Предыдущая публикация
Шизофашизм
Шизофренический фашизм — это фашизм под маской борьбы с фашизмом. Собственно фашизм — цельное мировоззрение, соединяющее теорию этнического или расового превосходства, империализм, национализм, ксенофобию, великодержавность, антидемократизм, антилиберализм. Шизофашизм — это расколотое мировоззрение, своего рода пародия на фашизм, но серьезная, опасная, агрессивная пародия. Это фашистская истерика, за которой скрывается вполне холодное сознание своих меркантильных расчетов. Фашизм проявляется в отчаянной ненависти к свободе, демократии, ко всему чужестранному, к людям иной идентичности, в стремлении искать врагов, подавлять все живое. Но это насильническое, тоталитарное мировоззрение находится в шизофреническом расколе со стремлением использовать те самые блага, которые обеспечивает «враг»: недвижимость за рубежом, привилегия давать образование детям в «Гейропе» и «Пиндостане», хранить счета в их банках, проводить там отпуск и т.д.2
<...> Исторические источники российского шизофашизма лежат глубже, чем болезненная реакция (ресентимент) на крушение советской системы. Эту социальную психопатию, соединение массового раболепия, гордыни и панфобии (истерической ненависти ко всему), которая сейчас проходит эмоциональным фоном всех российских событий, можно наблюдать и в более отдаленные времена, например, в опричнине.
В дискуссии о шизофашизме 2017 года еще успел принять участие недавно скончавшийся замечательный историк Александр Янов. Он подтвердил уникальность этой социальной патологии: «...я не знаю ни одного другого случая ОРГАНИЗОВАННОЙ массовой патологии в мировой истории. Представьте Варфоломеевскую ночь, затянувшуюся на годы!» Что же предрасположило Россию к такой злосчастной участи?
<...> Кочевая Орда, из которой образовалось российское государство, все еще бродит в его крови — в шизофреническом расколе с ценностям оседлой цивилизации. Петр Чаадаев отмечал: «В домах наших мы как будто определены на постой; в семьях мы имеем вид чужестранцев; в городах мы похожи на кочевников, мы хуже кочевников, пасущих стада в наших степях, ибо те более привязаны к своим пустыням, нежели мы к нашим городам» («Философические письма», 1).
Принято считать, что основой кочевого государства была не инфраструктура — центры торговли и ремесел на освоенной территории, а овладение землей, экспансия в пространстве, ассимиляция все новых территорий. Вот и для современной России, как в кочевой архаике, главной остается земля и ее недра, а не то, что воздвигается на ней. Лучше отвоевать еще один кусок земли (Осетия, Приднестровье, Крым и Донбасс, а теперь уже и вся Украина), чем построить оседлую и развитую цивилизацию на уже имеющихся необъятных просторах. В ХХI веке, потерпев крушение сначала как «православное царство», а потом как «коммунистическая сверхдержава», Орда под именем РФ сбросила с себя все европейские оболочки, которые так старательно, многовековыми усилиями просветителей, писателей, ученых наращивались на ней, — и воспрянула из глубины прошлого, обернулась к Европе своей «азиатской рожей».
<...> Кочевье — это не только территориальная экспансия, это социальная и психологическая хаотизация, выбивающая людей из устойчивых связей и локаций. Несколько волн эмиграции, миллионы беженцев революционных и военных лет; насильственное переселение целых народов и сословий, «раскулачивание», «расказачивание»; Гулаг, тюрьмы, колонии, поселения, с миллионами ссыльных, заключенных, оторванных от дома; массовое сиротство, приюты, дети без родителей или живущие в неполных семьях; криминализация населения, масса людей в бегах (от закона и от беззакония); мобилизация одних и релокация других; отсутствие стабильности, политические ветра и бури, сменяющие курс каждые несколько лет и гонящие людей в разные края страны и за ее пределы, — все это тоже формы кочевничества, внутреннего и внешнего.
<...> Термин «шизофрения», введенный швейцарским психиатром Эйгеном Блейлером (1857–1939), означает буквально «расщепление сознания». Как показали Юрий Лотман и Борис Успенский, «специфической чертой русской культуры... является ее принципиальная полярность, выражающаяся в дуальной природе ее структуры»... Уникальная история России как государства, возникшего из империи Золотой Орды и отчасти вобравшего в себя ее кочевой уклад, также объясняет двойственность, которую со скорбью отмечал Чаадаев: стремление создать устойчивый порядок цивилизации и в то же время ее зыбкость и неустроенность, презрение к ее ценностям3. Если такой дуализм глубоко встроен в структуру национальной ментальности, то понятно, почему даже фашизм, который по своей политической сути наиболее однороден и тоталитарен, в современной России также приобретает шизофренические черты.
Михаил Эпштейн. Русский антимир
Следующая публикация
Нет комментариев