АРМИЯ

Больше полусотни молодых пацанов стояли, выстроившись по трое в ряд, на плацу, перед серым, унылым, двухэтажным зданием казармы, единственным украшением которой было бетонное крыльцо, с сильно выдающимся козырьком, под навесом которого стоял воин… Плац освещался лампами дневного света, который мертвенно бледным светом освещал лица стоявших. Было еще не поздно, но в горах темнеет рано, и затянувшие небо тучи не добавляли света. К тому же начавший накрапывать мелкий дождь лишь усилил ощущение темноты и мрака. Мрачно было прежде всего в душе. Чего ждать дальше? Фонари, расположенные по краям плаца, света давали не много, поэтому тот, кто стоял в тени, под козырьком, был не особенно виден, лишь на фоне светлого прямоугольника входной двери, можно было разглядеть статную, стройную фигуру в кирзовых, начищенных до блеска сапогах, перепоясанную солдатским ремнем, свисавшим так, что штык-нож, висевший в ножнах, доставал до колен и создавал ощущение висящей на боку сабли. Сдвинутая на самый затылок панама, держащаяся там непонятным образом и грозные, черные усы, а-ля Кикабидзе, придавали воину серьезный вид. – Чечены, ингуши есть? Громким, командным голосом спросил он. –Есть!!! Радостно, возбужденные голоса послышались в рядах стоявших. – Подойти ко мне!.. А остальные, вешайтесь! Последние фразы произносил он смеясь, с подошедшим дежурным по роте, о чем говорила, его висящая ниже локтевого сустава красная повязка. Из строя выскочили несколько человек, среди них, стоявший не далеко от меня, не высокий парень, глядя на которого сразу и не скажешь, что он не «славянин». Мой сосед, смуглокожий брюнет, с большими глазами, что-то пробурчал себе под нос. Про себя он говорил, что он «русский», но фамилию имел грузинскую: « Чалаури» (знатоки Кавказа могут меня поправить, спорить не буду) Потом, его фамилия стала нарицательной, и употреблялась нами часто, когда хотелось пошутить, над каким-нибудь часто повторяющимся явлением. Он «тянул» ногу. То есть, когда идет строй, то у всех шаг должен быть одинаковой длинны -70 см. Высоким людям, к которым относился он и я, приходится укорачивать шаг, что бы попасть в такт счета. Поэтому если ты забывался, то твой шаг становился длиннее, чем положено и соответственно сбивался с общего строя, за ним следом сбивался в след идущий, и так далее… Он сбивался часто. И ведущий строй сержант, чаще чем другим, кричал: «Чалаури, сука, ногу не тяни!!!» Веселый и добрый в быту парень, он часто был в центре внимания сослуживцев. Через полгода, по окончании «учебки» его перевели на одну из «точек» КСАВО (Краснознаменный Средне Азиатский Военный Округ) и следы его для меня потерялись, а в памяти так и осталось: « Чалаури, сука, ногу не тяни…»
Потом была баня. Помещение, со стенами и полом, покрытым кафелем, душевыми кабинками, без дверей и только холодной водой не располагало к долгому процессу мытья. Но нам, после двух суток проведенных в плацкартном вагоне поезда, идущего через степи и полупустыни Казахстана, помыться было в радость. Тем более на дворе весна, а в этих краях, по сравнению с моими, так уже жаркое лето. Мы уже почти все лысые ( нам на призывной комиссии сказали прийти лысыми, поэтому, когда я пришел в парикмахерскую, и на вопрос: «как стричь?» ответил с обреченной гордостью: «На лысо.» Не молодая парикмахерша, лишь покачала головой, набрасывая на меня простынь) Процесс помывки холодной водой, не занимает много времени. На выходе, не высокого роста и плотного телосложения прапорщик, вместе с рядовым- каптерщиком (таджиком) быстро и точно выдают каждому обмундирование. Хихикая друг над другом облачаемся в выданные кальсоны, с завязочками на ступнях и гульфиком на переднем месте, штаны, гимнастерки… всем выдали носки и ботинки, кроме меня и еще одного парня, не оказалось размера. Меня это не удивляет, для меня всегда была проблема найти подходящую обувь и последующие две недели мы ходим в кроссовках, не мало удивляя солдат и офицеров. Облачившись и выйдя на построение, теряюсь…вроде только что рядом со мной были мои новые знакомые, с некоторыми из которых уже успел сдружиться, которых легко было отличить друг от друга, каждый находился в своей одежде, как вдруг все стали одинаковыми, поэтому, что бы быть уверенным, что ты общаешься с тем человеком, приходится заглядывать в лицо, скрытое в тени, полей панамы. Возбуждение от осознания этого факта прерывает командный голос сержанта. Но еще несколько дней, а может и недель, пока обтерлась, села по фигуре форма, мы смеялись над обознавшимися и учились заново узнавать друг друга …