Михаил Пляцковский.
АППАССИОНАТА.
Бетховен… Аппассионата…
И взорван порох тишины.
Мне самому понять все надо.
Мне объяснения не нужны.
Товарищ лектор, не спешите
Растолковать, что там к чему.
Пусть звезды кружатся в зените,
Ночную прожигая тьму.
Пускай в ушах гудит протяжно
Ветрами схваченный простор,
И разве это очень важно –
Знать, где минор и где мажор?
Качну
Качнулся мощный взрыв аккорда –
И подо мною все быстрей
Земля плывет светло и гордо,
Вращаясь вкруг оси своей.
Товарищ лектор, в кои веки
Я слышу сам, я слышу сам,
Как перезваниваются реки,
Как бродит эхо по лесам.
Я умоляю вас: не надо,
Не раскрывайте тайну мне…
Бетховен…Аппассионата…
Мы с музыкой наедине.
ЛЕОНИД ХАУСТОВ
САЛЬЕРИ
А он и впрямь обрел бессмертие,
В веках бесследно не исчез.
В энциклопедиях проверьте,
Возьмите том на букву С.
Сальери.
Имя вы назвали»
Но как-то странно оттого,
Что вы ни разу не слыхали
Звучанья музыки его.
Когда над Моцартом сомкнулась
Земля, как на море, - волной,
Должно быть глубоко вздохнулось
<f sc0000
Тому, кто ждал минуты той.
Но было так:
Когда в партере
И в ложах смолкли голоса,
Исполнить музыку Сальери
Ничей смычок не поднялся.
Прикрыв рукой глаза неловко,
Похолодел недаром он:
Так начиналась забастовка
Всех музыкантов всех времен.
Всю жизнь свою отдать карьере,
А сорок опер - все молчат.
И не себя ль убил Сальери,
В чужой стакан бросая яд?!
МОЦАРТ НА СКРИПКЕ ИГРАЕТ
(Из путевого дневника)
Моцарт на старенькой скрипке играет,
Моцарт играет, а скрипка поёт,
Моцарт отечества не выбирает –
Просто играет всю жизнь напролет.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
наша судьба - то гульба, то пальба.
Не оставляйте стараний, маэстро,
не убирайте ладони со лба.
Где-нибудь
на остановке конечной
скажем спасибо и этой судьбе.
<f
Но из грехов своей родины вечной
не сотворить бы кумира себе!
наша судьба - то гульба, то пальба...
Не расставайтесь с надеждой, маэстро,
Коротки наши лета молодые:
миг -
и развеются, как на кострах,
красный камзол, башмаки золотые,
белый парик, рукава в кружевах.
Наша судьба - то гульба, то пальба....
Не обращайте вниманья, маэстро,
Не убирайте ладони со лба.
ДАВИД САМОЙЛОВ
ШУБЕРТ ФРАНЦ
Шуберт Франц не сочиняет –
Как поется, так поет.
Он себя не подчиняет,
Он себя не продает.
Не кричит о нем газета,
И молчит о нем печать.
Жалко Шуберту, что это
Тоже может огорчать.
Знает Франц, что он кургузый
И развязности лишен,
И, наверно, рядом с музой
Он немножечко смешон.
<
Жаль, что дорог каждый талер,
Жаль, что дома неуют.
Впрочем - это всё детали,
Жаль, что песен не поют!..
Но печали неуместны!
И тоска не для него!..
Был бы голос! Ну а песни
Запоются! Ничего!
ИГОРЬ ИВАНОВ
ЭТЮДЫ СКРЯБИНА
Невозможно не слушать,
и слушать почти невозможно...
Будто тянутся руки к тебе,
сокрушаясь, что ты далеко...
Буд-то вслед жеребенку глядит
сиротливая добрая лошадь
и, крича под тягучим дождем,
тщетно бьется среди васильков...
На ногах, словно гиря. Земля...
Белолобого мать не догонит...
Ты схватился за голову,
встал
и увидел, к окну подойдя,
что упала сирень,
вся заплаканная,
на подоконник
и глухая крапива
не слышит беды и дождя.
П. ВЯЗЕМСКИЙ
Листу.
Когда в груди твоей – созвучий
Забьет таинственный родник
И на чело твое из тучи
Снисходит огненный язык;
Когда, исполняясь вдохновенья,
Поэт и выспренний посол!
Теснишь души своей виденья
Ты в гармонический глагол,-
Молниеносными перстами
Ты отверзаешь новый мир,
И громкозвучными волнами
Кипит, как море, твой клавир;
<f sc00
И в этих звуках скоротечных,
На землю брошенных тобой,
Души бессмертной, таинств вечных
Есть отголосок неземной.
ЯРОСЛАВ ИВАШКЕВИЧ
ШОПЕН
Над землёй склоненный, притаясь в сирени,
Соловью и девушке он поющей внемлет,
С лепестков снимает он росы свеченье,
Чтоб стряхнуть на землю, покидая землю.
Как Боян былинный, лебедями руки,
Ослабев, на клавиши в зале опускает.
Женщины бледнеют, как цветы в недуге,
И мужчины шепчут; музыка больная.
Задыхаясь, думает: сердце будет немо, -
Пусть тогда вернется в край, где рушат грозы
<f sc
И дубы и храмы, души и поэмы...
И горит, вернувшись к нам, сердце вечной розой.
Перевод с польского Н. Сидоренко.
Мамед Фаик
СОНЕТ ШОПЕНУ
Не молкнет сердце чуткое Шопена,
Звучит громоподобно, как орган,
В "Святом кресте" вмурованное в стену,
Не для одних лишь здешних прихожан.
И нощно слышит сердце все, и денно, —
Оно недремно, словно океан, —
Прах гения покоится над Сеной,
Но он живой для всех людей и стран!
Великий сын земли многострадальной,
Мир покорили до окраин дальних
Навеки звуки музыки твоей.
То сердце, что стучало в лад с народным
Во имя жизни светлой и свободной
И камнем взято, всех живых — живей!
Б. ДУБРОВИН
Бах в Домском соборе.
Звучанье Баха
Снова первозданно,
Его дыханье
Рвется в вышину.
И мы у этой пленницы органа –
У музыки,
У музыки в плену.
То гром грозы,
То оклик океана,
То вздох дождя,
То колокола стон,
То звук слезы,
Сорвавшейся нежданно,
А то ручья
Веселый перезвон.
Бой хрусталя,
Биение капели,
Как взлет весны,
Собора небосвод.
Сама Земля
В предчувствии апреля
Сквозь сны и стены
Музыку несет.
Так слит со сводом
Домского собора
Весь небосвод со звездной
высотой,
Как ты со мною жаждою
простора,
Как я с тобою сердцем
и мечтой.
ГЛЕБ СЕМЕНОВ
БАХ
Не верю, нет, не органист
меня во прах поверг!
Летели камни Сверху вниз,
а души - снизу вверх.
Был каждый вновь из ничего
прекрасно сотворен.
О ты, слепое торжество
знамен, племен, времен!
Тщета интриг, тщета вериг,
тщета высоких слов...
Есть человека первый крик,
любви внезапный зов.
Есть добрый труд из года в год
и отдых в день седьмой.
И время течь не устает,
как небо над землей.
Какая разница: свеча или мильоны свеч?
Какая разница: парча или лохмотья с плеч?
Геройствуй, схимничай, греши, -
за жизнью - только смерть.
Лишь в редких проблесках души
сияет третья твердь.
Там, над обломками эпох,
с улыбкой на губах,
ведут беседу Бах и Бог,
седые Бог и Бах.
БЕТХОВЕН
Зачем ты шествуешь сквозь бурю,
И вихрь седые кудри рвет?
Остановился, глядя хмуро,
И снова ты идешь вперед.
Что было в прошлом? Великаны.
Или пигмеи—всё равно...
Шагает время неустанно,
И ты с грядущим заодно.
Где те, о гений одинокий,
Что силою тебе равны?
И этот день и век далекий
Восторгом пред тобой полны.
Ты необъятен, словно море,
Никто не знал такой судьбы...
Иду сквозь слезы, кровь и горе
Я с поколением борьбы.
Не тень тебя сопровождает
На огненном закате дня,
То в след шагов твоих ступает
Ступня кровавая моя.
Пусть льется кровь, пусть горе бродит,
Пусть город в пепле и в чаду, -
Вот новый человек восходит,
Его приветствовать иду,
Чтоб к солнцу стяг был поднят алый
Недрогнувшей рукой моей,
И чтобы я расцеловала
Всех к правде рвущихся людей.
РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ
МУЗЫКА
Что ты играешь, мальчик? Что за тень
по саду пролетела, словно птица?
Взгляни сюда: душа твоя стремится
в тот угол сада, где цветет сирень.
Она укрылась в глубине аллеи,
но возвратится, песней пленена;
пусть жизнь твоя сильна, но песнь твоя сильнее,
твоей тоской навек уязвлена.
Дай ей молчанье - музыки ей мало,
пусть возвратится в вечное, родное,
где жизнь её та
где жизнь её так плавно нарастала,
пока ты не увлек её игрою...
Ты все, мечтатель, грезишь наяву,
а в этих крыльях боль и утомленье;
она взлетит и упадет в траву.
когда её к себе я призову,
в мой сад, для высших игр и наслажденья.
Перевод с немецкого Т. Сельман.
* * *
Чет или нечет?
Вьюга ночная.
Музыка лечит.
Шуберт. Восьмая.
Правда ль, нелепый
Маленький Шуберт, -
Музыка - лекарь?
Музыка губит.
Снежная скатерть.
Мука без края.
Музыка насмерть.
ВАДИМ СЕМЕРНИН
С. С. ПРОКОФЬЕВ
С минуту музыка звучала:
В ней - ненаписанный концерт
Душа, слабея, отмечала...
И все оборвалось в конце.
Его кладут в футляр, как скрипку.
На крышку черную с угла,
Как будто грустная улыбка,
Мимозы веточка легла.
Цветы! Ты их достать попробуй,
Пробейся сквозь поток толпы!..
Ведь вся Москва к другому гробу
Несла торжественно цветы.
И всё же с самой ранней рани,
Чуть звезды
Чуть звезды на покой ушли,
К нему и флоксы и герани
С квартир московских понесли.
Всё было правильно и просто—
Оркестры пели о другом.
А здесь один печальный Ойстрах
Водил над скрипкою смычком.
Как шторы, тени провисали...
Молчал спокойно великан,
Как в опустевшем темном зале
Забытый публикой орган.
М. ГУМИЛЕВ
На мотивы Грига.
Кричит победно морская птица
Над вольной зыбью волны фиорда,
К каким пределам она стремится?
О чем ликует она так гордо?
Холодный ветер, седая сага
Так властно смотрят из звонкой песни,
И в ленной грезе морская влага
Еще прозрачней, еще чудесней.
Родятся замки из грезы лунной,
В высоких замках тоскуют девы,
Златые арфы так мног7острунны,
И так маняще звучат напевы.
Но дальше песня меня уносит,
Я всей вселенной увижу звенья,
Мое стремленье иного просит,
Иных жемчужин, иных каменьев,
Я вижу праздник веселый, шумный,
В густых дубравах ликует эхо,
И ты проводишь мечтой безумной,
Звеня восторгом, пылая смехом.
А на высотах, столь совершенных,
Где чистых лилий сверкают слезы,
Я вижу страстных среди блаженных,
На горном снеге алеют розы
И где-то светит мне образ бледный,
Всегда печальный, почти безмолвный…
…Но только чайка кричит победно
И гордо плещут седые волны.
ГЕННАДИЙ ГЕОРГИЕВ
ГИТАРА
До последнего выкрика
ты держался в бою.
До последнего вылета
нес гитару свою.
Но однажды в кабине
с желваками у скул
в обгоревшей машине
до своих дотянул.
А на взлетной площадке,
расставаясь с людьми,
мне сказал:
- Всё в порядке,
вот гитару возьми.
И носилки
И носилки по росам
унесли в медсанбат,
и увидел я слезы
на глазах у ребят...
Быстро годы уходят,
превращаются в быль.
Как тебе не подходит
слово горькое «был».
Но осталась недаром
здесь со мной на земле –
фронтовая гитара
в обгоревшем чехле.
МАРИНА ТАРАСОВА
Женщина играет на органе.
Как тесен ей концертный свод!
На белокаменном экране –
освобожденных чувств полет.
Она взошла, она решилась,
презрев извечный женский страх,
и сила громкая пробилась
в державных бережных руках.
Так в старой баховской токкате
ликует, буйствует, живет
грядущей женщины праматерь –
освобожденных чувств пол
ИГОРЬ ТАЯНОВСКИЙ
ЖАЛЕЙКА
Забытая людьми
Узкоколейка.
Веселенький
Березовый подрост.
И где-то тихо -
Дудочка,
Жалейка.
И вроде мир
Бесхитростен
И прост.
Жалейку смастерить –
Простое дело.
Всего и нужно –
Бузина да нож.
Но чтоб она
В руках твоих
Жалела.
Тут важно,
Что ты в дудочку
Вдохнешь.
Люблю тебя,
Простая чародейка.
Но до сих пор
Не приложу ума,
За что весь мир
Жалеешь ты.
Жалейка?
На что ты миру
Жалишься сама?
ИЗ ЦИКЛА «АРФЫ И СКРИПКИ»
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету.
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну,
И стало дивно на мосту
Смотреть в такую глубину,
В такую высоту.
Свирель поет: взошла звезда,
Пастух, гони стада...
И под мостом поет вода:
Смотри, какие быстрины,
Оставь заботы навсегда,
Такой прозрачной глубины
Не видел никогда...
Такой глубокой тишины
Не слышал никогда...
Когда ты видел эти сны?
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 111
Михаил Пляцковский.
АППАССИОНАТА.
Бетховен… Аппассионата…
И взорван порох тишины.
Мне самому понять все надо.
Мне объяснения не нужны.
Товарищ лектор, не спешите
Растолковать, что там к чему.
Пусть звезды кружатся в зените,
Ночную прожигая тьму.
Пускай в ушах гудит протяжно
Ветрами схваченный простор,
И разве это очень важно –
Знать, где минор и где мажор?
Качну
...ЕщёМихаил Пляцковский.
АППАССИОНАТА.
Бетховен… Аппассионата…
И взорван порох тишины.
Мне самому понять все надо.
Мне объяснения не нужны.
Товарищ лектор, не спешите
Растолковать, что там к чему.
Пусть звезды кружатся в зените,
Ночную прожигая тьму.
Пускай в ушах гудит протяжно
Ветрами схваченный простор,
И разве это очень важно –
Знать, где минор и где мажор?
Качнулся мощный взрыв аккорда –
И подо мною все быстрей
Земля плывет светло и гордо,
Вращаясь вкруг оси своей.
Товарищ лектор, в кои веки
Я слышу сам, я слышу сам,
Как перезваниваются реки,
Как бродит эхо по лесам.
Я умоляю вас: не надо,
Не раскрывайте тайну мне…
Бетховен…Аппассионата…
Мы с музыкой наедине.
ЛЕОНИД ХАУСТОВ
САЛЬЕРИ
А он и впрямь обрел бессмертие,
В веках бесследно не исчез.
В энциклопедиях проверьте,
Возьмите том на букву С.
Сальери.
Имя вы назвали»
Но как-то странно оттого,
Что вы ни разу не слыхали
Звучанья музыки его.
Когда над Моцартом сомкнулась
Земля, как на море, - волной,
Должно быть глубоко вздохнулось
<f sc0000
...ЕщёЛЕОНИД ХАУСТОВ
САЛЬЕРИ
А он и впрямь обрел бессмертие,
В веках бесследно не исчез.
В энциклопедиях проверьте,
Возьмите том на букву С.
Сальери.
Имя вы назвали»
Но как-то странно оттого,
Что вы ни разу не слыхали
Звучанья музыки его.
Когда над Моцартом сомкнулась
Земля, как на море, - волной,
Должно быть глубоко вздохнулось
Тому, кто ждал минуты той.
Но было так:
Когда в партере
И в ложах смолкли голоса,
Исполнить музыку Сальери
Ничей смычок не поднялся.
Прикрыв рукой глаза неловко,
Похолодел недаром он:
Так начиналась забастовка
Всех музыкантов всех времен.
Всю жизнь свою отдать карьере,
А сорок опер - все молчат.
И не себя ль убил Сальери,
В чужой стакан бросая яд?!
МОЦАРТ НА СКРИПКЕ ИГРАЕТ
(Из путевого дневника)
Моцарт на старенькой скрипке играет,
Моцарт играет, а скрипка поёт,
Моцарт отечества не выбирает –
Просто играет всю жизнь напролет.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
наша судьба - то гульба, то пальба.
Не оставляйте стараний, маэстро,
не убирайте ладони со лба.
Где-нибудь
на остановке конечной
скажем спасибо и этой судьбе.
<f
...ЕщёБУЛАТ ОКУДЖАВАМОЦАРТ НА СКРИПКЕ ИГРАЕТ
(Из путевого дневника)
Моцарт на старенькой скрипке играет,
Моцарт играет, а скрипка поёт,
Моцарт отечества не выбирает –
Просто играет всю жизнь напролет.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
наша судьба - то гульба, то пальба.
Не оставляйте стараний, маэстро,
не убирайте ладони со лба.
Где-нибудь
на остановке конечной
скажем спасибо и этой судьбе.
Но из грехов своей родины вечной
не сотворить бы кумира себе!
Ах, ничего, что всегда, как известно,
наша судьба - то гульба, то пальба...
Не расставайтесь с надеждой, маэстро,
не убирайте ладони со лба.
Коротки наши лета молодые:
миг -
и развеются, как на кострах,
красный камзол, башмаки золотые,
белый парик, рукава в кружевах.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
Наша судьба - то гульба, то пальба....
Не обращайте вниманья, маэстро,
Не убирайте ладони со лба.
ДАВИД САМОЙЛОВ
ШУБЕРТ ФРАНЦ
Шуберт Франц не сочиняет –
Как поется, так поет.
Он себя не подчиняет,
Он себя не продает.
Не кричит о нем газета,
И молчит о нем печать.
Жалко Шуберту, что это
Тоже может огорчать.
Знает Франц, что он кургузый
И развязности лишен,
И, наверно, рядом с музой
Он немножечко смешон.
<
...ЕщёДАВИД САМОЙЛОВ
ШУБЕРТ ФРАНЦ
Шуберт Франц не сочиняет –
Как поется, так поет.
Он себя не подчиняет,
Он себя не продает.
Не кричит о нем газета,
И молчит о нем печать.
Жалко Шуберту, что это
Тоже может огорчать.
Знает Франц, что он кургузый
И развязности лишен,
И, наверно, рядом с музой
Он немножечко смешон.
Жаль, что дорог каждый талер,
Жаль, что дома неуют.
Впрочем - это всё детали,
Жаль, что песен не поют!..
Но печали неуместны!
И тоска не для него!..
Был бы голос! Ну а песни
Запоются! Ничего!
ИГОРЬ ИВАНОВ
ЭТЮДЫ СКРЯБИНА
Невозможно не слушать,
и слушать почти невозможно...
Будто тянутся руки к тебе,
сокрушаясь, что ты далеко...
Буд-то вслед жеребенку глядит
сиротливая добрая лошадь
и, крича под тягучим дождем,
тщетно бьется среди васильков...
На ногах, словно гиря. Земля...
Белолобого мать не догонит...
Ты схватился за голову,
встал
и увидел, к окну подойдя,
что упала сирень,
...ЕщёИГОРЬ ИВАНОВ
ЭТЮДЫ СКРЯБИНА
Невозможно не слушать,
и слушать почти невозможно...
Будто тянутся руки к тебе,
сокрушаясь, что ты далеко...
Буд-то вслед жеребенку глядит
сиротливая добрая лошадь
и, крича под тягучим дождем,
тщетно бьется среди васильков...
На ногах, словно гиря. Земля...
Белолобого мать не догонит...
Ты схватился за голову,
встал
и увидел, к окну подойдя,
что упала сирень,
вся заплаканная,
на подоконник
и глухая крапива
не слышит беды и дождя.
П. ВЯЗЕМСКИЙ
Листу.
Когда в груди твоей – созвучий
Забьет таинственный родник
И на чело твое из тучи
Снисходит огненный язык;
Когда, исполняясь вдохновенья,
Поэт и выспренний посол!
Теснишь души своей виденья
Ты в гармонический глагол,-
Молниеносными перстами
Ты отверзаешь новый мир,
И громкозвучными волнами
Кипит, как море, твой клавир;
<f sc00
...ЕщёП. ВЯЗЕМСКИЙ
Листу.
Когда в груди твоей – созвучий
Забьет таинственный родник
И на чело твое из тучи
Снисходит огненный язык;
Когда, исполняясь вдохновенья,
Поэт и выспренний посол!
Теснишь души своей виденья
Ты в гармонический глагол,-
Молниеносными перстами
Ты отверзаешь новый мир,
И громкозвучными волнами
Кипит, как море, твой клавир;
И в этих звуках скоротечных,
На землю брошенных тобой,
Души бессмертной, таинств вечных
Есть отголосок неземной.
ЯРОСЛАВ ИВАШКЕВИЧ
ШОПЕН
Над землёй склоненный, притаясь в сирени,
Соловью и девушке он поющей внемлет,
С лепестков снимает он росы свеченье,
Чтоб стряхнуть на землю, покидая землю.
Как Боян былинный, лебедями руки,
Ослабев, на клавиши в зале опускает.
Женщины бледнеют, как цветы в недуге,
И мужчины шепчут; музыка больная.
Задыхаясь, думает: сердце будет немо, -
Пусть тогда вернется в край, где рушат грозы
<f sc
...ЕщёЯРОСЛАВ ИВАШКЕВИЧ
ШОПЕН
Над землёй склоненный, притаясь в сирени,
Соловью и девушке он поющей внемлет,
С лепестков снимает он росы свеченье,
Чтоб стряхнуть на землю, покидая землю.
Как Боян былинный, лебедями руки,
Ослабев, на клавиши в зале опускает.
Женщины бледнеют, как цветы в недуге,
И мужчины шепчут; музыка больная.
Задыхаясь, думает: сердце будет немо, -
Пусть тогда вернется в край, где рушат грозы
И дубы и храмы, души и поэмы...
И горит, вернувшись к нам, сердце вечной розой.
Перевод с польского Н. Сидоренко.
Мамед Фаик
СОНЕТ ШОПЕНУ
Не молкнет сердце чуткое Шопена,
Звучит громоподобно, как орган,
В "Святом кресте" вмурованное в стену,
Не для одних лишь здешних прихожан.
И нощно слышит сердце все, и денно, —
Оно недремно, словно океан, —
Прах гения покоится над Сеной,
Но он живой для всех людей и стран!
Великий сын земли многострадальной,
Мир покорили до окраин дальних
Навеки звуки музыки твоей.
<f
...ЕщёМамед Фаик
СОНЕТ ШОПЕНУ
Не молкнет сердце чуткое Шопена,
Звучит громоподобно, как орган,
В "Святом кресте" вмурованное в стену,
Не для одних лишь здешних прихожан.
И нощно слышит сердце все, и денно, —
Оно недремно, словно океан, —
Прах гения покоится над Сеной,
Но он живой для всех людей и стран!
Великий сын земли многострадальной,
Мир покорили до окраин дальних
Навеки звуки музыки твоей.
То сердце, что стучало в лад с народным
Во имя жизни светлой и свободной
И камнем взято, всех живых — живей!
Б. ДУБРОВИН
Бах в Домском соборе.
Звучанье Баха
Снова первозданно,
Его дыханье
Рвется в вышину.
И мы у этой пленницы органа –
У музыки,
У музыки в плену.
То гром грозы,
То оклик океана,
То вздох дождя,
То колокола стон,
То звук слезы,
Сорвавшейся нежданно,
А то ручья
Веселый перезвон.
<...ЕщёБ. ДУБРОВИН
Бах в Домском соборе.
Звучанье Баха
Снова первозданно,
Его дыханье
Рвется в вышину.
И мы у этой пленницы органа –
У музыки,
У музыки в плену.
То гром грозы,
То оклик океана,
То вздох дождя,
То колокола стон,
То звук слезы,
Сорвавшейся нежданно,
А то ручья
Веселый перезвон.
Бой хрусталя,
Биение капели,
Как взлет весны,
Собора небосвод.
Сама Земля
В предчувствии апреля
Сквозь сны и стены
Музыку несет.
Так слит со сводом
Домского собора
Весь небосвод со звездной
высотой,
Как ты со мною жаждою
простора,
Как я с тобою сердцем
и мечтой.
ГЛЕБ СЕМЕНОВ
БАХ
Не верю, нет, не органист
меня во прах поверг!
Летели камни Сверху вниз,
а души - снизу вверх.
Был каждый вновь из ничего
прекрасно сотворен.
О ты, слепое торжество
знамен, племен, времен!
Тщета интриг, тщета вериг,
тщета высоких слов...
Есть человека первый крик,
любви внезапный зов.
<...ЕщёГЛЕБ СЕМЕНОВ
БАХ
Не верю, нет, не органист
меня во прах поверг!
Летели камни Сверху вниз,
а души - снизу вверх.
Был каждый вновь из ничего
прекрасно сотворен.
О ты, слепое торжество
знамен, племен, времен!
Тщета интриг, тщета вериг,
тщета высоких слов...
Есть человека первый крик,
любви внезапный зов.
Есть добрый труд из года в год
и отдых в день седьмой.
И время течь не устает,
как небо над землей.
Какая разница: свеча или мильоны свеч?
Какая разница: парча или лохмотья с плеч?
Геройствуй, схимничай, греши, -
за жизнью - только смерть.
Лишь в редких проблесках души
сияет третья твердь.
Там, над обломками эпох,
с улыбкой на губах,
ведут беседу Бах и Бог,
седые Бог и Бах.
БЕТХОВЕН
Зачем ты шествуешь сквозь бурю,
И вихрь седые кудри рвет?
Остановился, глядя хмуро,
И снова ты идешь вперед.
Что было в прошлом? Великаны.
Или пигмеи—всё равно...
Шагает время неустанно,
И ты с грядущим заодно.
Где те, о гений одинокий,
Что силою тебе равны?
И этот день и век далекий
Восторгом пред тобой полны.
...Ещё САЛОМЕЯ НЕРИСБЕТХОВЕН
Зачем ты шествуешь сквозь бурю,
И вихрь седые кудри рвет?
Остановился, глядя хмуро,
И снова ты идешь вперед.
Что было в прошлом? Великаны.
Или пигмеи—всё равно...
Шагает время неустанно,
И ты с грядущим заодно.
Где те, о гений одинокий,
Что силою тебе равны?
И этот день и век далекий
Восторгом пред тобой полны.
Ты необъятен, словно море,
Никто не знал такой судьбы...
Иду сквозь слезы, кровь и горе
Я с поколением борьбы.
Не тень тебя сопровождает
На огненном закате дня,
То в след шагов твоих ступает
Ступня кровавая моя.
Пусть льется кровь, пусть горе бродит,
Пусть город в пепле и в чаду, -
Вот новый человек восходит,
Его приветствовать иду,
Чтоб к солнцу стяг был поднят алый
Недрогнувшей рукой моей,
И чтобы я расцеловала
Всех к правде рвущихся людей.
РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ
МУЗЫКА
Что ты играешь, мальчик? Что за тень
по саду пролетела, словно птица?
Взгляни сюда: душа твоя стремится
в тот угол сада, где цветет сирень.
Она укрылась в глубине аллеи,
но возвратится, песней пленена;
пусть жизнь твоя сильна, но песнь твоя сильнее,
твоей тоской навек уязвлена.
Дай ей молчанье - музыки ей мало,
пусть возвратится в вечное, родное,
где жизнь её та
...ЕщёРАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ
МУЗЫКА
Что ты играешь, мальчик? Что за тень
по саду пролетела, словно птица?
Взгляни сюда: душа твоя стремится
в тот угол сада, где цветет сирень.
Она укрылась в глубине аллеи,
но возвратится, песней пленена;
пусть жизнь твоя сильна, но песнь твоя сильнее,
твоей тоской навек уязвлена.
Дай ей молчанье - музыки ей мало,
пусть возвратится в вечное, родное,
где жизнь её так плавно нарастала,
пока ты не увлек её игрою...
Ты все, мечтатель, грезишь наяву,
а в этих крыльях боль и утомленье;
она взлетит и упадет в траву.
когда её к себе я призову,
в мой сад, для высших игр и наслажденья.
Перевод с немецкого Т. Сельман.
* * *
Чет или нечет?
Вьюга ночная.
Музыка лечит.
Шуберт. Восьмая.
Правда ль, нелепый
Маленький Шуберт, -
Музыка - лекарь?
Музыка губит.
Снежная скатерть.
Мука без края.
Музыка насмерть.
Вьюга ночная.
ВАДИМ СЕМЕРНИН
С. С. ПРОКОФЬЕВ
С минуту музыка звучала:
В ней - ненаписанный концерт
Душа, слабея, отмечала...
И все оборвалось в конце.
Его кладут в футляр, как скрипку.
На крышку черную с угла,
Как будто грустная улыбка,
Мимозы веточка легла.
Цветы! Ты их достать попробуй,
Пробейся сквозь поток толпы!..
Ведь вся Москва к другому гробу
Несла торжественно цветы.
И всё же с самой ранней рани,
Чуть звезды
...ЕщёВАДИМ СЕМЕРНИН
С. С. ПРОКОФЬЕВ
С минуту музыка звучала:
В ней - ненаписанный концерт
Душа, слабея, отмечала...
И все оборвалось в конце.
Его кладут в футляр, как скрипку.
На крышку черную с угла,
Как будто грустная улыбка,
Мимозы веточка легла.
Цветы! Ты их достать попробуй,
Пробейся сквозь поток толпы!..
Ведь вся Москва к другому гробу
Несла торжественно цветы.
И всё же с самой ранней рани,
Чуть звезды на покой ушли,
К нему и флоксы и герани
С квартир московских понесли.
Всё было правильно и просто—
Оркестры пели о другом.
А здесь один печальный Ойстрах
Водил над скрипкою смычком.
Как шторы, тени провисали...
Молчал спокойно великан,
Как в опустевшем темном зале
Забытый публикой орган.
М. ГУМИЛЕВ
На мотивы Грига.
Кричит победно морская птица
Над вольной зыбью волны фиорда,
К каким пределам она стремится?
О чем ликует она так гордо?
Холодный ветер, седая сага
Так властно смотрят из звонкой песни,
И в ленной грезе морская влага
Еще прозрачней, еще чудесней.
Родятся замки из грезы лунной,
В высоких замках тоскуют девы,
Златые арфы так мног7острунны,
И так маняще звучат напевы.
...ЕщёМ. ГУМИЛЕВ
На мотивы Грига.
Кричит победно морская птица
Над вольной зыбью волны фиорда,
К каким пределам она стремится?
О чем ликует она так гордо?
Холодный ветер, седая сага
Так властно смотрят из звонкой песни,
И в ленной грезе морская влага
Еще прозрачней, еще чудесней.
Родятся замки из грезы лунной,
В высоких замках тоскуют девы,
Златые арфы так мног7острунны,
И так маняще звучат напевы.
Но дальше песня меня уносит,
Я всей вселенной увижу звенья,
Мое стремленье иного просит,
Иных жемчужин, иных каменьев,
Я вижу праздник веселый, шумный,
В густых дубравах ликует эхо,
И ты проводишь мечтой безумной,
Звеня восторгом, пылая смехом.
А на высотах, столь совершенных,
Где чистых лилий сверкают слезы,
Я вижу страстных среди блаженных,
На горном снеге алеют розы
И где-то светит мне образ бледный,
Всегда печальный, почти безмолвный…
…Но только чайка кричит победно
И гордо плещут седые волны.
ГЕННАДИЙ ГЕОРГИЕВ
ГИТАРА
До последнего выкрика
ты держался в бою.
До последнего вылета
нес гитару свою.
Но однажды в кабине
с желваками у скул
в обгоревшей машине
до своих дотянул.
А на взлетной площадке,
расставаясь с людьми,
мне сказал:
- Всё в порядке,
вот гитару возьми.
И носилки
...ЕщёГЕННАДИЙ ГЕОРГИЕВ
ГИТАРА
До последнего выкрика
ты держался в бою.
До последнего вылета
нес гитару свою.
Но однажды в кабине
с желваками у скул
в обгоревшей машине
до своих дотянул.
А на взлетной площадке,
расставаясь с людьми,
мне сказал:
- Всё в порядке,
вот гитару возьми.
И носилки по росам
унесли в медсанбат,
и увидел я слезы
на глазах у ребят...
Быстро годы уходят,
превращаются в быль.
Как тебе не подходит
слово горькое «был».
Но осталась недаром
здесь со мной на земле –
фронтовая гитара
в обгоревшем чехле.
МАРИНА ТАРАСОВА
* * *
Женщина играет на органе.
Как тесен ей концертный свод!
На белокаменном экране –
освобожденных чувств полет.
Она взошла, она решилась,
презрев извечный женский страх,
и сила громкая пробилась
в державных бережных руках.
Так в старой баховской токкате
ликует, буйствует, живет
грядущей женщины праматерь –
освобожденных чувств пол
...ЕщёМАРИНА ТАРАСОВА
* * *
Женщина играет на органе.
Как тесен ей концертный свод!
На белокаменном экране –
освобожденных чувств полет.
Она взошла, она решилась,
презрев извечный женский страх,
и сила громкая пробилась
в державных бережных руках.
Так в старой баховской токкате
ликует, буйствует, живет
грядущей женщины праматерь –
освобожденных чувств полет.
ИГОРЬ ТАЯНОВСКИЙ
ЖАЛЕЙКА
Забытая людьми
Узкоколейка.
Веселенький
Березовый подрост.
И где-то тихо -
Дудочка,
Жалейка.
И вроде мир
Бесхитростен
И прост.
Жалейку смастерить –
Простое дело.
Всего и нужно –
Бузина да нож.
Но чтоб она
В руках твоих
<p...ЕщёИГОРЬ ТАЯНОВСКИЙ
ЖАЛЕЙКА
Забытая людьми
Узкоколейка.
Веселенький
Березовый подрост.
И где-то тихо -
Дудочка,
Жалейка.
И вроде мир
Бесхитростен
И прост.
Жалейку смастерить –
Простое дело.
Всего и нужно –
Бузина да нож.
Но чтоб она
В руках твоих
Жалела.
Тут важно,
Что ты в дудочку
Вдохнешь.
Люблю тебя,
Простая чародейка.
Но до сих пор
Не приложу ума,
За что весь мир
Жалеешь ты.
Жалейка?
На что ты миру
Жалишься сама?
ИЗ ЦИКЛА «АРФЫ И СКРИПКИ»
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету.
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну,
И стало дивно на мосту
Смотреть в такую глубину,
В такую высоту.
Свирель поет: взошла звезда,
Пастух, гони стада...
И под мостом поет вода:
Смотри, какие быстрины,
Оставь заботы навсегда,
Такой прозрачной глубины
<
...ЕщёАЛЕКСАНДР БЛОКИЗ ЦИКЛА «АРФЫ И СКРИПКИ»
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету.
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну,
И стало дивно на мосту
Смотреть в такую глубину,
В такую высоту.
Свирель поет: взошла звезда,
Пастух, гони стада...
И под мостом поет вода:
Смотри, какие быстрины,
Оставь заботы навсегда,
Такой прозрачной глубины
Не видел никогда...
Такой глубокой тишины
Не слышал никогда...
Смотри, какие быстрины,
Когда ты видел эти сны?