Предыдущая публикация
Рассмотрим теперь продолжительность работы.
12 часов в сутки — было наиболее распространенным рабочим днем (не считая перерывов); 12-ти-часовая продолжительность рабочего дня была принята почти на всех фабриках, где работа шла и день и ночь. Между тем сюда относятся наиболее важные отрасли промышленности, как то: обработка волокнистых веществ (бумаго-прядильное и бумаго-ткацкое, шерсто-прядильное и шерсто-ткацкое, суконное и другие производства), особенно в Московско-Владимирском районе; затем на сахарных заводах, лесопильных, стеклянных, писчебумажных, на паровых мельницах и маслобойнях, химических, спичечных и гвоздильных фабриках и так далее. На одних фабриках и заводах 12-ти-часовой рабочий день является в виде одной смены, как например на сахарных и писчебумажных заводах, и тут разрушающим образом действует на здоровье рабочих именно столь продолжительное напряжение без отдыха силы или внимания. Но еще хуже обстоит дело там, где рабочему приходится работать 2 смены в сутки, по 6 часов каждая.
А почти на всех суконных фабриках, по словам Янжула, существовал такой распорядок очередей:
Дневная смена:
с 4,5 часов утра до 8 часов утра = 3,5 часа (04.30—08.00)
с 8,5 часов утра до 12,5 часов утра = 4 часа (08.30—12.30)
с 1,5 часа дня до 8 часов вечера = 6,5 часов (13.30—20.00)
Ночная смена:
с 8 часов вечера до 4,5 часов утра = 8,5 часов (20.00—04.30)
с 8 часов утра до 8,5 часов утра = полчаса (08.00—08.30)
с 12,5 часов дня до 1,5 часов дня = 1 час (12.30—13.30)
В результате мы видим, что вся жизнь рабочего при этой системе очередей, в течение по крайней мере недели, когда на его долю приходится ночная смена (а очереди меняются по неделям), складывается крайне неестественно, — и он совершенно не имеет возможности достаточно набираться сил или выспаться; работая такими короткими урывками после утомительной, как всякая ночная, работы ему дается здесь на сон лишь З,5 часа (предполагая, что его жилое помещение близко), и затем его будят на 0,5 часа для того только, чтобы машина не стояла, после этого он опять имеет на сон всего лишь З,5 часа, как в час снова свисток призывает его к работе, и только после половины второго ему оставляется свобода в 6 часов для еды, питья чая и остального сна; об удовлетворении других его потребностей не может быть и речи в рабочий день.
Но не в редкость считается и гораздо более продолжительный рабочий день. Так, в Московской губернии Янжул наблюдал 12-часовой рабочий день на 55 фабриках или их отделениях. От 12 до 13 часов работают на 48 фабриках; от 13 до 14 часов — на 34 фабриках; от 14 до 15 часов — на 9; 15,5 часов работают на 2 и 18 часов — на 3 фабриках. Да, как ни покажется нам невероятным, но тем не менее это факт — работают по 18 часов в сутки, 6 часов оставляется на удовлетворение остальных человеческих потребностей!
"Выше 16 часов и до 18 в сутки (а иногда, хотя трудно поверить, и выше) работа продолжается постоянно на рогожных фабриках и периодически — в ситцевых — в отделениях красильном, на барабанах, в складальной и набивном корпусе, а также изредка на мануфактуре № 66...; а нередко достигает одинаковой высоты рабочее время при сдельной работе на некоторых фарфоровых фабриках"; — это говорится о Московской губернии. В Харьковском округе "по 16—17 часов работают мелкие ватные и костопальные заводы, а по 18-ти часов парусиноткацкие заведения, овчинно-шубные и спичечные фабрики в последнюю треть года". В Виленском округе наибольшая продолжительность рабочего дня существует на винокуренных заводах, где "работа обыкновенно начинается около 2 часов ночи и длится до 6—8 часов вечера. В течение этих 16—18 часов рабочий, хотя и не занят непрерывно, но завода не покидает до конца запора". На других заводах работа обыкновенно продолжается от 5—6 часов утра до 7—8 часов вечера, или в 2 смены, поровну с одним перерывом.
Из Казанского округа сообщается, что до применения закона 1 июня 1882 года работа малолетних продолжалась на некоторых льно-прядильных, льно-ткацких фабриках и кожевенных заводах 13,5 часов; на суконных фабриках — 14-15 часов; в сапожных и шапочных мастерских, а также маслобойнях — 14 часов.
В овчинно-шубных заведениях работа продолжается от 5 часов утра до 10 часов вечера с перерывом для обеда на 2 часа и 3 раза пьют чай.
На других овчинных заведениях, а также на спичечных фабриках — "от утренней зари до вечерней". В кулеткацких заведениях работа продолжается с 1 часа ночи от 14 до 18 часов с перерывами. И это — для малолетних! Как такая работа разрушает силы организма видно из того, что даже и взрослые рогожники, по выражению одного из хозяев, перед Пасхой и прекращением работ на лето (а великим постом идет усиленная работа) до того ослабевают физически, что их "ветром качает".
Рогожники города Рославля (Смоленская губерния), например, встают в час полуночи и работают до 6 часов утра. Затем дается 0,5 часа на завтрак и работа продолжается до 12 часов. После 0,5-часового перерыва для обеда работа возобновляется до 11 часов ночи. Итого — для ночного отдыха 2 часа!* А между тем, по словам Янжула, почти половина из работающих в рогожных заведениях — малолетние, из коих весьма многие не достигают 10 лет, и встречаются малютки, работающие около своих матерей, даже 3 лет. Рогожники спят в праздники по целым суткам, а в летние месяцы занимаются полевыми работами. Лишь благодаря этому, они переносят такой режим.
*(Неделя, 1878 год, № 13.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Чрезвычайной продолжительностью рабочего дня, отсутствием регулярного отдыха и даже праздников отличается также работа в некоторых ремесленных заведениях крупного типа, например в большей части булочных.
Здесь рабочие отдыхают и спят лишь урывками, когда и как придется, — и так как сил человеческих не может хватить на работу при таких каторжных условиях, то выработался обычай — отпускать рабочих в отпуск и на поправку каждый год месяца на полтора.
Правда, такие промышленные заведения, где труд человеческий уже не просто эксплуатируется, а прямо уничтожается в своем источнике и человек "измочаливается" до того, что его "ветром качает" — составляют меньшинство, но во всяком случае не были только исключением. По словам главного фабричного инспектора, в 80% промышленных заведений число часов работы не превышает 12. Но и 20% — цифра немалая!
Кроме того, нередко там, где работа и не превышает 12 часов в сутки, она захватывает ночное время; в Московско-Владимирском районе сюда относится наиболее важная отрасль промышленности — по обработке волокнистых веществ.
В Харьковском округе из 55 производств ночная работа практикуется только в 14, — по наблюдениям фабричной инспекции, — но число рабочих, употребляемых на ночную работу, очень велико, именно — до 1/3 всех рабочих, что объясняется многочисленностью рабочих на сахарных заводах и суконных фабриках. В Привислинском крае — в Лодзи и в Варшаве — ночная работа почти не встречается, но зато "Сосновица блестит всю ночь своими электрическими фонарями, и почти все её фабрики не знают покоя ни днем, ни ночью"; то же самое — на сахарных заводах. В Петербургском округе — ночная работа редко встречается. Во всяком случае, если не число производств и предприятий, то число рабочих, которые принимают участие в ночной работе, — довольно значительно.
Между тем ночная работа не только разрушает силы организма, но и дает большее количество несчастных случаев.
К тому же наши фабриканты не брезговали и тем, чтобы урвать у рабочих еще некоторое время сверх 12 часов работы. Так мы узнаём, что "почти на всех фабриках праздничная остановка в работе... означает собственно остановку паровой машины, но не работы".
"Так, если смены чередуются в 6 и 12 часов, то паровые машины останавливаются в воскресенье в 6 часов утра, но рабочие не распускаются, а обязаны вычистить и привести в порядок машины, что занимает у них сверхурочной работы не менее 0,5 часа, обыкновенно же час",* а иногда и более.
*(Сборник статистических сведений по Московской губернии. Общая сводка по санитарным исследованиям, 339 стр.. На фабрике Балина и Макарова работа прекращается в праздники в 6 часов утра, но по окончании её рабочие обязаны чистить свои машины, что продолжается нередко до 9 и даже до 10 часов. (Исследование Клинского уезда) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Точно также смена, начинающая работу в понедельник, является на час раньше назначенного времени, не в 6 часов утра например, а в 5. И эти обязательные сверхурочные часы никогда фабрикантами не оплачиваются. Кроме присвоения капиталистами неоплаченного труда рабочих, практикуются иногда и другие приёмы, граничащие прямо с мошенничеством даже с точки зрения капиталистической этики. Так, на Измайловской бумагопрядильной фабрике употребляются и особые часы, которые умеют в течение недели отставать ровно на час. Каждое воскресенье они ставятся на час вперед, и смена, начинающая работу в понедельник, начинает её не в 5, а уже в 4 часа, так что общая остановка фабрики в праздник равняется всего 22 часам.
С подобными же фокусами часы регулируют время и на
бумаго-шерстопрядильной фабрике купчихи Богомоловой. В начале недели они ставятся на 0,5 часа вперед, а затем постепенно к концу недели отстают, так что получается выигрыш в пользу эксплуатации производства около 0,5 часа в течение целой недели.
Как мелкие промышленные заведения ремесленного типа, так и крупно-капиталистические предприятия не отставали таким образом друг от друга в деле выжимания прибавочной стоимости из той массы оторопевшего, заморенного нуждою рабочего люда, которая с роковою силою выбрасывалась из недр русской деревни и которая представляла переходную ступень от бродячего земледельца к постоянным кадрам промышленного пролетариата...
--------------------------------------------------------------------
Посмотрим теперь, как оплачивался этот рабочий день.
Прежде всего нужно отметить тот факт, что производства, в которых рабочий день наиболее продолжителен, а условия работы наиболее неблагоприятны или даже вредны, отнюдь не лучше оплачивают труд, чем производства менее тяжелые или вредные, а даже хуже.
Так, в Московском округе наивысшая плата приходится на производство золотых и серебряных вещей (35 рублей в месяц для взрослого мужчины) и на машино-строительные и литейные заводы — 30 рублей в месяц. Наименьшая — падает на позументные* фабрики — 7 рублей в месяц, шерсто-прядильные — 9,5 рублей, затем спичечные фабрики — 12 рублей. Во Владимирском районе точно также высшая плата приходится на слесарное, механическое и чугунно-литейное дело — около 25 рублей в месяц для взрослого мужчины. На кожевенных — 11 рублей, а в овчинно-шубных — 12 рублей 83 копейки.
*позумент — золотая, серебряная или мишурная (медная, оловянная) тесьма; золототканая лента, повязка, обшивка, оторочка (примечание)
В Харьковском округе высший заработок получают мужчины в чугуно-литейных, механических и машиностроительных заводах — 22 рубля 50 копеек, затем в водочных — 21 рубль, а в гончарном производстве — 7 рублей 50 копеек, в химических заводах — 8 рублей, парусино-ткацких фабриках — 9 рублей, в сахарных и винокуренных заводах — 10 рублей.
Злополучные рогожники зарабатывают на стан из 4 человек (2 мужчин+женщина+малолетний) 28 рублей 48 копеек в месяц, то есть мужчина зарабатывает всего 8 рублей 89 копеек. Одним словом, "в течение месяца суточный час работы у рабочих по всем прочим производствам оплачивается по 88,7 копеек, у рогожников же лишь 40 копеек, то есть более чем вдвое меньше, и это при совершенно невозможных условиях жизни в мастерских".*
*(Дементьев. Фабрика, 1897 год, 152 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Что касается территориальных различий, то само собой бросается в глаза то обстоятельство, что по западной окраине заработная плата выше, чем в центральном районе. Так, в Харьковском округе, согласно отчету фабричного инспектора за 1885 год, средний заработок по 50 с лишком производствам определяется цифрой: 12 рублей 25 копеек для мужчины, 7,5 рублей для женщины и 4,5 рубля для малолетних в месяц (24 дня). Средний заработок по 20 производствам в Московском округе (отчет Янжула за 1885 год) равнялся: 18,5 рублей для мужчины, 9 рублей для женщины и 6 рублей 67 копеек для малолетнего. В Виленском округе средний заработок по всем производствам (в 1885 году) составляет для мужчины 20 рублей 92 копейки, для женщины 9 рублей 20 копеек, но для малолетних значительно ниже — 3 рубля 44 копейки. Что касается Польши, то в 7 производствах по обработке волокнистых веществ заработная плата в среднем составляет (в рублях):
МУЖЧИНЫ:
Империя центральный район — 15,2 рублей
Царство Польское — 20,1 рублей, то есть на 32,2% выше
ЖЕНЩИНЫ:
Империя центральный район — 8,8 рублей
Царство Польское — 15,3 рублей, то есть на 73,9% выше
МАЛОЛЕТНИЕ:
Империя центральный район — 5,5 рублей
Царство Польское — 8,8 рублей, то есть на 60% выше*
*(Янжул. Отчет по исследованию фабрично-заводской промышленности в Царстве Польском, 1888 год) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
При этом общее количество рабочих часов на польских фабриках меньше, чем на русских. Отчасти это различие объясняется тем, что в Привислинском крае рабочий, как правило, получает только заработную плату и больше ничего; внутри же России — сюда еще присоединяется квартира от хозяина для значительной части рабочих. Подобные помещения считаются, правда, бесплатными, даровыми, но это только с первого взгляда, в действительности же, несомненно, стоимость их учитывается путем понижения заработной платы. Но это объясняет указанную разницу только отчасти, потому что стоимость хозяйской квартиры с точки зрения рабочего не превышает 1 рубля в Харьковском и 1 рубля 20 копеек — 1 рубля 50 копеек в Московском округе.
Притом, если произвести более детальное расчленение производств и соединять вместе лишь тождественные отделения, то указанная выше средняя цифра заработной платы понизится довольно значительно. Так, по исследованиям Дементьева (в 1884—85 годах), средний заработок рабочих (всего было исследовано 26.725 человек), живущих на своих харчах, в среднем по 24 производствам и отделениям равняется: 13 рублей 75 копеек для мужчины, 10 рублей 27 копеек для женщины и 5 рублей 08 копеек для малолетних.
Для Петербургской губернии средний заработок мастеровых можно принять в 25—30 рублей в месяц; у фабричных — он равняется 15—17 рублей в месяц, а чернорабочие получают от 50 копеек в день, а летом и по 60 копеек.
Это на фабриках и заводах, а хозяева небольших промышленных заведений и подрядчики платят им иногда по 30 копеек в сутки. Женщины получают от 8 до 12 рублей, средним числом 10 рублей, а дети — от 5 до 9 рублей, в среднем 7 рублей в месяц. На кирпичных заводах подрядчики нанимают рабочих из провинции на все лето (месяцев 6) за 25—85 рублей (в среднем за 60 рублей) на хозяйской квартире и харчах...*
*(См. Санитарный отчет за 1879 год) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
В среднем для всех фабрик по всем производствам недельная работа может быть принята в 74 часа, тогда как в Англии она не превышает 59 часов, а в Америке — 60 часов. Поэтому, хотя рабочих дней у нас в году меньше, именно на фабриках с машинным производством — 276 дней (а на фабриках с ручным производством — 268 дней), между тем как в Англии — 281, а в Америке (Массачусетс) — даже 307, все таки общее количество рабочих часов у нас значительно больше.
РАБОЧИХ ЧАСОВ В ГОДУ:
на фабриках с машинным производством в России рабочих часов в году: 3588 — 100%
в Англии рабочих часов в году: 2810 — 78,15%
в Америке рабочих часов в году: 3070 — 85,5% *
*(Сборник статистических сведений по Московской губернии. Общая сводка санитарных исследований фабричных заведений Московской губернии, т. IV, ч. II, 371—375 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Средняя оплата труда за час работы выразится следующим образом:
ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА В КОПЕЙКАХ (ЗА 1 ЧАС РАБОТЫ)
----------------------------------------------------------------
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ — бумаго-прядильно-самоткацкое производство:
мужчины — 4,69, женщины — 3,82, подростки — 2,49, малолетние — 2,02; средняя для всех — 3,97
АНГЛИЯ — бумаго-прядильно-самоткацкое производство:
мужчины — 17,72, женщины — 10,81, подростки — 6,25, малолетние — 2,09; средняя для всех — 10,78
МАССАЧУСЕТС — бумаго-прядильно-самоткацкое производство:
мужчины — 20,38, женщины — 12,75, подростки — 9,25, малолетние — 7,30; средняя для всех — 13,93
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ — отбельно-красильное отделочное отделение и ситценабивное:
мужчины — 8,87, женщины — 2,28, подростки — 2,38, малолетние — 1,92; средняя для всех — 4,15
АНГЛИЯ — отбельно-красильное отделочное отделение и ситценабивное:
мужчины — 18,76, женщины — 7,72, подростки — 7,40, малолетние — 2,29; средняя для всех — 11,86
МАССАЧУСЕТС — отбельно-красильное отделочное отделение и ситценабивное:
мужчины — 21,70, женщины — 11,40, подростки — 10,01, малолетние — 7,15; средняя для всех — 18,73
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ — шерсто-прядильно-суконное производство:
мужчины — 5,41, женщины — 2,69, подростки — 2,52, малолетние — 1,87; средняя для всех — 4,07
АНГЛИЯ — шерсто-прядильно-суконное производство:
мужчины — 18,00, женщины — 7,50, подростки — 4,94, малолетние — —; средняя для всех — 11,25
МАССАЧУСЕТС — шерсто-прядильно-суконное производство:
мужчины — 16,56, женщины — 14,13, подростки — 10,65, малолетние — 8,23; средняя для всех — 14,90
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ — машиностроительное:
мужчины — 6,90, женщины — —, подростки — 0,30, малолетние — —; средняя для всех — 6,22
АНГЛИЯ — машиностроительное:
мужчины — 19,01, женщины — —, подростки — 5,94, малолетние — —; средняя для всех — 17,17
МАССАЧУСЕТС — машиностроительное:
мужчины — 26,18, женщины — 11,06, подростки — 12,52, малолетние — 11,54; средняя для всех — 25,56
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ — среднее для всех производств:
мужчины — 5,07, женщины — 2,71, подростки — 2,61, малолетние — 1,82; средняя для всех — 4,26
АНГЛИЯ — среднее для всех производств:
мужчины — 19,45, женщины — 7,94, подростки — 5,65, малолетние — 1,85; средняя для всех — 16,38
МАССАЧУСЕТС — среднее для всех производств:
мужчины — 25,60, женщины — 13,15, подростки — 11,01, малолетние — 8,23; средняя для всех — 22,28
Таким образом, в среднем один час работы у нас оплачивается в 4,26 копейки; в Англии — 16,38 копейки и в Америке (Массачусетс) в 22,28 копейки, то есть в Англии почти вчетверо, а в Америке более чем впятеро дороже, чем у нас.*
*(Дементьев. Фабрика. 1897 год, 166—168 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Но указанные цифры только тогда приобретут полное значение, когда их привести в связь, с одной стороны, с ценами на необходимые предметы потребления и жизни рабочего класса, а с другой стороны — с остальными условиями фабрично-заводской жизни. Изучаемый нами период — до половины 80-х годов — характеризуется именно тем, что не только изумительно низко оплачивался вообще труд человека, но и право рабочего на свой полный заработок признавалось предпринимателями лишь с не менее изумительными ограничениями, то есть под непременным условием его дальнейшей эксплуатации.
Начнём прежде всего с уплаты рабочему заработанных им денег. До закона 1886 года, урегулировавшего взаимные отношения той и другой стороны, "у большинства промышленных заведений, кроме ремесленных, — говорит фабричный инспектор Янжул,* — плата заработанных денег производилась когда хозяин пожелает и имеет нужные для того деньги. Очень нередко даже правилами фабрики воспрещалось рабочим, как это ни странно может показаться, требовать свои деньги ранее срока окончательного отхода с фабрики, что обыкновенно совершалось к Святой или к 1 октября", то есть другими словами, рабочие ссужали капиталистам беспроцентно более или менее значительную часть своей заработной платы, а те на эти деньги совершали торгово-промышленные операции уже с наложением процентов. Это явление по своей распространенности является общим и составляет одну из характерных черт изучаемого нами периода так называемых "патриархальных отношений". Почти все фабрики, работающие механической силой, затем ручные ситценабивные, спичечные, кожевенные и химические заводы — расплачиваются ежемесячно, но "выдача всегда производилась за предшествовавший месяц, так что за конторой фабрики всегда оставалось не менее полумесячного заработка рабочего". Лишь на 5 заводах найдены были более короткие сроки расплаты.
*(Вестник Европы, 1888 год, № 2.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Но и в перечисленных производствах — "несравненно чаще и притом на фабриках крупных, считающих своих рабочих сотнями и тысячами, заработная плата выдавалась лишь под большие праздники: 8 раз в год, 6 раз в год, 5 и даже 4 раза". "Наконец, на очень нередких фабриках, в особенности между суконными, вовсе не существовало определенных сроков уплаты заработков". Окончательный расчет делается только раз в год, под Пасху, а до этого времени деньги выдаются с большими затруднениями, и например на суконной фабрике Войта (Подольский уезд) несколько гривенников на покупку, положим шапки, рабочий получает лишь после продолжительных умаливаний. На других фабриках действуют с большей откровенностью. До окончательного расчета заработанные деньги можно получить свободно во всякое время — но только с учётом 10%.* Процесс накопления совершался здесь таким образом упрощённым порядком, совершенно открыто, с патриархальной простотой, прикрываясь лишь очень прозрачной оболочкой — желанием хозяев предотвратить "растрату" заработанных денег рабочими.
*(Общая сводка по санитарным исследованиям фабричных заведений Московской губернии с 1879—85 годы, т. IV, ч. II, 321—322 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Одним из условий держать в руках рабочего, — говорится относительно Харьковского округа фабричным инспектором Святловским, — почти повсеместно является удержание со всякого рабочего части его заработной платы. Часть эта обыкновенно не превышает двухнедельного заработка. Другими словами, фабрика почти всегда открывает себе кредит на счёт и без согласия бедняка-рабочего.
Но как же может существовать рабочий без заработной платы? Вот тут-то и открываются дальнейшие стороны нашей фабричной системы, дополняющие нарисованную в предшествующем изложении картину патриархальных отношений. Рабочий "использовался" предпринимателем не только как рабочая, но и как потребительная сила, не только внутри фабрики, но и за воротами её. Как может существовать рабочий без денег? Очень просто. Рабочий оставлял предпринимателю часть своей заработной платы, и на эти деньги предприниматель открывал с своей стороны кредит рабочему (хотя и не беспроцентно — в этом вся разница). Для этого существовали так называемые фабричные лавки, где отпускались необходимые вещи. "Неопределенная расплата, в разные сроки, составляет несомненно одну из ближайших и существенных причин неудовлетворительного экономического положения наших рабочих, о чем неоднократно сообщалось многими исследователями русского рабочего быта. Весьма вероятно, что при правильной расплате не могли бы иметь места пресловутые фабричные лавки, весьма вредно действующие
на карман рабочего. При неопределенности сроков расплаты
рабочий выпрашивает часть своих денег к большим годовым праздникам, и еще чаще ему удается заполучить их лишь при окончательном расчете с заведением. Кому приходилось видеть как в наших ремесленных заведениях, где вполне царит этот вид расплаты, оборванный подмастерье с картузом в руках, как нищий, вымаливает хоть частицу своих трудовых денег, тот знает, как солоно приходится это безобразное занятие, благодаря которому спутываются все расчеты, и самая рассудительная семья при всей энергии к труду садится на пищу древних столпников и юродивых. При неопределенной расплате нельзя ничего ни рассчитать, ни предусмотреть: все идет на волю случая и на добычу процентщика, выручающего рабочего в трудную минуту".* Наибольшее распространение фабричные лавки получили в центральном районе.*
*(Святловский. "Фабричный рабочий", 1889 год, 36—37 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
*(Этот вид эксплуатации, надо думать, восходит к отдаленным временам, то есть к периоду самого возникновения промышленных заведений. "Старинная манера наших заводчиков — заставлять рабочих весь забор делать из конторы по высокой цене, чтобы только держать мастеровых в неоплатном долгу и закабалении, чем так кичатся и хвастаются и ныне многие невежественные заводчики...", говорится в описании фабрик окского полесья. "Биржа" за 1876 год, №№ 96, 97 и 98. "Всё забирается от хозяина и всё втридорога, по крайней мере на 67%, то есть на 2/3 против базарных вольных цен", — на заводе Барминых. Там же.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
...Харчевые лавки, — читаем мы в "Общей сводке санитарных исследований фабричных заведений Московской губернии за 1879—85 годы", — существуют почти на всех крупных и иногда даже на мелких фабриках, находящихся на более значительном расстоянии от Москвы, на пригородных же фабриках такие лавки встречаются редко. Забор в фабричных лавках нередко прямо обязателен для рабочих: так например, на Вознесенской мануфактуре забор провизии производится рабочими исключительно и обязательно из фабричной лавки; то же самое мы встречаем на суконной фабрике Чернышёвых, на всех рогожных фабриках, на бумагопрядильной фабрике Балина и Макарова, где рабочим запрещается приносить на фабричный двор более или менее значительные количества съестных припасов; затем на ткацкой фабрике Егорова, где по условию артель обязана брать все припасы в лавке, принадлежащей хозяину или же там, "где он укажет"... На большинстве фабрик забор провизии в фабричной лавке для рабочих официально необязателен, но по существу он для них почти неизбежен, так как вольные лавки без ручательства конторы в кредит не отпускают ничего, а расплачиваться с лавочниками наличными деньгами рабочие не в состоянии. Точно также в отчете инспектора Владимирской губернии Пескова за 1832—3 годы констатируется, что "только на очень немногих фабриках и заводах все покупки производятся на наличные деньги, выдаваемые на руки рабочим"; обыкновенно же употребляются книжки или какие-нибудь другие бумажные знаки, по которым производится забор товаров в лавках. Цены в фабричных лавках одной и той же местности и за одно и то же время разнообразятся сильно и нередко отличаются от рыночных на 20 и даже до 80%.
Вот например цены за июль 1885 года на 5 соседних фабриках.
Подольский уезд. Фабрика № 135:
Хлеб ржаной печёный (пуд) — 1 рубль 10 копеек - 1 рубль 15 копеек
Соль (пуд) — 1 рубль
Сало топлёное (пуд) — 9 рублей 23 копейки
Масло конопляное (пуд) — 7 рублей 20 копеек
Серпуховский уезд (Московская губерния). Фабрика № 134:
Хлеб ржаной печёный (пуд) — 1 рубль 5 копеек
Соль (пуд) — 80 копеек
Сало топлёное (пуд) — 10 рублей
Масло конопляное (пуд) — 8 рублей 20 копеек
Серпуховский уезд (Московская губерния). Фабрика № 139:
Хлеб ржаной печёный (пуд) — 80 копеек
Соль (пуд) — 80 копеек
Сало топлёное (пуд) — 10 рублей
Масло конопляное (пуд) — 8 рублей
Серпуховский уезд (Московская губерния). Фабрика № 142:
Хлеб ржаной печёный (пуд) — 76 копеек
Соль (пуд) — 60 копеек
Сало топлёное (пуд) — 9 рублей 60 копеек
Масло конопляное (пуд) — 7 рублей 20 копеек
Серпуховский уезд (Московская губерния). Фабрика № 143:
Хлеб ржаной печёный (пуд) — 76 копеек
Соль (пуд) — 50 копеек
Сало топлёное (пуд) — 8 рублей 20 копеек
Масло конопляное (пуд)* — 7 рублей 20 копеек
*1 пуд = 16,38 килограмма (примечание)
Между тем, вольные цены в городе Серпухове за это время были:
Хлеб ржаной (пуд) — 70 копеек
Соль (пуд) — 47-55 копеек
Сало топлёное (пуд) — 23-24 копейки (?)
Масло конопляное (пуд) — 6 рублей 80 копеек
Как велики доходы от этих лавок можно судить по тому, что годовой оборот на некоторых крупных фабриках в начале 80-х годов достигал 100, 120, 150, 160 и даже 400 тысяч рублей. Если допустить, что такие лавки дают только 10% чистого дохода, то всё же в кармане владельцев фабрик окажутся десятки тысяч рублей, полученных ими уже не в качестве фабрикантов, а в качестве торговцев съестными припасами. Так недополученная рабочими заработная плата, бросавшая их в руки кабалы, превращалась в источник барышей для самих предпринимателей.
В Харьковском округе фабричные лавки мало распространены, но там, где они есть, товары в них отпускаются по цене, выше рыночной на 25—30—100%. В Воронежском округе фабричная инспекция хозяйских лавок в осмотренных заведениях встретила лишь 3, да и в тех забор был необязателен. Впрочем, отсюда еще нельзя вывести заключения, что там где нет хозяйских лавок, не существует эксплуатации рабочих как потребителей. Так, Эрисман на 6-м губернском съезде врачей Московского земства, констатировал тот факт, что хозяева фабрик наживают большие деньги на пище рабочих, всё равно имеются ли при фабрике лавки или нет; в последнем случае хозяева берут отступное с соседних торговцев. На больших фабриках эта статья дает им от 8 до 10 тысяч чистого барыша. Даже в Петербургской губернии во многих промышленных заведениях устроены магазины, откуда рабочие могут доставать все необходимое, как то: пищу, одежду, обувь, белье, табак и прочее. При этом цены на всё поразительно высокие, как говорится далее в докладе о санитарном исследовании. Так например, сахар, который можно купить головою* за 16 копеек в Петербурге, здесь в лавках продается по 21—22 копейки на наличные деньги и 23—24 копейки на книжку; масло коровье самого худшего сорта по 37—38 копеек за фунт*, между тем как в Петербурге масло хорошее стоит 31—33 копейки. В такой же пропорции увеличиваются сравнительно с Петербургом цены и на все другие продукты. Фабриканты обыкновенно сами наживают барыши на этих лавках; некоторые же сдают свои лавки в аренду лавочникам с условием выплачивать по забранным книжкам из заработной платы арендатору, за что получают, конечно, мзду... Но этим еще не ограничивается дело, так как не менее важны сами условия найма. В рассматриваемый нами период процесс образования специального класса фабрично-заводских рабочих, от земли совершенно оторвавшихся, еще далеко не закончился.
*сахар, который можно купить головою — сахарная голова — способ расфасовки сахара в форме конической "головы"; сахарная голова изготовлялась разной величины и весила от 5 до 15 килограммов, для розничной продажи крупные головы раскалывались на куски (примечание)
*фунт: русский фунт = 0,41 килограмма (примечание)
По данным земского исследования 1879—85 годов, почти 94% фабричных рабочих Московской губернии состоит из крестьян; но в этой массе крестьян заметны различные ступени перехода от мужика-землевладельца к фабричному рабочему. Во всяком случае для этого периода характерно стремление предпринимателей обеспечить себя рабочими руками при помощи сильно действующих средств. На всех мелких фабриках, мало чем отличающихся от кустарных заведений и работающих исключительно руками местного населения, мы видим полное отсутствие определенных сроков найма. На эти фабрики население идет лишь в свободное от сельских полевых работ время. Благодаря отсутствию больших машин и механических двигателей, подобные фабрики такой порядок переносят свободно. Наоборот, на всех мелких и крупных фабриках, ведущих работу исключительно или почти исключительно механическою силою, то есть на фабриках, занимающих наибольшее количество из числа всех фабричных рабочих губернии, простой того или другого станка, той или другой машины, в то время как развивается дорогостоящая, но даром пропадающая механическая сила — есть прямой и крупный убыток.
Поэтому здесь существуют продолжительные сроки найма, большею частью годичные, а если и полугодичные (с Пасхи по 1 октября и с 1-го октября до Пасхи), то распределенные так, что фабричный год начинается именно с наиболее опасного для предпринимателей периода: периода летних полевых работ. Раз рабочие остаются весною и летом, то к осени и зиме их будет избыток. Отсюда возникла система специальных штрафов и вычетов. Вообще условия и налагаемые вычеты, которыми хозяева стараются задержать рабочих от ухода с фабрики, крайне разнообразны и произвольны. Приведем здесь некоторые образцы. На многих фабриках за самовольный уход до срока рабочий лишается 6 или 12-ти-дневного заработка. "На некоторых вычет доходит до месячного заработка рабочего... и, наконец, на Царевской ситцевой мануфактуре рабочий, ушедший ранее срока, лишается, во-первых, месячной платы, которая удерживается постоянно в конторе до самого расчета, и, во-вторых, подвергается еще вычету двухнедельного заработка, то есть лишается всех плодов шестинедельного труда".* Иногда этот штраф принимает форму вычета известного % из неуплаченного еще рабочему жалованья. "Так как на большинстве наших фабрик определенного срока для расплаты рабочих нет, то сплошь и рядом контора должна рабочим за несколько месяцев и даже за полгода, и следовательно означенная система вычетов процентами из жалованья для рабочих еще чувствительнее и тяжелее". На фабрике Зимина за требование расчета прежде срока, означенного в книжке, вычитают 1 рубль 50 копеек за каждый месяц.
*(Янжул. Фабричный быт Московской губернии. Отчет за 1882—83 годы, 78 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Правила химического завода Шлиппе гласят: "если рабочий уйдет раньше срока, то в таком случае получает за все время половину договоренной платы". На бумаго-прядильной фабрике Балина и Макарова так строго, что дальше идти некуда: "рабочие и мастеровые, поступившие на фабрику с Пасхи, все обязаны жить до октября-месяца, а ежели кто не пожелает жить до срока, то лишается всех заработных денег".* В мастерских Волжско-тверского пароходства один пункт правил говорит: "я обязуюсь из своего жалованья оставлять в конторе 1/10 часть ежемесячно... В случае провинности моей оставленные в конторе десятые части из жалованья мне не возвращаются".* Повсеместно, говорит фабричный инспектор Харьковского округа, хозяин предоставляет себе право лишать рабочего заработной платы и еще подвергать законной ответственности, если он самовольно оставит работу. На табачной фабрике Кушнарёва (Ростов-на-Дону) неустойка за нарушение рабочим срока договора полагается в 100 рублей.
*(Санитарное исследование фабричных заведений Клинского уезда. Сборник статистических сведений по Московской губернии, т. III, выпуск I, 1881 год, 80 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
*(Там же, 277 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
На сахарных заводах принято за правило, что рабочий ушедший ранее срока, теряет право на получение всей заработной платы. Затем существовали еще разные вычеты, как например, за оказание медицинской помощи, хотя это было воспрещено законом, за рабочую книжку, на содержание дворника и чистку ретирад* и так далее.
*ретирада — отхожее место, туалет (примечание)
Но строго относясь к нарушению рабочими условий договора и карая их по своему произволу, гг. предприниматели в то же время очень легко относились к своим обязательствам, вернее сказать, их не существовало. "Обязательство, налагавшееся на фабрикантов (свод законов XI т. устав правил фабричных, статья 104)... нигде, ни на одной фабрике, правилами не признавалось".*
*(Сборник статистических сведений по Московской губернии. Общая сводка санитарного исследования, т. IV, ч. II, 315 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
"Если контора найдет нужным почему-либо расчесть, то рабочий обязан получить расчет во всякое время, не спрашивая о причине увольнения и не имея на контору претензий" — так говорилось в правилах на одной фабрике.
На шелко-ткацкой фабрике Фландена (Клинского уезда Московской губернии) один § устава гласит: "никто от работы отказаться не может ранее условленного срока, контора же имеет право отказать во всякое время". Относительно условия найма, — читаем мы в исследовании Святловского, — не существует особенно резкой разницы для губерний Харьковского фабричного округа и для Привислинского края. Вся сущность этих условий может быть резюмирована в нескольких словах: и там, и тут хозяин, буде он пожелает, может прогнать во всякое время рабочего с фабрики, хотя статья 54 устава о промышленности заводской и фабричной требует обязательного предупреждения работника за 2 недели до отпуска. — При столь откровенном нарушении существовавшего закона о найме неудивительно, что нарушались и все прочие. Вопреки закону, в правилах некоторых фабрик существует такое правило: "хозяин имеет право во всякое время за работу цену повысить или понизить". Вообще хозяин фабрики — неограниченный властитель и законодатель, которого никакие законы не стесняют, и он часто ими распоряжается по своему усмотрению: рабочие ему обязаны беспрекословным повиновением, как гласят правила фабрики Гезен и Митчинсон Московской губернии. Что касается других правил внутреннего распорядка, за неисполнение которых грозили штрафами, то они "по безграмотству и произволу", говорят составители общей сводки санитарных исследований фабричных заведений Московской губернии за 1879—85 годы, "доходили иногда до Геркулесовых столбов нелепости".* — Статья 107 устава о промышленности фабричной и заводской дозволяет штрафовать рабочих лишь за прогул или причинение вреда хозяину. Но на фабриках существовали свои законы. Так, из 27 пунктов расчетной книжки на мануфактуре Алафузова (в Казани) 26 посвящены штрафам и очень крупным — до 2—5 рублей, за то например, что рабочий "прошёлся, крадучись, по двору". На фабрике Пешкова (Московская губерния) на стенах — такое объявление: "кто поступил на фабрику, тот не имеет права выхода за ворота; за нарушение правила — 1 рубль"; или: "так как фабричные дозволяют себе беспокоить хозяина — просить денег, то предупреждаю — выдача денег ближе 20 ноября (а срок расплаты — 22 октября) не будет; осмелившийся спросить раньше, будет разочтён совсем". На заводе Мартына (в Харьковском округе) опоздавший на 1/4 часа после свистка штрафуется за 1/4 дня, а опоздавший на 20 минут и более — как за целый день. На писчебумажной фабрике Панченко за каждый час опоздания вычитается как за 2 дня, а в 3-х типографиях — за каждый час как за три дня. На одной фабрике — штраф в 3 рубля за неприличные слова. На московских фабриках встречаются штрафы за нехождение в церковь — 10 копеек в пользу "бедных и больных" и 5 копеек в пользу "доказчика". На кирпичном заводе Якунчикова за опоздание на 15 минут вычитается плата за целый день; если рабочий ляжет не в "назначенном для того месте" — штраф от 50 копеек до 1 рубля. Во Владимирской губернии встречаются штрафы за перелезание через фабричный забор, за охоту в лесу, за сборище нескольких человек в одну кучу и так далее. Одним словом, поводы для наложения штрафов насчитываются десятками. А на многих фабриках встречается только одна лаконическая статья — "замеченные в нарушении фабричных правил штрафуются по усмотрению хозяина".
*доходили иногда до Геркулесовых столбов нелепости — доходили иногда до предела, до крайней точки нелепости (примечание)
Относительно системы штрафов на известном заводе англичанина Юза (на юге России) корреспондент "Одесского Листка" пишет: "Нужно целую гору невзгод, нужно быть вполне бесприютным, нужно создать положение, при котором приходилось бы выбирать между жизнью и смертью, чтобы принять условия завода Юза".
Правила этого завода представляются целым рядом обязательств, почти невыполнимых со стороны рабочих и в то же время ровно ни к чему не обязывающих заводовладельца. По ним вся жизнь рабочего как бы соткана из штрафов: опоздал на 15 минут на работу — штраф в 3 рубля; покажется ли мастеру или сторожу, что рабочий вышел — штраф увеличивается; не особенно деликатно поздоровался — штраф, и так без конца. Нам приходилось просматривать расчетные листки. Нисколько не преувеличивая можно сказать, что значительная часть рабочих была оштрафована и при том довольно солидно. Так, некоторые не дополучают 1/3 и даже большей части своего жалованья.
Если мы вспомним, что до закона 1886 года штрафные деньги шли в пользу хозяина, то нам станет понятным и разнообразие поводов, и строгость взыскания штрафов — это служило новым способом дальнейшего понижения и без того уже нищенской заработной платы и повышения предпринимательской прибыли. На Никольской мануфактуре Саввы Морозова в Орехове-Зуеве штрафы достигали 300.000 рублей и более в год, составляя до 40% выдаваемой заработной платы. Период торгово-промышленного угнетения, которым характеризуется первая половина 80-х годов, был временем наибольшего развития предпринимательской изобретательности и энергии в этом направлении. Разрозненные способы взыскания вылились в стройную систему действий, направленных к тому, чтобы свалить тяжесть кризиса с плеч предпринимателей на рабочие массы.
Никогда ещё, — пишут из Шуи (Владимирской губернии) — штрафы на фабриках не достигали такого развития, как в зиму 1880—81 годов.* Например, на одной фабрике штрафовали за всё, — и за то, что челнок вылетит из станка, и за то, что зубец сломается на шестерне, наконец, штрафы дошли до того, что несмотря на безработицу, рабочие все до одного потребовали расчёта. На другой местной фабрике, в видах сохранения рабочего времени, фабрикант обязал рабочих выходить за отправлением естественной надобности в устроенные для этого вне фабрики помещения не иначе, как без верхней одежды.
*("Дело", 1883 год, № 1.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Не довольствуясь штрафами, фабриканты стали прибегать к
понижению расценок, а если и это не помогало, то к роспуску
рабочих. На этой почве вспыхнули крупные рабочие волнения в центральном районе, которые послужили ближайшей причиной издания закона 3-го июня 1886 года...
Некоторые отличия представляет Царство Польское. Благодаря более высокому уровню культуры и большей производительности труда рабочего, столь грубые приемы эксплуатации, которые были обычны для внутренней России, здесь не были известны или, если существовали раньше, то вышли из употребления. Расплата с рабочими производилась еженедельно или раз в 2 недели. "Расплата один раз в месяц почти нигде не практикуется; расплаты же в неопределенные сроки мы не встретили ни разу", — замечает по этому поводу Святловский.
Штрафная система точно так же развита в Привислинском крае очень слабо. Так например, 40 сахарных заводов вместе взятые, при контингенте около 17 тысяч рабочих, взимают с них в год едва лишь 1,5 тысячи рублей штрафных денег, кои все целиком поступают на дело вспомоществования рабочим. Между тем в центральном промышленном районе эти штрафы достигали очень крупной суммы, а главное — шли в пользу самих предпринимателей. "Весь первый год после вступления закона 3 июня 1886 года в силу,— говорит Янжул*, — прошел в борьбе фабрикантов с инспекцией, главным образом из-за присвоения себе этих штрафов, с которыми не хочется расстаться". Кроме того, и фабричные лавки организованы в Привислинском крае или на началах потребительных обществ, или же фабрики, имеющие их, не только не извлекают из этого никакой выгоды, но ежегодно при сведении баланса, приплачивают убыток лавки. Наконец, и помощь пострадавшим рабочим поставлена здесь более серьезно, хотя не на счет, конечно, фабрикантов. В большинстве промышленных заведений существуют так называемые "кассы помощи больным", в которые все рабочие, за исключением малолетних, вносят 1—3% с заработной платы. Недостающие суммы вносит владелец фабрики, — обыкновенно от нескольких рублей до 50%. Отсюда больные рабочие и их семейства имеют от фабрики медицинскую помощь, лекарства и тому подобное; на время же болезни рабочие получают денежное пособие в размере, не превышающем 3/4 последнего их заработка. Однако нужно заметить, что по закону 1866 года медицинская помощь, и притом бесплатная, должна быть организована всецело на средства предпринимателей; кроме того и здесь значительное число рабочих лишено врачебной помощи. Что касается несчастных случаев, то в Царстве Польском нередко можно встретить коллективное страхование рабочих. Страховую премию уплачивают сами владельцы, не вычитая ничего из заработной платы. Обыкновенно застраховка 300 рабочих на прядильных фабриках обходится в 3 рубля в год на человека. Страхование производилось в каком-нибудь из заграничных страховых обществ, а затем и в петербургском обществе "Россия". Принципы страховых обществ сводятся к выдаче семье рабочего в случае его смерти, или ему самому в случае увечья (хотя бы полученного по собственной неосторожности), единовременно известного вознаграждения в размере не менее дневного заработка, умноженного в 500 и не более, как в 1000 раз. В Виленском округе по отчету за 1885 год, больничные и ссудо-сберегательные кассы существуют на многих фабриках округа, за исключением еврейских, где они не в обычае. Составляются они из взносов рабочих с каждого заработного рубля — от 1-3 копеек. Владельцы принимают всегда большее или меньшее участие во взносах. Мы видели уже, в каком положении находилась организация врачебной помощи в центре России; что касается сберегательных касс, то их можно здесь перечесть все по пальцам.
Ссудо-сберегательной кассой для рабочих, говорил Погожеву
директор одной из крупных мануфактур, служит кабак. Да и из чего ему было делать сбережения, когда и без того скудная заработная плата — 4,26 копейки за час — подвергалась еще дальнейшему урезыванию, проходя сквозь строй штрафов и вычетов, а то что оставалось после этого служило беспроцентной ссудой для... самих предпринимателей?
*(Фабричный рабочий в Средней России и в Царстве Польском. "Вестник Европы", 1888 год, № 2.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
--------------------------------------------------------------------
ГЛАВА V. Рабочий день (ОТДЕЛ I. Фабрично-заводские рабочие. Часть I. Период свободного договора)
ГЛАВА VI. Заработная плата: размер её, неправильная выдача, фабричные лавки, вычеты и штрафы (ОТДЕЛ I. Фабрично-заводские рабочие. Часть I. Период свободного договора)
--------------------------------------------------------------------
К. А. ПАЖИТНОВ
ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА В РОССИИ
Издание 2-е, дополненное и исправленное, 1908
Типография товарищества "Общественная Польза", Большая Подъяческая, № 39
--------------------------------------------------------------------
Константин Алексеевич Пажитнов (1879 - 1964) — российский и советский экономист, специалист в области истории народного хозяйства, социально-экономической мысли и рабочего движения в России; член-корреспондент АН СССР (1946). Учёная степень — доктор экономических наук (1935). Учёное звание — профессор, член-корреспондент АН СССР (1946). Награды — Орден Ленина (1954), Орден Трудового Красного Знамени (1945).
Автор около 30 книг и большого количества научных статей по истории рабочего класса, кооперативного движения и общественных идей в России и за границей. В 1906 году опубликовал своё первое исследование "Положение рабочего класса в России", выдержавшее затем ряд изданий.
Следующая публикация
Нет комментариев