Предыдущая публикация
БЛОГ БАБЫ-ЯГИ
ИСТАЯТИ
ГЛАВА 10
Меч против погани оставил Казимиру ожог на всю ладонь.
— Под хвост загралу ваши трофеи! — рассердился бес, отбросил подальше оружие и совершенно по-человечески потряс рукой. Запахло палёной кожей. Клинок звякнул о камень, лезвие на секунду будто сердито полыхнуло голубым.
— Перекую на гвозди и отдам Мороку на ужин! — Потом Каз добавил ещё немного, в основном на итальянском. Красиво и экспрессивно.
— На мой взгляуд, это просто оскорбительно, — Бальтазар принюхался к рукояти. — Казимир не погань, понял? Будешь себяу так вести — станешь консервным ножом.
Но меч не внял коллективным угрозам: ощутимо нагрелся и в моей руке, я не стала ждать ожога; то же самое произошло с подошедшим на звуки недовольства Кощеем.
Мы стояли вокруг меча в задумчивости, желая найти на нём инструкцию по применению, противопоказания для владения, хоть что-нибудь, но тщетно. Загадочный артефакт работы неизвестного мастера, простое лезвие с жёлобом, такая же простая гарда и рукоять грязно-белого цвета, по виду костяная, с вырезанным не то орнаментом, не то письменами, круглое навершие. Ни одного драгоценного камня на эфесе не было — рабочее оружие. Воительница во мне любовалась и желала владеть, добавить в коллекцию, даже если только смотреть. Поймала себя на мысли, что можно на стену повесить.
— Может, яу закопаю его обратно? — Бальтазар примерился, повернувшись к мечу задом, и уже собрался совершить задуманное, как Настя подняла меч, лихо покрутила и хмыкнула:
— А мне не жжёт, — и, отдав мне кладенец, стала пристраивать трофей в петлю на пояс. Её руки слегка дрожали. Думаю, битва с Головой оказалась не так проста, как со стороны казалось. Девушка была бледна, под глазами появились тени.
— Подожди, так не годится, — Бессмертный дал указания своему волшебному слуге, и у меча появились ножны.
— Благодарствую, Кощей, — Настя слегка улыбнулась, принимая подарок.
— Меня зовут Андрей, ты тоже можешь так называть. Кощей — моя работа, как у Янины.
Богатырша застенчиво глянула на него, кивнула и засуетилась с перевязью.
Интересный у этой парочки конфетно-букетный период.
— Просто примите с честью гордое звание погани. Здесь, в Нави, это считай присвоение гражданства, — Морок настойчиво тыкал копытом в сторону реки Истаяти.
Каз расхохотался, хлопнул его по шее и поморщился.
— Давай посмотрю, есть рецепт мази, — предложила я.
— Не стоит, уже подживает, — отмахнулся Каз. — Но спасибо за предложение.
И отошёл, напевая под нос про тающий лёд.
Странно, что про любимого Челентано не вспомнил.
***
Я немного выждала и отправила Настасью в избу отдыхать после всех испытаний. Она для вида сопротивлялась, но всё же послушалась.
Мне же всё ещё непривычно почти не ощущать усталости и голода. Как будто можешь горы свернуть — больше времени в сутках для деятельности, — и вместе с этим чуть больше одиночества, у остальных-то всё по-прежнему.
Красная луна выбралась из объятий облаков и подсвечивала нам путь. За Головой поле не заканчивалось, а тянулось дальше, правда, без скелетов. Трава становилась гуще, сочнее, беспорядочно разбросанные деревья — крепче, но места совсем дикие, нехоженые. Горизонт был укутан туманом, казалось, сплошной завесой до неба, и не видно было, есть ли там горы.
Та дорога, что привела нас к развилке, истончилась и пропала уже давно, нога давала о себе знать, и я летела на велометле. Ступу по полю гонял Казимир со словами «Надо посмотреть», мастер проводил техосмотр. Кощей задумчиво хмурил лоб в седле.
— Морок, ты ведь здесь всегда жил? — спросила я, когда молчание стало в тягость.
— Верно.
— Так ты должен был знать о Голове. И наверняка знаешь, что нас ждёт впереди.
Бальтазар навострил уши, Супчик зашевелился на плече — всем интересно.
— Знал. Знаю. Но предупреждать и помогать не моя работа. Каждый Кощей должен научиться сам, — тряхнул головой конь.
«А вы — не моя забота», — повисло в воздухе. Справедливо на самом деле. Морок тоже преданный на свой манер, просто не афиширует.
— Он и мне ничего не рассказывает, только задним числом, — без особых эмоций добавил Кощей. — Не рассчитывайте на его вмешательство, он не твой кот.
Да я уж заметила… Как и нотку зависти. Да, Бальтазар — сокровище!
— Где пещера Горыныча, я не знал, такой информации у меня не было до вашей карты, — снизошёл конь. — Андрюха, может, ускоримся?
— Не хочу, — буркнул в ответ хозяин и снова насупился. — Янина, у тебя бывает чувство, будто ты недостаточно хороша?
— Для чего?
— Не знаю…
Я видела, что из него рвались слова, а также понимала, что он не привык откровенничать, живёт сам по себе, и не с кем на кухне поболтать.
— Если подумать, то бывает, иногда. Мне кажется, я недостаточно хороша как друг, — это были мысли о Тохе и поддержка разговора для Кощея, вдруг ему нужен толчок. Оказалась права.
— Голова и Настасья. Оба благородные на свой манер, честные, кажется, к таким грязь не липнет, — почти проскрипел он, как будто слова царапали горло. — Смотрел на них, и так тошно стало. Он даже умер красиво, геройски, с достоинством. А я… Царство это, роль, выданная корпорацией. Должен творить черт знает что, чтобы меня ненавидели. Поначалу боролся, а потом стало всё равно. Живу как придётся.
— Попробуй больше общаться, если можешь. Одиночество не всегда идёт на пользу.
— У меня в сокровищницах сундуки с женской одеждой, а одна из комнат совершенно женская, там даже прялка стоит. Только на окнах решётки, — он невесело хмыкнул. — Так общаться?
— Пленные девицы скулят ночами, как привидения, не одобряю, — сказал Морок. — Аппетит портят.
— Я и не собирался.
— Это радует, — прокашлялась я, скрывая нервный смешок. Вот так получаешь, что хочешь, — в нашем случае откровенность, — а как с этим быть, не до конца понимаешь. Такое ведь не сложишь в баночку до лучших времён.
— Может, друзей на вечеринку, не обзавёлся здесь ещё? Мои лешие любят в карты играть, если что, — сдуру предложила я. В ответ получила красноречивый взгляд, говорящий, в какой далёкий лес мне с моими егерями идти. Ну и ладно, пусть сам компанию ищет, а то не угодить.
Казимир закончил гонять ступу и успел на конец разговора, сверкнул улыбкой, потёр руки.
— Дела любовные — это ко мне! Спутницу надолго действительно сложно подобрать. Ну допустим, проживёшь ты сто лет — обычная девушка успеет стать бабушкой. Тут нужно по колдуньям искать или пользоваться сказочной магией. Молодильные яблоки, а, детишки?
— А они точно существуют? — заинтересовался Кощей.
— Ты существуешь, почему они нет? — удивился Каз.
Кощей шепнул что-то Мороку, но в ответ было фырканье и «позже обсудим».
— Ягуся, — так же тихо сказал кот немного погодя. — Сад молодильных яблок нам бы не помешал. За одно яблоко можно выторговать если не полцарства, то точно сундук монет.
Не то чтобы мне нужны здесь большие материальные блага, если только на налоги отложить на сотню лет вперёд, но само по себе интересно.
***
Горы появились на горизонте внезапно, будто кто-то сдёрнул с них полог невидимости, это туман отступал к острым вершинам. Окутанные обрывками серой дымки, они образовывали устрашающий силуэт на фоне неба. Их пики казались окаменевшими зубами Горыныча.
Глубокая навья ночь давила нас в тёмных объятиях, и крепкая хватка будто сжималась ещё сильнее с каждой минутой — мы подходили к Истаяти. Вездесущие вороны спали на куцых ветвях невысоких деревьев, сердито встряхиваясь от тяжёлой поступи избы, и засыпали снова. Не хватало звуков: стрекотания кузнечиков, волшебного танца светлячков, может, внезапного крика ночной птицы. С другой стороны, внезапные крики в этом краю вряд ли сулят хорошую компанию.
Приглушённое журчание подсказало, что мы на месте. Неспешно приближаясь к воде, мы вдыхали влажность, запахи природы, и каждый вдох давался сложнее, чем на берегу Смородины.
Это была тревога. Необъяснимая, мятущаяся под рёбрами. Все мои чувства напряглись, анализируя обстановку. Супчик вспорхнул с плеча, перебрался на голову Бальтазара — он всегда жмётся к нему, если что-то не так, что-то пугает.
Никого не обнаружила, бродячих душ не наблюдалось, но тиски не пропадали.
Берег оказался крутой, каменистый, упадёшь — и живого места не останется. Острые грани валунов торчали из воды, неширокая река казалась пересохшей, но бурлила, будто полноводная, а другой берег… Луна стелила красную дорожку на зыбкой поверхности, и с гор принесло холодный ветер, но поёжилась я не из-за него — на другом склоне шевелилась земля, лунный свет блестел на мокрых телах.
— Что это за река? — спросил Кощей. Трость-змея ожила и застелилась под ногами, свивалась кольцами, приподнималась, шипела, и ей отвечали…
— Это рубеж, но не твой. Как отреагируют твои друзья, мне неведомо. В воду лезть не советую, вам не понравится компания сородичей Эвтаназии. — Багровые глаза коня обвели нас по очереди.
Вдох.
Воздуха поступало всё меньше, тиски всё жёстче…
Несколько минут на раздумья.
— Может, всё же утром пойдём? — капризно спросил кот. — В такое времяу добрые люди и коты спяут в тёплых постельках.
— Неуютное местечко для вас, недобрые люди? — хмыкнул бес. — Видели бы вы лавовую реку третьего уровня и ямы для наказаний и пыток на ее берегу — славное развлечение. Правда, не для всех.
— Так сходи развлекись, — посоветовал Морок.
— Настасью разбужу, приходите броню надевать. Кто знает, что за прелести на другом берегу ждут, — Казимир ушёл, по-хозяйски волоча за собой парящую ступу, кот и мыш увязались следом.
Морок опустил голову и будто заснул. Остались я и Кощей.
— Надо было поступать в театральный, как и хотел, — вздохнул он.
— Не поняла.
— Я в аниматоры пошёл из любви к игре, а получилось вон как, — в тусклом свете его невесёлая ухмылка больше походила на оскал.
Могла ли я ожидать, что родители говорили Андрею: «Ты талантлив и красив — прямая дорога на киноэкран»? Что он ходил в театральный кружок и подавал большие надежды? Нет.
Потом его родителей не стало, и всё потеряло смысл.
— Решил, что лучше получить востребованную профессию, но, Янина, знаешь, тяга эта… она скребёт внутри. Чувство перевоплощения, жить не только свою жизнь, а ненадолго стать кем-то другим. Я давно его не испытывал.
И более странную беседу, точнее, монолог на берегу кишащей тварями реки, мне было сложно представить. В целом у моих знакомых и друзей из Лукоморья склонность к театральности, но я не ожидала услышать так много за несколько часов. Действительно трагичная судьба Головы так повлияла на него? А на Настю? Она ведь лишила жизни, и это была фактически эвтаназия… Какая злая, извращённая ирония.
— Ненавижу змей, — сухо проинформировал Кощей. — Перелетим на тот берег, не будем вплавь пересекать ведь, а? Если приспичит на дне артефакты искать — это без меня.
— Ненавидишь? Но Эва…
— Ты думаешь, я не пытался избавиться от своей убийцы? Что я только не делал — даже в унитаз смыл однажды, эта дрянь всегда оказывалась у меня дома. Приползала ночью, ложилась на грудь… — Он потёр рукой в районе сердца, выдохнул сквозь зубы: — Проехали. Живу дальше.
— Дайте платочек, слёзы утру, — подал голос конь.
— Раскис? Я не знал, что ты девчонка, — спокойно ответил Кощей. — Подарю седло с розовыми стразами.
— Стразами? Ну ты и дешёвка, камешков из подвалов пожалел!
Рутинную склоку прервал Казимир.
— Вы скандалите как старые супруги, тьфу на вас! — И бросил нам: — Я доспехи достал. Настя спит богатырским сном, её не разбудит даже строевая песня отряда Черномора.
На нём самом из боевого облачения были кожаные наручи с металлическими пластинами и кольчуга, красный меч, добытый в битве при Дубе, висел на боку в полуножнах.
— Жду вас, — Кощей обернулся вороном и скрылся в вышине. Морок сорвался в галоп и прыгнул через реку, создав камнепад. И почти сразу раздался грохот на той стороне.
— Будешь готова — крикни, я с вами в избе, — деловито кивнул бес, внимательно осматривая местность.
Переодевание много времени не заняло, с ремешками справлялась быстрее, наловчилась. Одеть кота тоже привычно.
— Нехорошее место, — пискнул мыш из-под потолка.
— Наверное, — еле слышно согласилась я, дышать было сложно. Такое чувство, что идём на смерть, но мы уже не живые, чего бояться?
Ощущение было сродни отпугиванию, мол, туда не ходите, вам не надо. Полагаю, такая магическая ограда под током.
Но нам надо!
Богатырша и правда спала непробудным сном. Позвали Казимира, схватились за что могли, я обняла Настю вместе с лавкой, чтобы она не грохнулась, и изба прыгнула…
Облегчение пришло вместе с остановкой: давление на грудь прекратилось, тревога ушла. Навь любит играть на нервах, на эмоциях, но нас так просто не возьмёшь.
— Оставим девчонку отдыхать, а сами осмотримся? — Бальтазар скрылся за дверью.
Мы с Казом вышли с мечами наготове, а то мало ли что. Никого нового, только Кощей в своих доспехах, конь, хрустящий камнями, и змея, хотя я точно помню, что её никто не брал.
Вот уж правда дрянь.
— А знаете что, — немного подумав, сказала я. — Давайте утром дальше, отдохнём несколько часов.
— И потом не будем рассматривать каждую щель в горах. В пещеру и обратно, — досадливо поморщился Кощей. Дождался моего кивка и снова щёлк пальцами. — Каз, ты как насчёт картишек?
— Готовь свою казну, я профи, — хмыкнул Трёхрогий.
— Яу с вами, — кот уже просочился в появившийся шатёр.
— Не давайте ему валерьянку! — только и оставалось крикнуть в спины.
Оставив мальчишник в покое, я побрела в избу. Правый ботинок шаркал по земле и норовил свалиться, а я вцепилась в ручку кладенца, как в спасательный круг, но это был самообман.
Долго сидела в тишине, слушая сопение Насти на первом этаже. Супчик спал, я была совсем одна, но это было хорошо — передышку предложила не просто так. Носки ботинок торчали из-под длинной юбки, снаружи такие нормальные, одинаковые.
Потянула юбку вверх, показалась шнуровка, и я замерла перед прыжком в пропасть…
Закусила губу, чтобы не кричать, так сильно, что чувствовала солёный вкус крови во рту и тёплую струйку на подбородке. Моя нога, с которой мы всю жизнь вместе, с первого шага в одиннадцать месяцев и до прыжка через Истаяти, стала костью, обтянутой кожей, как у мумии. Серая сухая сморщенная кожа до самого колена, и нога болталась в ботинке, как карандаш в пустом стакане. Это навсегда? Меня пробрал озноб, сквозь стиснутые зубы прорвался всхлип, но кричать и плакать я буду в другом месте, где никто не узнает.
И перед тем как перенестись в сумеречную зону, я с горечью подумала только одно: баба-яга — костяная нога.
Летописец. Заметка № 2
Яга лежала будто манекен, укутанная в своё любимое лоскутное одеяло. Я понял, что она отправилась туда, где мне никогда не будет места. Действуя по инструкции, записал всё, что видел, и костяную ногу тоже. Данный феномен я лицезрел впервые. Для девушки это, должно быть, удар — выглядела конечность весьма специфично. Непременный атрибут двойственности природы Яги «живая-мёртвая» занял своё место, но я верю в силу и решимость приспособиться к новым обстоятельствам. Привыкла ведь к бельму.
Следующая публикация
Комментарии 3