Откуда возникает так называемое "чувство природы"? У одного человека оно есть, а у другого и за долгие годы жизни в окружении природы это чувство - в самом лучшем случае - остается, так сказать в зачаточном состоянии. Вот что пишет Василий Песков - любитель природы, человек необычайно талантливый, создавщий оригинальный жанр коротких рассказов - размышлений о природе. "Человек, который любит природу, уже наполовину счастливый человек, чем бы он сверх этого не занимался."
Природа - это мир, полный тайн, загадок, красоты, мир, где человека покидают болячки телесные и душевные, где понятие "радость жизни" вдруг становится почти осязаемым. Есть люди особенно чуствительные ко всему, что мы называем природой. У одних это чувство природы бурное - красотища-то! Другие в эти минуты боятся обронить слово. А есть люди, душевный инструмент которых и особо чутко воспринимают нахлынувшие чувства, и исторгает их позже так, что дрогнут струны другой души.
В русской литературе, живописи и музыке назвать можно много имен, обладающих этим даром. Чайковский, Левитан, Фет, Тютчев, Есенин, Пришвин, Паустовский... Лев Толстой был способен заплакать от радости ощущения жизни. Он говорил: "Счастье - это быть с природой, видеть ее, говорить с ней".
Если это так, то как же сделать человека счастливым, сознавая при этом: в понимание счастья входит много другого! Чувство природы врожденное. И есть оно у каждого человека, Но чувство спит. Кто разбудет его? Может это сделать умный, чуткий учитель. И этим учителем неожиданно может стать кто угодно - отец, мать, бабушка, всякий, кто сам был кем-то разбужен. Сильным толчком может стать хорошая, вовремя прочитанная книжка...
Достоевский как-то сказал: "Красота спасет мир". Музыка, природа, стихи - это прекрасно. Пушкин, Лермонтов, Тютчев и многие другие поэты оставили прекрасное наследие. Природа хороша в любое время года: весной, летом, осенью, зимой. Природа в картинах талантливых художников, поэтов, писателей открывает нам новый мир, волнует своей неповторимостью, своим напоминанием - не губите красоту вокруг себя. В природе есть свое волшебство, своя чарующая прелесть, которая лечит душу, приобщая ее к прекрасному мигу осознания себя частицей всей Вселенной.
Красота природы вдохновляла не только поэтов, но и композиторов, музыкантов... Рисуя звуками картину природы, композитор выражает чувства, которые эта картина в нем вызывает. Родная природа всегда являлась источником вдохновения русских художников. Многие замечательные художники посвятили свою жизнь изображению русской природы. Подлинными мастерами пейзажа являются И.И. Шишкин, И.И. Левитан, В.Д. Поленов и многие другие.
"Наши предки умели удивительно правильно сводить воедино свои наблюдения над природой" (Л.С.Черепанов). Через Слово познается мир Природы. Воспитать "чувство природы" в отрыве от родного языка невозможно. Народное чувство природы вобрало в себя и зоркую наблюдательность наших предков, и точность их зрительной памяти, и эмоциональные оттенки природной красоты...
Ричард Кэмерон-Вульф — всемирно известный американский пианист и композитор. В США он был руководителем нескольких музыкальных организаций: «Музыкальный фестиваль Нью-Мексико» (1978-1982), «Музыка света ангелов» (1984), «Центр мериканской музыки Чарльза Ива» (1990-1992), а также исполнительным директором американского отделения CESAME — Центра советско-американского музыкального обмена (1989-1993).
В последние годы он активно дает концерты по всему миру, ведет известную радиопередачу «Классическая музыка воскресным утром». Недавно знаменитый композитор побывал и в Новосибирске.
— Ричард, расскажите, как вы начали заниматься музыкой?
— Мои родители были фольклорными музыкантами. Мама играла на мандолине, а отец — на губной гармошке. Но мне больше нравилось пианино. Оно как раз было у наших соседей. Каждый день я возвращался из школы вместе с соседскими девочками и заходил к ним в гости. Там я пробирался к пианино и тыкал в кл
...Ещё
Ричард Кэмерон-Вульф — всемирно известный американский пианист и композитор. В США он был руководителем нескольких музыкальных организаций: «Музыкальный фестиваль Нью-Мексико» (1978-1982), «Музыка света ангелов» (1984), «Центр мериканской музыки Чарльза Ива» (1990-1992), а также исполнительным директором американского отделения CESAME — Центра советско-американского музыкального обмена (1989-1993).
В последние годы он активно дает концерты по всему миру, ведет известную радиопередачу «Классическая музыка воскресным утром». Недавно знаменитый композитор побывал и в Новосибирске.
— Ричард, расскажите, как вы начали заниматься музыкой?
— Мои родители были фольклорными музыкантами. Мама играла на мандолине, а отец — на губной гармошке. Но мне больше нравилось пианино. Оно как раз было у наших соседей. Каждый день я возвращался из школы вместе с соседскими девочками и заходил к ним в гости. Там я пробирался к пианино и тыкал в клавиши — получался звук. Вечером, придя домой, я придумывал, какую комбинацию клавиш я нажму завтра. Мне это очень понравилось, так что я мечтал о собственном пианино. Потом я попросил соседей разрешения иногда приходить к ним играть. Как-то я пришел в школу, а соседские девочки со мной не разговаривали. Я был вынужден пойти домой один. Пробовал постучать к соседям, но они не открыли. Дома мама строго сказала мне: «Немедленно иди в свою комнату! Быстро!» Я открыл дверь в свою комнату, а там стояло пианино! Оказалось, мои родители договорились с соседями и перетащили пианино к нам. Несколько недель подряд я на нем просто бренчал, а потом сказал: «Мама, мне надо учиться!»
— Долгое время вы работали преподавателем в Нью-йоркском госуниверситете. Почему решили оставить эту работу и заняться только концертами и написанием музыки?
— Когда в 2001 году взорвали башни-близнецы, я был в шоке. Два года после этого я еще как-то держался. Но потом понял, что не могу больше жить, как раньше: для меня это был очень большой стресс. Поэтому я оставил преподавательскую карьеру, уехал из Нью-Йорка. Сейчас я живу в горах на севере штата Нью-Мексико и занимаюсь любимым делом: пишу музыку.
— Как получилось, что вы стали вести радиопередачу «Классическая музыка воскресным утром»?
— Я прожил в Нью-Йорке более 27 лет и большую часть этого времени преподавал. Поэтому в первые месяцы после переезда почувствовал, что мне не хватает студентов. Я не знал, что делать: ведь в небольшом городке, где я поселился, не было ни колледжа, ни университета, где я мог бы преподавать. Поэтому когда меня пригласили ведущим программы о класс
...Ещё
— Долгое время вы работали преподавателем в Нью-йоркском госуниверситете. Почему решили оставить эту работу и заняться только концертами и написанием музыки?
— Когда в 2001 году взорвали башни-близнецы, я был в шоке. Два года после этого я еще как-то держался. Но потом понял, что не могу больше жить, как раньше: для меня это был очень большой стресс. Поэтому я оставил преподавательскую карьеру, уехал из Нью-Йорка. Сейчас я живу в горах на севере штата Нью-Мексико и занимаюсь любимым делом: пишу музыку.
— Как получилось, что вы стали вести радиопередачу «Классическая музыка воскресным утром»?
— Я прожил в Нью-Йорке более 27 лет и большую часть этого времени преподавал. Поэтому в первые месяцы после переезда почувствовал, что мне не хватает студентов. Я не знал, что делать: ведь в небольшом городке, где я поселился, не было ни колледжа, ни университета, где я мог бы преподавать. Поэтому когда меня пригласили ведущим программы о классической музыке на местную радиостанцию, я сразу же согласился. Сначала мы передавали знаменитые классические произведения. Позже я стал делиться со слушателями еще и интересными произведениями малоизвестных композиторов. Я езжу с концертами в разные страны. Из каждой страны я стараюсь привезти произведения местных авторов, чтобы потом познакомить с ними свою аудиторию. Кстати, сейчас моя передача стала широко доступна через Интернет, и ее слушают во многих странах.
— На концертах вы предпочитаете исполнять произведения малоизвестных композиторов XX века. Почему именно их?
— Мы все знаем ярких представителей неоклассицизма или модернизма. Но ведь между этими направлениями был переходный период, во время которого были не менее хорошие композиторы. Однако их стиль невозможно точно определить. Поэтому имена многих просто затерялись. Кто, например, сейчас знает Бахерини или Хумбла? А ведь именно они создали переходную музыку от Бетховена к Шуману. Я считаю, что неправильно знать произведения только великих композиторов. Их музыка, конечно, прекрасна. Но ее и так любят очень многие. Поэтому я не хочу тратить на нее свое время.
— Вы исполняете музыку других авторов на пианино. Но сами никогда не пишите произведения для этого музыкального инструмента.
— На пианино нет достаточной палитры звуков, которые мне нужны как композитору. Я думаю, сам стиль моей музыки не подходит для исполнения на этом музык
...Ещё
— На концертах вы предпочитаете исполнять произведения малоизвестных композиторов XX века. Почему именно их?
— Мы все знаем ярких представителей неоклассицизма или модернизма. Но ведь между этими направлениями был переходный период, во время которого были не менее хорошие композиторы. Однако их стиль невозможно точно определить. Поэтому имена многих просто затерялись. Кто, например, сейчас знает Бахерини или Хумбла? А ведь именно они создали переходную музыку от Бетховена к Шуману. Я считаю, что неправильно знать произведения только великих композиторов. Их музыка, конечно, прекрасна. Но ее и так любят очень многие. Поэтому я не хочу тратить на нее свое время.
— Вы исполняете музыку других авторов на пианино. Но сами никогда не пишите произведения для этого музыкального инструмента.
— На пианино нет достаточной палитры звуков, которые мне нужны как композитору. Я думаю, сам стиль моей музыки не подходит для исполнения на этом музыкальном инструменте. Хотя моя сестра отлично играет на пианино и прекрасно исполняет на нем мои произведения.
— Иногда на написание музыки композиторов вдохновляет природа, иногда какой-то человек или событие. А что вдохновляет вас?
— Любой звук. Меня волнует, как можно воспроизвести любой звук с помощью музыкального инструмента. У меня есть композиция для ударных, которую можно исполнять только осенью. Потому что для ее исполнения нужны веточки деревьев, на которых завяли листья. Этими веточками нужно играть, стучать по барабану. В процессе игры листья с веток постепенно отваливаются, шуршат. Таким образом, любой звук может стать музыкой. А возможно, это уже и есть музыка.
В армянской культурной диаспоре есть немало замечательных имен, творчество которых еще мало изучено. Среди них красиво и ярко светится имя композитора Алана Ованеса, юбилей которого – 100-летие со дня рождения – отмечает в этом году 8 марта не только музыкальная общественность США, где он жил и творил, но и Армении. Его музыка – это целый мир удивительных образов, пришедших к нам из сочинений разных жанров – симфоний, сонат, концертов, кантат, хоровых сочинений… Алан Ованес принадлежит XX веку, но вместе с тем он композитор, сохранивший музыкальную свежесть и в новом тысячелетии, музыкант, вечно живую актуальность которого – человека и художника – не затмили и современные новейшие течения.
Вклад композитора в музыкальную культуру поистине неизмерим. К чему бы ни прикоснулась его рука – будь то симфония или кантата, балет или опера, концерт или этюды – во всех жанрах им созданы значительные произведения. Он много писал, его неистощимая х
...Ещё
В армянской культурной диаспоре есть немало замечательных имен, творчество которых еще мало изучено. Среди них красиво и ярко светится имя композитора Алана Ованеса, юбилей которого – 100-летие со дня рождения – отмечает в этом году 8 марта не только музыкальная общественность США, где он жил и творил, но и Армении. Его музыка – это целый мир удивительных образов, пришедших к нам из сочинений разных жанров – симфоний, сонат, концертов, кантат, хоровых сочинений… Алан Ованес принадлежит XX веку, но вместе с тем он композитор, сохранивший музыкальную свежесть и в новом тысячелетии, музыкант, вечно живую актуальность которого – человека и художника – не затмили и современные новейшие течения.
Вклад композитора в музыкальную культуру поистине неизмерим. К чему бы ни прикоснулась его рука – будь то симфония или кантата, балет или опера, концерт или этюды – во всех жанрах им созданы значительные произведения. Он много писал, его неистощимая художественная фантазия рождала новые идеи, образы. И вот теперь, много лет спустя, воочию убедились в значительности музыкальной фигуры Алана Ованеса.
Конечно, у его музыки есть и почитатели, и отвергатели, и безразличные к ней люди. Но совершенно очевидно, что он один из самых плодотворных композиторов диаспоры, стоящий у истоков множества различных поисков и открытий, всю жизнь следовавший своим принципам.
В последнее десятилетие сочинения композитора все чаще включаются в программы наших концертов. Вспоминается один из них в Большом зале им. Арама Хачатуряна, организованный по инициативе фонда «Алан Ованес», прошедший с участием Филармонического оркестра под управлением Рубена Асатряна, Академической капеллы под руководством Ов.Чекиджяна, известных солистов-пианистов Мартина Берковского (США), Атакана Сари (Турция), вокалистов из Китая, тенора Перча Каразяна и других. И та заинтересованность музыкой композитора, которую сполна проявили слушатели, присутствующие в заполненном зале, была ярчайшей демонстрацией благодарности художнику за его святое отношение к избранному делу – служение музыке.
Нельзя сказать, что творческое наследие Алана Ованеса широко известно армянской публике. Из множества его сочинений – симфоний (их свыше полсотни), опер, балетов, камерных и вокальных произведений, кантат, ораторий, фантазий на темы индийских и китайских духовых инструментов – у нас известны лишь некоторые. Как правило, его музыка получает противоречивые толкования. Споры, начавшиеся еще тогда, когда впервые прозвучали его первые произведения, продолжаются и поныне. Полярные взгляды связаны, конечно, с необычностью творческого наследия композитора.
В искусстве Алана Ованеса слились три мощных потока: завершенность, высокая духовность европейской музыки и на равных правах с ней – живой родник национальной армянской и восточной музыки. Причастность к самой сути комитасовской музыки, приверженность древней музыке Востока и интерес ко всему новому – отчетливые полюса, определяющие духовную структуру музыканта. Поражаешься, как свободно на широкой национал
...Ещё
Нельзя сказать, что творческое наследие Алана Ованеса широко известно армянской публике. Из множества его сочинений – симфоний (их свыше полсотни), опер, балетов, камерных и вокальных произведений, кантат, ораторий, фантазий на темы индийских и китайских духовых инструментов – у нас известны лишь некоторые. Как правило, его музыка получает противоречивые толкования. Споры, начавшиеся еще тогда, когда впервые прозвучали его первые произведения, продолжаются и поныне. Полярные взгляды связаны, конечно, с необычностью творческого наследия композитора.
В искусстве Алана Ованеса слились три мощных потока: завершенность, высокая духовность европейской музыки и на равных правах с ней – живой родник национальной армянской и восточной музыки. Причастность к самой сути комитасовской музыки, приверженность древней музыке Востока и интерес ко всему новому – отчетливые полюса, определяющие духовную структуру музыканта. Поражаешься, как свободно на широкой национальной основе вырастало творчество композитора. Европа, Япония, Индия, Китай, Корея – пространства, откуда он по капле собирал живительный сок для своего искусства, всегда оставались для него необходимым условием работы. Он искренне считал, что ограниченность убивает творческую мысль, и поэтому спокойной работе противопоставил тревогу и поиски.
Алан Ованес получил великолепное музыкальное образование: учился в консерваториях США и Новой Англии. Как человек и музыкант, он был захвачен событиями современного ему мира, напряженно отыскивая в его беспокойной жизни отблески духовности и красоты. Уже в 1933 году он удостаивается премии имени С.Эдикотта за первую симфонию, исполненную оркестром консерватории Новой Англии. В 1958г. Рочерстерский университет присвоил Алану Ованесу почетное звание доктора музыки, а через год почетная докторская степень ему была присуждена университетским колледжем им. Бейтеа.
Мятущийся и вечно одинокий романтик, Алан Ованес не умел засиживаться на одном месте. Он был первым западным композитором, приглашенным музыкантами Южной Индии на ежегодный музыкальный фестиваль Мадрасской академии музыки, где исполнил Мадрасскую сонату, заказанную для этого торжественного случая. В Мадрасе же состоялось первое исполнение его Восьмой симфонии «Аджун». Ему было заказано произведение для оркестра, состоящего из южноиндийских инструментов, которое назвал он «Нагуран» в честь великого индуса из Мадраса.
Продолжая свое музыкальное путешествие, он отправился в Японию, сыгравшую огромную роль в его творчестве. Иначе и не могло быть, потому что в этой стране искусство растворено во всем – в ландшафте, облагороженном человеком, в интерьерах, быту. Вдохновленный Японией, композитор написал два своих самых значительных камерных произведения – «Коке по Ниве» («Мшистый сад») и Квинтет для фортепиано, которые впервые были исполнены в Стране восходящего солнца, состоялись концерты, где симфонический оркестр японской филармонии исполнил две его симфонии (Третью и Восьмую), а также псалом и фугу. Как писал один из японских критиков, «композиции Алана подобны японским спектаклям. По мере того как их разворачивают, они постепенно открывают все новые образы и все новый смысл».
О некоторых технических приемах, использованных композитором в его сочинении об Орфее, записанном на грампластинку оркестром японской филармонии, тайская газета «Асахи ивнинг ньюс» писала: «Одним из из
...Ещё
Продолжая свое музыкальное путешествие, он отправился в Японию, сыгравшую огромную роль в его творчестве. Иначе и не могло быть, потому что в этой стране искусство растворено во всем – в ландшафте, облагороженном человеком, в интерьерах, быту. Вдохновленный Японией, композитор написал два своих самых значительных камерных произведения – «Коке по Ниве» («Мшистый сад») и Квинтет для фортепиано, которые впервые были исполнены в Стране восходящего солнца, состоялись концерты, где симфонический оркестр японской филармонии исполнил две его симфонии (Третью и Восьмую), а также псалом и фугу. Как писал один из японских критиков, «композиции Алана подобны японским спектаклям. По мере того как их разворачивают, они постепенно открывают все новые образы и все новый смысл».
О некоторых технических приемах, использованных композитором в его сочинении об Орфее, записанном на грампластинку оркестром японской филармонии, тайская газета «Асахи ивнинг ньюс» писала: «Одним из излюбленных средств выражения Алана Ованеса является то, что он сам называет «свободным жужжанием». Вязко звучащий фон создается путем одновременного исполнения в совершенно различных темпах одного и того же мелодического рисунка, причем обычно используется какая-нибудь одна группа инструментов – чаще всего струнная. Это может показаться странным, но получается поразительный эффект, вызывающий зависть всех его коллег. Он крайне оригинален, но не стремится к новаторству во что бы то ни стало. Среди композиторов XX века только он один полностью отказался от какофонии».
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 30
Живой язык природы. Чувство природы
“Пойми живой язык природы, -
И скажешь ты: прекрасен мир!”
И. С. Никитин
Откуда возникает так называемое "чувство природы"? У одного человека оно есть, а у другого и за долгие годы жизни в окружении природы это чувство - в самом лучшем случае - остается, так сказать в зачаточном состоянии. Вот что пишет Василий Песков - любитель природы, человек необычайно талантливый, создавщий оригинальный жанр коротких рассказов - размышлений о природе. "Человек, который любит природу, уже наполовину счастливый человек, чем бы он сверх этого не занимался."
Природа - это мир, полный тайн, загадок, красоты, мир, где человека покидают болячки телесные и душевные, где понятие "радость жизни" вдруг становится почти осязаемым. Есть люди особенно чуствительные ко всему, что мы называем природой. У одних это чувство природы бурное - красотища-то! Другие в эти минуты боятся обронить слово. А есть люди, душевный инструмент которых и особо чутко воспринимают нахлынувшие чувства, и исторгает их позже так, что дрогнут струны другой души.
В русской литературе, живописи и музыке назвать можно много имен, обладающих этим даром. Чайковский, Левитан, Фет, Тютчев, Есенин, Пришвин, Паустовский... Лев Толстой был способен заплакать от радости ощущения жизни. Он говорил: "Счастье - это быть с природой, видеть ее, говорить с ней".
Если это так, то как же сделать человека счастливым, сознавая при этом: в понимание счастья входит много другого! Чувство природы врожденное. И есть оно у каждого человека, Но чувство спит. Кто разбудет его? Может это сделать умный, чуткий учитель. И этим учителем неожиданно может стать кто угодно - отец, мать, бабушка, всякий, кто сам был кем-то разбужен. Сильным толчком может стать хорошая, вовремя прочитанная книжка...
Поэтическое чувство природы
Достоевский как-то сказал: "Красота спасет мир". Музыка, природа, стихи - это прекрасно. Пушкин, Лермонтов, Тютчев и многие другие поэты оставили прекрасное наследие. Природа хороша в любое время года: весной, летом, осенью, зимой. Природа в картинах талантливых художников, поэтов, писателей открывает нам новый мир, волнует своей неповторимостью, своим напоминанием - не губите красоту вокруг себя. В природе есть свое волшебство, своя чарующая прелесть, которая лечит душу, приобщая ее к прекрасному мигу осознания себя частицей всей Вселенной.
Красота природы вдохновляла не только поэтов, но и композиторов, музыкантов... Рисуя звуками картину природы, композитор выражает чувства, которые эта картина в нем вызывает. Родная природа всегда являлась источником вдохновения русских художников. Многие замечательные художники посвятили свою жизнь изображению русской природы. Подлинными мастерами пейзажа являются И.И. Шишкин, И.И. Левитан, В.Д. Поленов и многие другие.
"Наши предки умели удивительно правильно сводить воедино свои наблюдения над природой" (Л.С.Черепанов). Через Слово познается мир Природы. Воспитать "чувство природы" в отрыве от родного языка невозможно. Народное чувство природы вобрало в себя и зоркую наблюдательность наших предков, и точность их зрительной памяти, и эмоциональные оттенки природной красоты...
"Не то, что мните вы, природа,
Не слепок, не бездушный лик:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык".
(Федор Тютчев)
КОГДА ВДОХНОВЛЯЕТ ЗВУК
Ричард Кэмерон-Вульф — всемирно известный американский пианист и композитор. В США он был руководителем нескольких музыкальных организаций: «Музыкальный фестиваль Нью-Мексико» (1978-1982), «Музыка света ангелов» (1984), «Центр мериканской музыки Чарльза Ива» (1990-1992), а также исполнительным директором американского отделения CESAME — Центра советско-американского музыкального обмена (1989-1993).
В последние годы он активно дает концерты по всему миру, ведет известную радиопередачу «Классическая музыка воскресным утром». Недавно знаменитый композитор побывал и в Новосибирске.
— Ричард, расскажите, как вы начали заниматься музыкой?
— Мои родители были фольклорными музыкантами. Мама играла на мандолине, а отец — на губной гармошке. Но мне больше нравилось пианино. Оно как раз было у наших соседей. Каждый день я возвращался из школы вместе с соседскими девочками и заходил к ним в гости. Там я пробирался к пианино и тыкал в кл
...ЕщёРичард Кэмерон-Вульф — всемирно известный американский пианист и композитор. В США он был руководителем нескольких музыкальных организаций: «Музыкальный фестиваль Нью-Мексико» (1978-1982), «Музыка света ангелов» (1984), «Центр мериканской музыки Чарльза Ива» (1990-1992), а также исполнительным директором американского отделения CESAME — Центра советско-американского музыкального обмена (1989-1993).
В последние годы он активно дает концерты по всему миру, ведет известную радиопередачу «Классическая музыка воскресным утром». Недавно знаменитый композитор побывал и в Новосибирске.
— Ричард, расскажите, как вы начали заниматься музыкой?
— Мои родители были фольклорными музыкантами. Мама играла на мандолине, а отец — на губной гармошке. Но мне больше нравилось пианино. Оно как раз было у наших соседей. Каждый день я возвращался из школы вместе с соседскими девочками и заходил к ним в гости. Там я пробирался к пианино и тыкал в клавиши — получался звук. Вечером, придя домой, я придумывал, какую комбинацию клавиш я нажму завтра. Мне это очень понравилось, так что я мечтал о собственном пианино. Потом я попросил соседей разрешения иногда приходить к ним играть. Как-то я пришел в школу, а соседские девочки со мной не разговаривали. Я был вынужден пойти домой один. Пробовал постучать к соседям, но они не открыли. Дома мама строго сказала мне: «Немедленно иди в свою комнату! Быстро!» Я открыл дверь в свою комнату, а там стояло пианино! Оказалось, мои родители договорились с соседями и перетащили пианино к нам. Несколько недель подряд я на нем просто бренчал, а потом сказал: «Мама, мне надо учиться!»
— Долгое время вы работали преподавателем в Нью-йоркском госуниверситете. Почему решили оставить эту работу и заняться только концертами и написанием музыки?
— Когда в 2001 году взорвали башни-близнецы, я был в шоке. Два года после этого я еще как-то держался. Но потом понял, что не могу больше жить, как раньше: для меня это был очень большой стресс. Поэтому я оставил преподавательскую карьеру, уехал из Нью-Йорка. Сейчас я живу в горах на севере штата Нью-Мексико и занимаюсь любимым делом: пишу музыку.
— Как получилось, что вы стали вести радиопередачу «Классическая музыка воскресным утром»?
— Я прожил в Нью-Йорке более 27 лет и большую часть этого времени преподавал. Поэтому в первые месяцы после переезда почувствовал, что мне не хватает студентов. Я не знал, что делать: ведь в небольшом городке, где я поселился, не было ни колледжа, ни университета, где я мог бы преподавать. Поэтому когда меня пригласили ведущим программы о класс
...Ещё— Долгое время вы работали преподавателем в Нью-йоркском госуниверситете. Почему решили оставить эту работу и заняться только концертами и написанием музыки?
— Когда в 2001 году взорвали башни-близнецы, я был в шоке. Два года после этого я еще как-то держался. Но потом понял, что не могу больше жить, как раньше: для меня это был очень большой стресс. Поэтому я оставил преподавательскую карьеру, уехал из Нью-Йорка. Сейчас я живу в горах на севере штата Нью-Мексико и занимаюсь любимым делом: пишу музыку.
— Как получилось, что вы стали вести радиопередачу «Классическая музыка воскресным утром»?
— Я прожил в Нью-Йорке более 27 лет и большую часть этого времени преподавал. Поэтому в первые месяцы после переезда почувствовал, что мне не хватает студентов. Я не знал, что делать: ведь в небольшом городке, где я поселился, не было ни колледжа, ни университета, где я мог бы преподавать. Поэтому когда меня пригласили ведущим программы о классической музыке на местную радиостанцию, я сразу же согласился. Сначала мы передавали знаменитые классические произведения. Позже я стал делиться со слушателями еще и интересными произведениями малоизвестных композиторов. Я езжу с концертами в разные страны. Из каждой страны я стараюсь привезти произведения местных авторов, чтобы потом познакомить с ними свою аудиторию. Кстати, сейчас моя передача стала широко доступна через Интернет, и ее слушают во многих странах.
— На концертах вы предпочитаете исполнять произведения малоизвестных композиторов XX века. Почему именно их?
— Мы все знаем ярких представителей неоклассицизма или модернизма. Но ведь между этими направлениями был переходный период, во время которого были не менее хорошие композиторы. Однако их стиль невозможно точно определить. Поэтому имена многих просто затерялись. Кто, например, сейчас знает Бахерини или Хумбла? А ведь именно они создали переходную музыку от Бетховена к Шуману. Я считаю, что неправильно знать произведения только великих композиторов. Их музыка, конечно, прекрасна. Но ее и так любят очень многие. Поэтому я не хочу тратить на нее свое время.
— Вы исполняете музыку других авторов на пианино. Но сами никогда не пишите произведения для этого музыкального инструмента.
— На пианино нет достаточной палитры звуков, которые мне нужны как композитору. Я думаю, сам стиль моей музыки не подходит для исполнения на этом музык
...Ещё— На концертах вы предпочитаете исполнять произведения малоизвестных композиторов XX века. Почему именно их?
— Мы все знаем ярких представителей неоклассицизма или модернизма. Но ведь между этими направлениями был переходный период, во время которого были не менее хорошие композиторы. Однако их стиль невозможно точно определить. Поэтому имена многих просто затерялись. Кто, например, сейчас знает Бахерини или Хумбла? А ведь именно они создали переходную музыку от Бетховена к Шуману. Я считаю, что неправильно знать произведения только великих композиторов. Их музыка, конечно, прекрасна. Но ее и так любят очень многие. Поэтому я не хочу тратить на нее свое время.
— Вы исполняете музыку других авторов на пианино. Но сами никогда не пишите произведения для этого музыкального инструмента.
— На пианино нет достаточной палитры звуков, которые мне нужны как композитору. Я думаю, сам стиль моей музыки не подходит для исполнения на этом музыкальном инструменте. Хотя моя сестра отлично играет на пианино и прекрасно исполняет на нем мои произведения.
— Иногда на написание музыки композиторов вдохновляет природа, иногда какой-то человек или событие. А что вдохновляет вас?
— Любой звук. Меня волнует, как можно воспроизвести любой звук с помощью музыкального инструмента. У меня есть композиция для ударных, которую можно исполнять только осенью. Потому что для ее исполнения нужны веточки деревьев, на которых завяли листья. Этими веточками нужно играть, стучать по барабану. В процессе игры листья с веток постепенно отваливаются, шуршат. Таким образом, любой звук может стать музыкой. А возможно, это уже и есть музыка.
Музыка живой природы
Алана Ованеса
В армянской культурной диаспоре есть немало замечательных имен, творчество которых еще мало изучено. Среди них красиво и ярко светится имя композитора Алана Ованеса, юбилей которого – 100-летие со дня рождения – отмечает в этом году 8 марта не только музыкальная общественность США, где он жил и творил, но и Армении. Его музыка – это целый мир удивительных образов, пришедших к нам из сочинений разных жанров – симфоний, сонат, концертов, кантат, хоровых сочинений… Алан Ованес принадлежит XX веку, но вместе с тем он композитор, сохранивший музыкальную свежесть и в новом тысячелетии, музыкант, вечно живую актуальность которого – человека и художника – не затмили и современные новейшие течения.
Вклад композитора в музыкальную культуру поистине неизмерим. К чему бы ни прикоснулась его рука – будь то симфония или кантата, балет или опера, концерт или этюды – во всех жанрах им созданы значительные произведения. Он много писал, его неистощимая х
...ЕщёВ армянской культурной диаспоре есть немало замечательных имен, творчество которых еще мало изучено. Среди них красиво и ярко светится имя композитора Алана Ованеса, юбилей которого – 100-летие со дня рождения – отмечает в этом году 8 марта не только музыкальная общественность США, где он жил и творил, но и Армении. Его музыка – это целый мир удивительных образов, пришедших к нам из сочинений разных жанров – симфоний, сонат, концертов, кантат, хоровых сочинений… Алан Ованес принадлежит XX веку, но вместе с тем он композитор, сохранивший музыкальную свежесть и в новом тысячелетии, музыкант, вечно живую актуальность которого – человека и художника – не затмили и современные новейшие течения.
Вклад композитора в музыкальную культуру поистине неизмерим. К чему бы ни прикоснулась его рука – будь то симфония или кантата, балет или опера, концерт или этюды – во всех жанрах им созданы значительные произведения. Он много писал, его неистощимая художественная фантазия рождала новые идеи, образы. И вот теперь, много лет спустя, воочию убедились в значительности музыкальной фигуры Алана Ованеса.
Конечно, у его музыки есть и почитатели, и отвергатели, и безразличные к ней люди. Но совершенно очевидно, что он один из самых плодотворных композиторов диаспоры, стоящий у истоков множества различных поисков и открытий, всю жизнь следовавший своим принципам.
В последнее десятилетие сочинения композитора все чаще включаются в программы наших концертов. Вспоминается один из них в Большом зале им. Арама Хачатуряна, организованный по инициативе фонда «Алан Ованес», прошедший с участием Филармонического оркестра под управлением Рубена Асатряна, Академической капеллы под руководством Ов.Чекиджяна, известных солистов-пианистов Мартина Берковского (США), Атакана Сари (Турция), вокалистов из Китая, тенора Перча Каразяна и других. И та заинтересованность музыкой композитора, которую сполна проявили слушатели, присутствующие в заполненном зале, была ярчайшей демонстрацией благодарности художнику за его святое отношение к избранному делу – служение музыке.
Нельзя сказать, что творческое наследие Алана Ованеса широко известно армянской публике. Из множества его сочинений – симфоний (их свыше полсотни), опер, балетов, камерных и вокальных произведений, кантат, ораторий, фантазий на темы индийских и китайских духовых инструментов – у нас известны лишь некоторые. Как правило, его музыка получает противоречивые толкования. Споры, начавшиеся еще тогда, когда впервые прозвучали его первые произведения, продолжаются и поныне. Полярные взгляды связаны, конечно, с необычностью творческого наследия композитора.
В искусстве Алана Ованеса слились три мощных потока: завершенность, высокая духовность европейской музыки и на равных правах с ней – живой родник национальной армянской и восточной музыки. Причастность к самой сути комитасовской музыки, приверженность древней музыке Востока и интерес ко всему новому – отчетливые полюса, определяющие духовную структуру музыканта. Поражаешься, как свободно на широкой национал
...ЕщёНельзя сказать, что творческое наследие Алана Ованеса широко известно армянской публике. Из множества его сочинений – симфоний (их свыше полсотни), опер, балетов, камерных и вокальных произведений, кантат, ораторий, фантазий на темы индийских и китайских духовых инструментов – у нас известны лишь некоторые. Как правило, его музыка получает противоречивые толкования. Споры, начавшиеся еще тогда, когда впервые прозвучали его первые произведения, продолжаются и поныне. Полярные взгляды связаны, конечно, с необычностью творческого наследия композитора.
В искусстве Алана Ованеса слились три мощных потока: завершенность, высокая духовность европейской музыки и на равных правах с ней – живой родник национальной армянской и восточной музыки. Причастность к самой сути комитасовской музыки, приверженность древней музыке Востока и интерес ко всему новому – отчетливые полюса, определяющие духовную структуру музыканта. Поражаешься, как свободно на широкой национальной основе вырастало творчество композитора. Европа, Япония, Индия, Китай, Корея – пространства, откуда он по капле собирал живительный сок для своего искусства, всегда оставались для него необходимым условием работы. Он искренне считал, что ограниченность убивает творческую мысль, и поэтому спокойной работе противопоставил тревогу и поиски.
Алан Ованес получил великолепное музыкальное образование: учился в консерваториях США и Новой Англии. Как человек и музыкант, он был захвачен событиями современного ему мира, напряженно отыскивая в его беспокойной жизни отблески духовности и красоты. Уже в 1933 году он удостаивается премии имени С.Эдикотта за первую симфонию, исполненную оркестром консерватории Новой Англии. В 1958г. Рочерстерский университет присвоил Алану Ованесу почетное звание доктора музыки, а через год почетная докторская степень ему была присуждена университетским колледжем им. Бейтеа.
Мятущийся и вечно одинокий романтик, Алан Ованес не умел засиживаться на одном месте. Он был первым западным композитором, приглашенным музыкантами Южной Индии на ежегодный музыкальный фестиваль Мадрасской академии музыки, где исполнил Мадрасскую сонату, заказанную для этого торжественного случая. В Мадрасе же состоялось первое исполнение его Восьмой симфонии «Аджун». Ему было заказано произведение для оркестра, состоящего из южноиндийских инструментов, которое назвал он «Нагуран» в честь великого индуса из Мадраса.
Продолжая свое музыкальное путешествие, он отправился в Японию, сыгравшую огромную роль в его творчестве. Иначе и не могло быть, потому что в этой стране искусство растворено во всем – в ландшафте, облагороженном человеком, в интерьерах, быту. Вдохновленный Японией, композитор написал два своих самых значительных камерных произведения – «Коке по Ниве» («Мшистый сад») и Квинтет для фортепиано, которые впервые были исполнены в Стране восходящего солнца, состоялись концерты, где симфонический оркестр японской филармонии исполнил две его симфонии (Третью и Восьмую), а также псалом и фугу. Как писал один из японских критиков, «композиции Алана подобны японским спектаклям. По мере того как их разворачивают, они постепенно открывают все новые образы и все новый смысл».
О некоторых технических приемах, использованных композитором в его сочинении об Орфее, записанном на грампластинку оркестром японской филармонии, тайская газета «Асахи ивнинг ньюс» писала: «Одним из из
...ЕщёПродолжая свое музыкальное путешествие, он отправился в Японию, сыгравшую огромную роль в его творчестве. Иначе и не могло быть, потому что в этой стране искусство растворено во всем – в ландшафте, облагороженном человеком, в интерьерах, быту. Вдохновленный Японией, композитор написал два своих самых значительных камерных произведения – «Коке по Ниве» («Мшистый сад») и Квинтет для фортепиано, которые впервые были исполнены в Стране восходящего солнца, состоялись концерты, где симфонический оркестр японской филармонии исполнил две его симфонии (Третью и Восьмую), а также псалом и фугу. Как писал один из японских критиков, «композиции Алана подобны японским спектаклям. По мере того как их разворачивают, они постепенно открывают все новые образы и все новый смысл».
О некоторых технических приемах, использованных композитором в его сочинении об Орфее, записанном на грампластинку оркестром японской филармонии, тайская газета «Асахи ивнинг ньюс» писала: «Одним из излюбленных средств выражения Алана Ованеса является то, что он сам называет «свободным жужжанием». Вязко звучащий фон создается путем одновременного исполнения в совершенно различных темпах одного и того же мелодического рисунка, причем обычно используется какая-нибудь одна группа инструментов – чаще всего струнная. Это может показаться странным, но получается поразительный эффект, вызывающий зависть всех его коллег. Он крайне оригинален, но не стремится к новаторству во что бы то ни стало. Среди композиторов XX века только он один полностью отказался от какофонии».