Предыдущая публикация
…Комната казалась пустой.
Стол, несколько стульев… Щеглов оглянулся. Из-за двери вышел, прихрамывая, худощавый человек.
— Вы к кому?
— Ищу племянника Сергея Васильевича. Он не здесь живёт?
— Прописан здесь. Но не живёт.
Человек протянул руку:
— Здравствуйте, мы Вас давно ожидаем. С чем пожаловали? Щеглов протянул спичечный коробок, мгновенно перекочевавший в карман хозяина квартиры.
— У меня закончилась плёнка.
— Давайте присядем. Серьёзный разговор требует осмысления каждой фразы. Ко мне можете обращаться как к Сергею Васильевичу. Ещё какие проблемы?
— Я отказываюсь встречаться или передавать посылку два раза подряд на одном и том же месте в одно и то же время.
Человек на некоторое время задумался:
— Ну, что, ж. Решим так: как только Вам будет что передать, первой в 19-30 назначается точка №1, следующая в 19-45 — точка №2, потом в 19-15 точка №3, за ней в 19-30 точка №4. Затем номера точек повторяются, но со сдвигом на 15 минут позже, затем — в исходное время, потом — на 15 минут раньше и так далее. Запомнили?
— Да!
— Теперь перейдём к вещам более приятным. Сообщаю, что Вы награждены одной из высших наград Рейха - Железным крестом. Кроме того, на Ваш счёт (он протянул Щеглову лист бумаги) положено 70 тысяч марок, а это (на столе оказался конверт) — некоторая сумма в рублях.
— Тридцать серебряников?
— Господь с Вами! Ведь Ваш вклад в Победу заслуживает награды. Когда-нибудь война закончится. Россия и Германия будут жить в мире и согласии. Мы работаем для того, чтобы мир наступил как можно скорее!
…Щеглов открыл дверь офицерского общежития у ЦДКА, когда на улице тусклым светом горели фонари. Дежурная Шурочка (добрая душа!) согласилась позвонить по телефону, номер которого записан на бумажке, и от его имени поблагодарить Никанора Ивановича за банку мёда, которую Щеглов тут же выставил перед ней.
— Товарищ лейтенант! Это же Вам подарили!
— Берите, берите! У Вас ведь мама тяжело болеет. Вам нужнее!
— Вы — святой человек!
— Нет, просто семьи у меня пока нет, а офицеров, как Вы знаете, снабжают всем необходимым.
23 ноября 1942 года. г. Москва
Ветер и снежная сыпь из низких облаков затрудняли движение по скользким улицам. Вот и знакомый замызганный дом на улице Воровского. Войдя в подъезд, лейтенант не стал плотно закрывать входную дверь, а через тонкую щёлочку убедился, что за ним никто не идёт. Несмотря тусклое освещение, снежный покров всё же отражал немного света.
На втором этаже от опять остановился, прислушался. Тихо. Ни скрипа открывающейся двери, ни шагов. Только после этого лейтенант три раза покрутил ручку звонка. Как и прошлый раз дверь открыл седой грузный человек в безрукавке с пенсне на носу.
Услышав слова пароля, он посторонился:
— Входите.
Заперев дверь, не очень вежливо седовласый произнёс знакомую фразу:
— По коридору последняя дверь направо. …В пустой комнате за столом сидел Судоплатов. Приветливо махнув рукой, он указал на стул:
— Здравствуй! Садись!
На лице генерала застыло выражение глубокой усталости, но глаза светились радостью:
- Надеюсь, ты уже знаешь последние известия? Наши войска под Сталинградом окружили крупную немецкую группировку. В этом успехе есть и доля нашего труда. Благодаря твоим сообщениям немцы сняли со сталинградского направления тринадцать дивизий, половина из которых танковые, и перебросили к Ржеву, ослабив тем самым свои силы на юге. Теперь наша задача - способствовать её разгрому. А именно — не дать им возможности перебросить с центрального участка фронта ни одного солдата. Для этой цели у нас готовится операция под Торопцом с целью выбить противника из Великих Лук. Потеря города для немцев очень болезненна. За ним у Новосокольников идёт рокадная железная дорога от Витебска к Ленинграду, выйдя к которой мы ухудшим снабжение их войск. Вот почему противник будет стягивать к Великим Лукам все свои силы. Им будет уже не до Сталинграда. Я разрешаю тебе вплоть до её окончания передавать немцам все материалы об операции. Напоминаю об осмотрительности при выполнении задания. Судоплатов на какое-то время замолчал, а потом продолжил:
— Теперь по твоему запросу. Тебя проверяла контрразведка Генерального Штаба. Благодаря твоим действиям, удалось выявить связанную с тобой агентурную сеть противника. Потом, путём анализа и исключения, мы вышли на законспирированного немецкого агента в Генштабе в чине майора. Его арестовали дней десять назад. Поэтому в Генштабе завтра начнутся мероприятия с личным составом, направленные на повышение бдительности. Будь осторожен!
Судоплатов опять сделал паузу, чтобы убедиться, что сказанное дошло до сознания Щеглова.
— Постарайся завтра же связаться со своим резидентом из рейха, с Сергеем Васильевичем. Передашь ему материалы o Великолукской операции и сообщишь, что контрразведка арестовала майора Шмелёва. Не исключено, что он может проверить твоё сообщение по своим каналам. Поэтому на возможный вопрос: «Откуда это известно?» Ответишь, что у вас всe об этом говорят, что по всем подразделениям проводятся мероприятия, нацеленные на усиление бдительности, что ты вынужден месяца на полтора, два прервать с ними контакты. Отметай все попытки связаться с тобой в этот период. Для экстренной связи с нами телефон и пароль — те же самые. Всё понятно?
— Да.
Судоплатов встал, проводил Щеглова до двери.
— Удачи тебе!
24 ноября 1942 года. 20 часов 47 минут. г. Москва
Полуподвальное помещение на Садовом кольце. Кособокая надпись на двери: «Фотография».
Войдя, лейтенант осмотрелся и негромко спросил: - Есть кто-нибудь?
На звук его голоса вышла приёмщица в наброшенной телогрейке.
- Сегодня мы уже закончили работу. - На вывеске написано, что вы до девяти… Вы обязаны меня
обслужить!
— На фронт торопитесь? Ну, ладно, в виде исключения… Заказ будет готов через три дня.
— А мне нужно именно сегодня. Именно!
Последнее слово Щеглов произнёс с нажимом.
— Договаривайтесь с фотографом. Идите за дверь в съёмочную. Худощавый человек встал из-за стола, увидев Щеглова.
— Мы уже закончили работу. Что Вам?
— На вывеске написано, что вы до девяти… Мне фотография нужна именно сегодня. Именно!
— На документ? Или портрет?
— Фотопортрет. Для девушки.
— Проходите в проявочную.
…В крошечной комнатке площадью около трёх квадратных метров тускло светила красная лампа, У ванночек стоял Сергей Васильевич. Несмотря на полумрак, лейтенант всё же успел рассмотреть за спиной резидента какую-то дверь, и его правую руку, опущенную в карман.
— Что Вас к нам привело?
Вместо ответа Щеглов молча протянул спичечный коробок.
— Думаю, срочно. Операция начнётся завтра.
— Постараемся передать возможно быстрее. Ещё какие новости?
— У нас ходят слухи, что арестован немецкий шпион майор Шмелёв. По всем подразделениям проводятся мероприятия по линии контрразведки: внезапные проверки, беседы о бдительности. В связи с чем я не могу месяца два встречаться с вами, а также что-то оставлять на точках. Бережённого, говорят, бог бережёт.
— Боитесь?
— Храни Вас бог!
— Да! И не пытайтесь на меня нажимать. Мой провал — это крах всей налаженной работы. Любой контакт — через два месяца! Другого разговора у нас с вами быть просто не может!
— Что ж. Но как мы будем знать, что Вы готовы к работе?
— Оставлю сообщение на точке номер три.
— Ja, Got mit uns, (Да, бог с нами) — по-немецки отозвался Щеглов.
…Он шёл по затемнённым улицам Москвы с хорошим настроением и до самого офицерского общежития про себя непрерывно напевал арию из оперетты «Летучая мышь»:
«Пью за чистых и нежных,
Пью за первый подснежник,
За прекрасные наши года,
Да, да, да, да!
Пью за наши улыбки,
Пью за ваши ошибки…»
Следующая публикация
Нет комментариев