Предыдущая публикация
ВЕДЬМА ДИВНОЗЁРЬЕ
ПОДАРОЧЕК ДЛЯ ВЕДЬМЫ
ЭПИЛОГ
ГЛАВА 31
— Таюшка-хозяюшка вернулась! — домовой Никифор налетел на неё ещё в дверях — Тайка даже кроссовки снять не успела. — И рыжий обормот тоже тут! Ну всё, теперь моя душенька за вас спокойна. И за Дивнозёрье тож.
— А долго ли нас не было? — она всё ещё боялась задавать этот вопрос, но когда-то всё равно придётся узнать правду.
— Да, почитай, недели две.
Уф, значит, она совсем немного пропустила. Съездила в волшебную страну на каникулы — заодно повоевала. Учёба в школе, конечно, уже началась, но догонять придётся немного.
Тайка поставила на тумбочку у входа дедушкин ларец и с наслаждением втянула носом запах свежей выпечки:
— Никифор, а ты нас ждал, что ли? Откуда пироги?
— Да у нас тута гости. Домовишник устроили.
Это, стало быть, собрание домовых? Тайка хихикнула — очень уж её позабавило это слово.
— По какому-то поводу или просто так?
Только сейчас она заметила чинно сидящих за столом Афанасия с сестрицей Анфисой, Сеньку, дремавшего в обнимку с полупустым пузырём, и ещё одну незнакомую домовиху с торчащими вверх льняными косичками.
— Ох, нехорошо, хозяюшка, тебя сразу нашими проблемами нагружать. Умаялась, небось? Может, отдохнёшь сперва? — Никифор переминался с ноги на ногу.
Ну, ясно. Значит, домовишник всё-таки по делу.
— Рассказывайте уже, чего стряслось, — вздохнула Тайка. — Я ж ведьма…
— Колдун у нас завёлся, — буркнул Фантик. — Вишь, ведьма, не успела ты шагу от ворот сделать, а — оп-па — слетелись энти… как их…
— Конкуренты! — пискнула домовиха с косичками.
— Фёкла, — представил её Никифор. — Она за Алёнкиной избой приглядывает. Так что расскажет всё, как грится, из первых рук.
— Что-то я тебя раньше не видела, —Тайка протянула руку, и Фёкла, краснея, пожала ей пальцы своей тонкой лапкой.
— Потому что стесняюсь я… Да и чё лишний раз на глаза лезть, когда всё в порядке? Но тут уж хошь не хошь, а пришлось показаться. Родич, понимаешь, к ним приехал. Седьмая вода на киселе, но Алёнка его дядей зовёт. Я сперва не поняла, что он колдун, а потом ка-ак поняла!
— Я сам видел, как он Алёнку ругал, — поддакнул Фантик. — Вон Анфиска тоже не даст соврать.
— Истинная правда, печным застенком клянусь! — его рыжая сестрица стукнула чашкой о стол так, что даже Сенька проснулся. Охнул:
— Что? Где?! А скоро ль ужин? — и захрапел снова.
— Кстати, об ужине… — Пушок поиграл бровями. — Мы, между прочим, с дороги.
— С царского пира, — поправила его Тайка, но коловерша фыркнул:
— Да когда тот пир был?! Уже, считай, в прошлой жизни.
— Намёк понял, — Никифор полез в печь за пирогами, а Фёкла продолжила рассказывать:
— Знаете, я сперва даже обрадовалась, что колдун приехал. Думаю — Алёнка-то малая совсем. Случись что — ещё вопрос, справится ли без Таюшки? А тут всё-таки взрослый человек.
— Да справлялась она, — отмахнулась Анфиса. — У бабы Лизы когда тоскуша завелась, кто её извёл? Твоя Алёнка.
— Это на той неделе было, — пояснил для Тайки Фантик. — А на этой другая напасть приключилась: дед Фёдор захворал. Я сперва думал — грудная жаба, потом гляжу, ан нет! Обессильница. И что ты думаешь? Алёнка опять справилась — дед мой жив-здоров, орёл...
— Я думаю, эту обессильницу колдун нарочно наслал, — прошептала Фёкла, закрыв лицо руками. — Хотел Алёнку проучить.
— Так вы же говорите, справилась она, — пожала плечами Тайка.
— Не совсем. Дедушку выручила, а сама свалилась. Лежит в кровати, мается, школу опять пропускает, — домовиха вздохнула и украдкой смахнула слезинку. — А дядька-колдун её ещё и отчитал. Мол, чего полезла. Понимаешь? Я считаю, это улика!
— Ули-ик-а! — сквозь сон икнул Сенька, и только Анфиса скептически поджала губы:
— А может, и нет. Ведьмушка, рассуди ты.
Тайка в задумчивости почесала в затылке и принялась рассуждать вслух:
— Ну, вообще-то обессильница может и сама по себе завестись. Особенно в холода, когда солнышка мало и люди из дома не выходят. Начинают всё больше лежать, а потом — глядишь — и встать не получается. Но наслать её тоже можно. Это же разновидность кикиморы — а что стоит злому колдуну с кикиморой сговориться?
— Вот и я о том! — закивала Фёкла.
— Погоди, у нас нет никаких доказательств.
— А вот и есть! Если бы это был добрый колдун, он бы Алёнку вмиг вылечил! — Домовиха набычилась: даже её торчащие косички стали похожи на рожки. — А ещё там обереги новые. И меня от них тошнит, между прочим.
Ну что тут будешь делать?
— Ладно, мы с Пушком выведем этого колдуна на чистую воду.
— Ещё как выведем! — коловерша захлопал крыльями: видать, понравилось ему быть героем. — Но только после ужина.
На разведку они отправились на ночь глядя. Тайка сперва покидала камешков в Алёнкино окно, но подруга спала крепко. Зато в соседней комнате горел свет: наверное, там тётя Маша смотрела телевизор.
Пушок взлетел на подоконник и, прислонившись лбом к стеклу, принялся комментировать:
— Так, колдуна не видать. Теть-Маша спит с вязанием в руках, телек играет. Ой, ну и ересь они смотрят, Тай. Нет бы какое нормальное кино! Неудивительно, что она заснула. Ой! А вот и наш подозреваемый.
— Что он там? — Тайка поднялась на цыпочки, но ей всё равно не хватало роста, чтобы заглянуть в окно. Зато вспомнилось, как они тут с Яромиром гусынь подкарауливали. Вот, казалось, совсем недавно расстались, а она уже скучала по дивьему воину. Эх, тяжко будет в разлуке жить. Но пенять не на кого: сама так решила.
Из-за этих мыслей она прослушала, что говорил Пушок, и включилась только на середине фразы:
— ...кефиру ей принёс. Тай, а вдруг это заколдованный кефир? Может, ядовитый какой-нибудь?
На Тайкин вкус, любой кефир был ядовитым, но тётя Маша с ней бы не согласилась.
— Тай, там ещё и печенье. Ух, какое неслыханное коварство!
— А что коварного в печенье?
Коловерша от возмущения захлопал крыльями:
— А то, что травить печеньем — подло! Низко! Я бы за это сразу в кутузку сажал, без суда и следствия.
— Нет, с чего ты решил, что оно вообще отравленное? — она помассировала лоб.
— Потому что на месте злого колдуна я бы поступил именно так. Это ведь особенно коварно. Ой, Тай, он сюда идёт. Кажется, он меня видит! А-а-а! Спасайся кто может!!!
В общем, улепётывали они — аж пятки сверкали. Пушок потом клялся и божился, что не забыл про невидимость, а колдун этот всё равно как-то умудрился заметить слежку.
А на все Тайкины сомнения отвечал:
— Видела бы ты его, Тая! Знаешь, он какой! У-у-у! Высокий, смотрит сурово так, и пряди седые в волосах. У меня из-за него моральная травма, Тай. Я теперь печенье есть не смогу!
Впрочем, через пару часов коловерша позабыл о своём зароке и за разговором умял пачку «Овсяного», запивая его молоком. А Тайка придумала новый план.
Наутро после завтрака она накинула куртку, натянула на уши шапочку и заявила:
— Пойду я Алёнку проведаю, вареньица малинового отнесу.
— Вот так прямо и пойдёшь в лапы колдуну? — ахнул Пушок.
— Не колдуну в лапы, а подругу навестить, — отмахнулась Тайка. — Да и Кладенец у меня с собой, если что. Что за упаднические настроения, в конце концов? Я Доброгневу сразила, ты с Горынычем боролся — нам ли деревенского колдуна бояться?
— Не деревенского, а городского, — поправил её из-за печки Никифор. — Фёклушка вчера рассказала, что он из города приехал. В командировку. А зовут его колдун Максим.
— Так прямо в паспорте и написано: «колдун»? — фыркнула Тайка.
— Всё зубоскалишь… — вздохнул Никифор. — А дело-то сурьёзное, если уж даже Фёкла из застенка вылезла — обычно она сидит ни гу-гу и ваще людей боится.
— Значит, она социофобка, — с умным видом заметил Пушок, но суровый домовой кинул в него полотенцем:
— Чаво обзываешься?
— Эй, это не ругательство, а вроде как «нелюдимый человек», но по-научному, — обиделся коловерша. — А полотенцами, между прочим, только всякие неучи кидаются.
— Не ссорьтесь, — Тайка погрозила им пальцем. — В общем, я пойду. А если к обеду не вернусь, зовите подмогу.
— Да я лучше уж сразу ребят позову. Так оно надёжнее, — пробурчал Никифор ей вслед.
Что тут скажешь? Оставалось только вздохнуть:
— Только глупостей не делайте.
Признаться, Тайка за эту ночь столько всего напредставляла-напередумала, что сама уже боялась. Трижды она заносила руку, чтобы постучать в Алёнкину дверь, и трижды её опускала. А когда занесла в четвёртый, та вдруг открылась, и на пороге возник — кто бы вы думали? — да, тот самый колдун Максим.
— Здравствуйте. Вы к кому?
— Ой… — Тайка аж присела. — Я это… в общем… ну…
— Дядь Макс, это ко мне! — раздался довольно бодрый Алёнкин голос.
— А, к Алёнушке? Ну, проходите, — он посторонился, пропуская Тайку в избу.
Она вошла, осмотрелась. Никаких злых чар не почувствовала, только заметила пару новых оберегов у двери. Хороших, сильных. И явно не Алёнкой сделанных.
— Тайка-а-а! — подружка налетела на неё, едва не сбив с ног. — Как же я соскучилась!
— Мне сказали, ты болеешь, — Тайка протянула ей баночку варенья, и Алёнка запрыгала: уж очень она малину любила.
— Вообще-то уже выздоровела. Спасибо дяде Максу. Дядь Макс, это Тая. Я тебе про неё рассказывала. Это наша дивнозёрская ведьма.
И страшный колдун заулыбался, став вдруг совсем нестрашным. Протянул ей руку и по-взрослому поприветствовал:
— Ну, здравствуйте, коллега.
Спустя четверть часа (когда вскипел чайник) они уже пили крепкий чай с лимоном и печеньем (тем самым, которым колдун угощал тёть Машу; нет, не отравленным), а Алёнка не умолкала:
— В общем, вляпалась я с этой обессильницей, ты себе не представляешь как! Всё потому, что обереги перепутала. Думала, там трясовица завелась. Дядя Макс меня потом наругал: говорит, ну чего одна пошла, не сказала? А я сама хотела, ну, чтобы ты мною гордилась, понимаешь? Пришлось полежать три дня в кровати, эх. Но три дня — всё же не три недели, как могло бы быть.
— Я и горжусь, — Тайка отхлебнула горячий чай. — А ошибиться каждый может. Но хорошо то, что хорошо кончается.
Когда колдун отлучился, она всё-таки спросила шёпотом:
— Алён, а ты уверена, что твой дядя Макс — добрый колдун?
— Тай, ты чего? — Маленькая ведьма округлила глаза. — Я его с детства знаю. И тебе рассказывала, между прочим.
Теперь Тайка и впрямь припомнила рассказы подруги о каких-то дальних городских родичах, которые чаще всего пропускала мимо ушей.
— А почему это он в Дивнозёрье оказался так кстати, как только я уехала? — Ох, сложно бывает избавиться от подозрений, когда ты уже себя накрутила…
— Так это я его и пригласила.
— Хм… а домовые сказали, он в командировку.
— Ну и это тоже. Он что-то там в деревенских архивах хотел посмотреть. Он ведь историк, — Алёнка вся перемазалась вареньем и теперь сияла от счастья. Всё-таки они с Пушком в чём-то были родственными душами. — Ой, Тай, а ты ж вроде на исторический идти думала? Может, тебе с дядей Максом будет полезно посоветоваться? Он меня такому научил! Видела обереги у двери: так вот один из них я сама сделала, представляешь? А ещё к нам Марфа заходила. Дядя Макс ей с Ютьюба накачал роликов про самообучение на ударных. Он ведь раньше сам в группе играл. Сказал: одна неудача — ещё не конец света. И Шурику позвонил, договорился, что по весне Марфа снова к ним на прослушивание сходит. А пока у них сессионный ударник будет — это вроде как только для концертов. Ой, что я всё говорю и говорю... Ты-то куда на каникулах ездила?
Ох, это что же, ей никто не сказал?
Тайка даже разозлилась: от Алёнки-то зачем скрывать правду? Она уже не маленькая. Вон как тоскуш гоняет! Тайка в её возрасте, между прочим, не осмелилась бы.
— Такое дело, Алён, я была в волшебной стране…
— Вот это да! — маленькая ведьма чуть не брякнулась с табурета от таких новостей. — Рассказывай всё-всё-всё!
Тайка задумалась, с чего бы начать, и тут из сеней донёсся голос колдуна Максима:
— Тая, тут, кажется, за вами пришли, только из-за оберега войти не могут. Вы уж им объясните, что я не враг. Особенно этому, рыжему, с физиономией коловерши...
Фёкла потом, конечно, долго извинялась, что, не разобравшись, навела шороху, но дядя Макс зла не держал. Тайке вообще понравилось с ним беседовать: взрослые так редко говорят с подростками на равных, и это ей очень льстило... А Макс ещё знал много интересного, а уж байки травил — заслушаешься.
Поэтому, когда Марьяна пригласила всех в заброшенный дом на вечеринку в честь возвращения «нашей любимой ведьмы», Тайка и его с собой позвала. Ну и Алёнку, конечно, куда же без неё. К тому же Марьянка пообещала, что будет «сюрприз», и Пушок заранее облизывал усы, предвкушая пироги с грибами и с ягодами. И не прогадал: пирогов вытьянка, конечно, напекла. Но сюрприз оказался ещё лучше!
Зайдя на террасу, Тайка обомлела, увидев полный дом гостей: тут были и мавки Майя с Марфой, и леший Гриня с Катериной, и кикимора Кира с сестрицей Кларой, устроившиеся поближе к блюду с мочёными яблоками. Домовые сновали туда-сюда, таская с кухни чашки и тарелки, Сенька наливал компот, а Никифор с банником Серафимом в две балалайки наяривали залихватскую мелодию, от которой ноги сами просились в пляс.
— Как же я рада вас всех видеть! — заулыбалась Тайка. — Но разве зимой вы не должны спать, друзья?
— А зря, что ли, я тебе подарочек сулила? — С кухни с ароматным караваем в руках утицей выплыла Мара Моревна. — Могу позволить себе одну ночь лета посреди зимы. Чародейка я или где?
— Ой, вы тоже пришли! Как здорово! — Тайка захлопала в ладоши. — А на Новый год можно будет так сделать?
— Хорошего понемногу, — Мара Моревна погрозила ей пальцем. — Веселись, радуйся, ты заслужила. Вот оно — твоё Дивнозёрье, всё за тебя горой. Когда на злого колдуна идти собирались — и мавок растолкали, и лешего разбудили, чуть до самого Мокши не добрались. И всё ради любимой ведьмушки.
— Мне очень повезло, — Тайка почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. — У меня замечательные друзья.
— Потому что у них замечательная ты.
— Звучит так, как будто вы меня утешаете... — она шмыгнула носом.
— А то я не знаю, о ком ты в душе тоскуешь, — хмыкнула Мара Моревна. — Цени все моменты жизни, ведьма. Радостные, грустные — любые. Ведь каждый из них — как искра в костре — догорит и уже не повторится. Но все, кого ты любишь, будут рядом — пока судьбе будет угодно. А судьба — это я.
Тайка хотела поблагодарить чародейку, но не успела. Моргнула — а той уже и след простыл.
Что ж, оставалось только воспользоваться советом самой судьбы и повеселиться от души: плясать с мавками, играть в фанты с Алёнкой, Марьяной и домовыми, во весь голос подпевать колдуну Максу любимые хиты русского рока (Катерина очень кстати привезла с собой гитару), а потом, уже добравшись до дома, — загадать в эту ночь увидеть во сне Яромира.
Уже переодевшись в любимую пижаму с единорогами, Тайка вдруг вспомнила про дедушкин ларец. Интересно, а что там? И почему его нужно было открывать только в Дивнозёрье?
Сгорая от любопытства, она подняла крышку. На берестяной грамотке, что прикрывала дары, красовалась надпись: «Неприкосновенный запас (НЗ) — то есть на всякий случай». Улыбнувшись, Тайка сдвинула её в сторону и обомлела: на красной подушке лежало золотое яблоко. Молодильное, конечно. Она такое уже видела прежде — в серванте у бабушки. Но это было ещё не всё: рядом с волшебным фруктом обнаружились два знакомых фиала: один с живой водой, другой — с мёртвой. Выходит, у царя они всё-таки были?
Тайка со стуком закрыла крышку ларца. Что бы всё это ни значило, она подумает об этом потом. А сейчас — спать! Ведь её ждут самые чудесные сны на свете!
Следующая публикация
Комментарии 20