнапрасно прожитых мной лет,
ненужно пройденных путей,
впустую слышанных вестей.
Нет невоспринятых миров,
нет мнимо розданных даров,
любви напрасной тоже нет,
любви обманутой, больной,
ее нетленно чистый свет
всегда во мне,
всегда со мной.
И никогда не поздно снова
начать всю жизнь,
начать весь путь,
и так, чтоб в прошлом бы – ни слова,
ни стона бы не зачеркнуть.
1962. Ольга Берггольц
Блокадной ласточкой называли Ольгу Федоровна жители Ленинграда...Всю блокаду ленинградцы слышали её тихий, спокойный голос, ставший лучиком надежды для многих отчаявшихся.
А строки её стихов "Никто не забыт и ничто не забыто" - выбиты на гранитной стеле Пискарёвского мемориального кладбища - навсегда стали символом Блокады.
#ПоэзияиПоклонникиА строки её стихов "Никто не забыт и ничто не забыто" - выбиты на гранитной стеле Пискарёвского мемориального кладбища - навсегда стали символом Блокады.
Следующая публикация
Комментарии 4
откуда я ушла зимой блокадной,
по вечерам опять в окошках свет.
Он розоватый, праздничный, нарядный.
Взглянув на бывших три моих окна,
я вспоминаю: здесь была война.
О, как мы затемнялись! Ни луча…
И все темнело, все темнело в мире…
Потом хозяин в дверь не постучал,
как будто путь забыл к своей квартире.
Где до сих пор беспамятствует он,
какой последней кровлей осенен?
Нет, я не знаю, кто живет теперь
в тех комнатах, где жили мы с тобою,
кто вечером стучится в ту же дверь,
кто синеватых не сменил обоев —
тех самых, выбранных давным-давно…
Я их узнала с улицы в окно.
Но этих окон праздничный уют
такой забытый свет в сознанье будит,
что верится: там добрые живут,
хорошие, приветливые люди.
Там даже дети маленькие есть
и кто-то юный и всегда влюбленный,
и только очень радостную весть
сюда теперь приносят почтальоны.
И только очень верные друзья
сюда на праздник сходятся шумливый.
Я так хочу, чтоб кто-то был счастливым
там, где безмерно бедствовала я.
Владей...ЕщёА в доме, где жила я много лет,
откуда я ушла зимой блокадной,
по вечерам опять в окошках свет.
Он розоватый, праздничный, нарядный.
Взглянув на бывших три моих окна,
я вспоминаю: здесь была война.
О, как мы затемнялись! Ни луча…
И все темнело, все темнело в мире…
Потом хозяин в дверь не постучал,
как будто путь забыл к своей квартире.
Где до сих пор беспамятствует он,
какой последней кровлей осенен?
Нет, я не знаю, кто живет теперь
в тех комнатах, где жили мы с тобою,
кто вечером стучится в ту же дверь,
кто синеватых не сменил обоев —
тех самых, выбранных давным-давно…
Я их узнала с улицы в окно.
Но этих окон праздничный уют
такой забытый свет в сознанье будит,
что верится: там добрые живут,
хорошие, приветливые люди.
Там даже дети маленькие есть
и кто-то юный и всегда влюбленный,
и только очень радостную весть
сюда теперь приносят почтальоны.
И только очень верные друзья
сюда на праздник сходятся шумливый.
Я так хочу, чтоб кто-то был счастливым
там, где безмерно бедствовала я.
Владейте всем, что не досталось мне,
и всем, что мною отдано войне…
Но если вдруг такой наступит день —
тишайший снег и сумерек мерцанье,
и станет жечь, нагнав меня везде,
блаженное одно воспоминанье,
и я не справлюсь с ним и, постучав,
приду в мой дом и встану на пороге,
спрошу… Ну, там спрошу: «Который час?»
или: «Воды», как на войне в дороге,-
то вы приход не осуждайте мой,
ответьте мне доверьем и участьем:
ведь я пришла сюда к себе домой
и помню все и верю в наше счастье… Ольга Берггольц
Я по улице нашей иду.
Здесь оставлено сердце мое
в том свирепо - великом году.
Здесь мы жили тогда с тобой.
Был наш дом не домом, а дотом,
окна комнаты угловой -
амбразурами пулеметам.
И все то, что было вокруг -
огнь , и лед,
и шаткая кровля, -
было нашей любовью , друг,
нашей гибелью, жизнью, кровью.
В том году,
в том бреду,
в том чаду,
в том, уже первобытном, льду,
я тебя, мое сердце, найду,
может быть , себе на беду.
Но такое,
в том льду,
в том огне,
ты всего мне сейчас нужней.
Чтоб сгорала мгновенно дрожь,
в леденящую, - не пройдешь! -
если встанет вдруг на пути.
Чтобы лести сказать: не лги!
Чтоб **** сказать: не твое!
Друг, я слышу твои шаги
рядом , здесь, на местах боев.
Друг мой,
сердце мое, оглянись:
мы с тобой идем не одни.
Да, идет по местам боев
поколенье твое и мое,
и - еще неизвестные нам -
все пройдут по тем же местам,
так же помня , что было тут,
с той железной молитвой пройдут...
Ольга Берггольц, 1964г.
Светлая память!