Предыдущая публикация
Рассказ про Марию
Татьяна Фокина
Вот и окончена школа. Позади выпускной вечер, расставание со школьными подругами и друзьями. Класс у них был небольшой, но дружный. Жалко было расставаться, да что поделаешь, детство кончилось, впереди взрослая жизнь. Почти все ребята и девчонки собирались учиться дальше. Кто на учителя, кто на медсестру, а кто и на врача. Один парень даже собирался поступать в политехнический институт на инженера. В те далёкие годы инженеры и технические специалисты были крайне востребованы. Подруга Марии Валя собиралась поступать в химико – технологический институт. Химия считалась тогда очень перспективной наукой. Валя и Марию с собой звала: - Поехали вместе поступать, химия – наука будущего. -
Но Мария страшилась уезжать в большой далёкий город, да и жалко ей было оставлять родителей. Родители у неё были уже немолоды, Мария была у них последним ребёнком. Мать родила её, когда ей самой было далеко за сорок. Так что старшие дети уже давно выросли, завели собственные семьи и разъехались во все концы нашей необъятной страны. Подумала – подумала Мария, да и пошла учится на повара, мама сказала, что эта специальность в жизни всегда пригодится. И ехать далеко не надо. Училище находилось здесь же, в районном центре, буквально в двадцати километрах от Машиной деревни.
Сентябрь в тех краях всегда стоит прекрасный, можно сказать - четвёртый летний месяц. А в тот год, когда Марии исполнилось 17 лет, сентябрь был особенно хорош. Группу, в которую записали Марию, отправили в совхоз на уборку фруктов в посёлок Садовый. У нас в Сибири студентов и учащихся техникумов и ПТУ отправляли на уборку картофеля и свёклы, а там старшеклассники и студенты трудились на уборке фруктов, поздних ягод и овощей. Тяжело приходилось целый день работать на солнцепёке, но наша Маша к тяжёлому труду привыкла с раннего детства. И на огороде, и в саду помогала родителям, да и с животными умела управляться. Так что, работа в совхозном саду была ей не в диковинку. Зато как весело было!
Там и познакомилась с будущим мужем. Он тоже в саду работал, постарше был, конечно, техникум окончил уже. Звали его Анатолий. Вечером все девчата отправились в клуб на танцы. Вот Толик и высмотрел Марию на этих танцах. Пригласил на вальс, Мария не отказала, танцевать она любила. Звучал вальс «Амурские волны». – Красоты и силы полны, хороши Амура волны. Серебрятся волны, серебрятся волны, славой Родины горды… - Вот под этот вальс наша Мария в первый раз и влюбилась. Да и как было не влюбиться в такого симпатичного весёлого парня. К тому же Толик прекрасно играл на гармони. Когда молодёжи надоедало танцевать под радиолу, начинал играть на гармони Толик. Танцы и игры продолжались до полуночи. А утром опять на работу, и ведь не уставали. Вот что значит – молодость!
Весь сентябрь – месяц работали будущие поварихи в совхозном саду. А Толик тоже работал с ними. Таскал тяжёлые ящики, грузил их в тракторную тележку, отвозил на склад. И каждый раз внезапно оказывался рядом с Марусей. Подхватит девушка тяжёлый ящик, а парень уж тут как тут. Глядь, а ящик уже у него в сильных руках. Совхозные бабы всё замечали: -- Никак ты, Натолий, невесту себе присмотрел? Смотри не упусти, хорошая девка, работящая! – Да ну вас, - отмахивался Толик, а сам всё равно с Маруси глаз не сводит, так и смотрит, не мелькнёт ли где её беленький в мелкий цветочек платок.
Так вот весь месяц и на работе вместе, и на отдыхе вместе. Или в кино вечером идут, а потом на танцы, или идут за деревню в поле, до полуночи гуляют вдвоём под луной. Толик рад был и до утра не отпускать любимую, да Мария торопилась в общежитие вовремя. Руководительница группы Наталья Петровна была строга и не разрешала девчонкам гулять допоздна. Чуть что - отчислением грозилась, считала, что и до двенадцати много. Сама она тоже работала наравне с молодёжью (она была учётчиком), ей бы поспать, отдохнуть, а тут считай девчонок по головам, переживай за каждую, ведь несовершеннолетние же ещё!
Сентябрь пролетел быстро. Начались занятия. Трудновато было поначалу. Учёба чередовалась с практическими занятиями. Учить и запоминать приходилось много. На занятия ходили в белых халатах и крахмальных колпаках из марли. Группа была в основном девчачья, только двое мальчишек тоже захотели стать поварами. Девчонки сначала стеснялись обсуждать при них кое – какие девчачьи проблемы, а потом привыкли. Так и учились вместе два года. Практика проходила в настоящей столовой. Ученики получили санитарные книжки. Учились не только готовить, но и красиво оформлять блюда. Ведь в пище важен не только вкус, но и запах и внешний вид. Внешняя привлекательность блюда – тоже задача повара.
Ребята, кстати, и дальше пошли по поварской стезе. Оба получили высшее образование. Оба работали в престижных ресторанах. Один в Ростове, а другой – в самой Москве. А Мария, закончив училище, уехала в посёлок Садовый. Встречи с Анатолием продолжались, летом на каникулах Маруся с подругами работала в Садовом, там все знали, что Маруся с Толиком «дружат». А зимой Анатолий частенько в выходные наведывался в общежитие к Марии. И вот годы учёбы позади. В тот год Мария на работу в Садовый не поехала. Она решила отдохнуть дома, в родной деревне, побыть с родителями, помочь матери в хате и на огороде.
Но в один прекрасный июньский день приехал Анатолий на старом отцовском мотоцикле.
– Ты, это, Марусь, собирайся давай. Мне в Садовом квартиру дают. Сказал директору, что женюсь. Работать в столовую совхозную пойдёшь, поваров не хватает, место тебе завсегда найдётся. Завтра поедем в район, подадим заявление в ЗАГС. - Вот так и поженились. Сыграли скромную свадьбу, расписались, да и стали жить.
Всё бы ничего, да отец Марусин сразу невзлюбил зятя. – Зря пошла за него, дочка, - твердил отец, когда оставался с Марусей наедине. А всё почему? Перебрал маленько на свадьбе Толик, приревновал её к дружку своему Феде. В драку полез, Марусю толкнул, когда она парней разнять попыталась. Но это уже вечером было, гости уже потихоньку расходиться начали. Парней растащили, Толика утихомирили. Маруся плакала, оправдывалась, что на Федю и не смотрела даже, а Толик посмотрел на неё мутными оловянными глазами и сказал с угрозой: -- Смотри, ссука, если не девочка – убью! – И когда только успел так напиться! Маруся и раньше замечала, что Толя за рюмочкой тянется, да не придавала значения, а кто сейчас не пьёт? В тот день жениха увела домой мать (хорошая была женщина, учительницей в школе работала, Мария до сих пор поминает её добрым словом). А невеста сняла фату и села к отцу в машину. Хотела было за Толиком побежать, но отец сказал: -- Не смей, не позорься, - и усадил Марусю к себе в машину. Третьей в машину забралась мамка, остальные гости попрыгали в кузов грузовика, за рулём которого был старший Марусин брат.
Наутро в совхозную столовую, где проходила свадьба, потянулись вчерашние гости, что там между молодыми случилось, никого не касалось. Гости требовали продолжения банкета. Друзья разбудили жениха, окатили его холодной водой из бочки и велели ехать за невестой. А то без невесты, что это за свадьба. Приехал Толик к Марусе, а отец Марусин ему от ворот поворот устроил. –Проваливай – кричит, чтоб ноги твоей здесь не было! – Отец маленький, сухонький, седенький. Жалко его Марусе, а Анатолия ещё больше жалко. Упал он на колени, плачет и говорит сквозь слёзы: - Прости, Маруся, больше рюмки в рот не возьму, поехали в Садовый, гости там собрались, неудобно получится… - И мать, Тамара Павловна, с ним приехала, она за оградой у калитки стояла. Тоже подошла. – Ты уж прости его, дурака, дочка. Вернись, умоляю, а то ведь, что люди – то скажут… - Что делать, поехала Мария. Отец ещё что – то в след кричал и ругался, а Толик встал с колен и пробормотал, отряхивая штанины: - Молчи, старый, посмотрим ещё, сколько вас на фунт сушёных пойдёт…- Слышала эти слова Маруся, ей бы насторожиться, да куда там, прыгнула на заднее сиденье «Урала», обхватила Толика за пояс, прижалась к его сильной спине.
Но прав был отец, что – то не задалось в их жизни с Толей. Квартиру получили хорошую, три комнаты и кухня. Одну самую маленькую комнатку сразу назвали детской. Оба работали. Мечтали о большой дружной семье. Чтоб детей было трое или четверо. Через два года родился Виталик. Жить бы да радоваться, но ушла из жизни Марусина мама, а без неё затосковал и стал болеть любимый Марусин папка. Вскоре покинул этот мир и он. Толик всё чаще стал прикладываться к бутылке. Домой с работы не спешил, не торопился помочь жене с ребёнком и по хозяйству. Спасибо свекрови, золотой она была человек! Мария на работу вышла, свекровь тоже работала ещё. Мария убегала на работу затемно, с Виталиком сильно бабушка выручала, благо рядом совсем жила. Прибегала утром, собирала Виталика и отводила в детский сад, а потом сама на работу шла. Да и вечером из садика забирала частенько. Так и жили с Толей, ругались частенько, а если он выпьет ненароком лишнего, тогда держись. Анатолий ей всё припомнит и что было, и чего не было. Всё ему мерещилось, что жена ему изменяет. Народу – то много в то время в столовой питалось: шофёры, механизаторы, строители, приезжего люда много было в совхозе. Вот Толя и подступался к жене, с кем из них, мол, шуры – муры крутишь? Не буду тут писать, какие обидные слова говорил ей муж, мало того, что говорил непотребные слова, частенько и руку поднимать неё стал. А Мария уже ждала дочурку. Так хотела девочку, так радовалась. Однажды Мария увидела во сне свою матушку. Так ей хотелось пожаловаться матери на жизнь свою, на Толика. Видит она во сне, как будто заходит в просторную светлую комнату, где живёт теперь мама. А у мамы в комнате кроватка стоит детская, белым покрывалом заправлена. – Мама, зачем это здесь кроватка у тебя детская? – А мама отвечает: -- А это для внучки моей, для дочки твоей. Скоро мы вместе с ней будем. А твоя жизнь изменится в лучшую сторону. О нас не тоскуй, живи за себя и за нас. – Сказала так мама и пропала. Мария проснулась, а сон помнится так ясно, как будто не во сне, а наяву она с матерью говорила.
Анатолия не останавливало даже то, что жена была беременной, а шестилетний Виталик уже всё понимал. Когда отец приходил с работы пьяным, он убегал в свою комнату и сидел там, тихо, как мышка. До Маруси доходили слухи о том, что похаживает Толик к одной бойкой разведёнке, но её это почти совсем не трогало. Обидно только было, что все мечты о большой и дружной семье, о счастье не сбылись, а рассыпались в прах. Где – то в глубине души теплилась надежда, что родится малышка и Толя опомнится, бросит пить и заживут они, как люди. Но скоро эта последняя надежда угасла. Однажды Толик явился домой пьяный. Мария с Виталькой сидели у телевизора. Виталик пригрелся у материнского бока и дремал, накрытый тёплым пледом, а Маруся смотрела сериал, не столько смотрела, сколько прислушивалась, не идёт ли Анатолий. Она надеялась, что муж сразу пройдёт в спальню и ляжет спать, но нет, ввалившись в квартиру, Анатолий стал орать, чтобы жена помогла ему разуться и подавала ужин. Проснулся и заплакал Виталик. Мария уложила его на диван, выключила телевизор и поспешила к мужу. Толик долго бушевал, обвиняя жену во всех смертных грехах. Ужин ему не понравился, он смахнул со стола тарелки и стал требовать водки. Водки в доме не оказалось, Толик схватил Марию за кофту на груди, рванул. Руки у него были огромные, вцепился он крепко, кофта затрещала по швам. Маруся вырвалась, метнулась прочь, но Толик успел ударить её своим железным кулаком по лицу. Виталик забился под кровать и сидел там, поскуливая от страха. Долго ещё бушевал Анатолий, но в конце концов уснул прямо за столом. Маруся собрала сына, оделась сама и они, тихо прикрыв за собой дверь, пошли к свекрови.
От свекрови Тамары Павловны её и увезли в роддом. Роды были трудными, ребёнка врачам спасти не удалось. Мария очень сильно убивалась, плакала, так жалко ей было свою дочурку. Врачиха с ней долго разговаривала, утешала, говорила, что поделать ничего нельзя было. Тут или мать спасать или ребёнка. – Не плачь, ты молодая, родишь ещё, не горюй, -- и докторша, тяжело вздохнув, погладила Марию по руке и ушла. Восстанавливалась Маруся долго. Тут ещё что – то случилось с почками, поднялась температура, отекло лицо. Марусю положили в отдельный бокс и никого к ней не пускали. Да она никого и видеть не хотела. Всё думала, почему так сложилась её жизнь? Что случилось с Анатолием? Ведь была, была между ними любовь. А сейчас что? Только ненависть чувствовала она к мужу. Из роддома её встречали Тамара Павловна с Виталиком. Тамара Павловна обняла Марусю и заплакала. – А где же Толя? – тихо спросила Мария. – Пьёт, -- ответила свекровь. Толя явился через неделю, помятый, опухший, но трезвый. Достал из – за пазухи песцовую шкурку, протянул Марусе. –Вот, шапку тебе к зиме сошьём! – А зимой в тех краях, где они жили, снег выпадал редко, чаще дождь шёл. И где он только этого песца взял? Толик упал на колени и заплакал. Хорошо, что эту комедию не видел Виталик, он в садике был. Толя плакал, звал их домой и обещал больше пальцем не трогать Марусю, и пить, говорит, брошу. Не очень -то верила Мария его словам, но рассудила так, что ребёнку нужен отец, да и Толя так плакал, так искренне раскаивался, что дрогнуло сердце Марии, вернулись они с Виталиком в свой дом.
Жизнь продолжалась. Но к лучшему, как ей сказала во сне её мать, она не торопилась меняться. Пить Толя не бросил. Виталик уже в школу пошёл, а боялся отца, как огня. Даже трезвого его сторонился. Трезвым Анатолий всё больше молчал, приходил с работы и занимался своими делами, ни приветливого слова жене и сыну, ни здравствуйте, ни до свидания. А пьяный продолжал цепляться к Марии, обвинял её во всех смертных грехах, к тому же винил её в смерти дочери. И ревностью своей изводил. Пьяным нес какой – то бред, приписывая Марусе то одного мужика, то другого. Мария тогда уже в школьной столовой работала. Казалось бы, к кому там ревновать, женщины одни, если не считать учителя пения и рисования предпенсионного возраста Василия Васильевича, который круглый год ходил в пиджаке с заплатами на рукавах, а зимой носил подшитые валенки с калошами. Василий Васильевич тихо жил с матерью старушкой в стареньком покосившемся домике и никак не годился на роль человека, к которому можно кого – то ревновать. Мария давно уже устала оправдываться перед мужем и доказывать ему что – либо, она просто молчала.
Праздник 8 марта выпал на пятницу, перед выходными в школе было оживлённо. Уроки сократили, все собрались в просторном актовом зале. Ребята поздравляли своих учителей, а также всех остальных женщин, работающих в школе. Всем говорили спасибо, всем дарили цветы и открытки. И, конечно же, пели и танцевали. После концерта женщины собрались в школьной столовой, они решили немного отметить праздник чаепитием. Ну и без вина не обошлось, конечно. Мария тоже решила остаться, посидеть со всеми вместе, тем более, что праздник, завтра выходной, домашние дела подождут, а Виталик у бабушки. Было весело, шумно, музыку включили, как водится. Песни, танцы, конкурсы, молодые учителя и воспитатели потрудились на славу, отличный праздник приготовили, никто не скучал. Все веселились, а Марусе не весело, всё одёргивает сама себя: -- Ох, не к добру я смеюсь. – Наконец не выдержала, оделась потихоньку и ушла, никем незамеченная. Может успеет прийти домой раньше Анатолия. Но нет, Анатолий уже был дома, пьяный и злой. – Где ты была, шл…, б…, с…? – (Он говорил ещё много слов и на другие буквы алфавита, но не будем их здесь приводить). Анатолий двинулся к Марусе, он был страшно разъярен и явно ничего не соображал. – Убьёт! – только и успела подумать Маруся. Анатолий схватил её и ударил по лицу тяжёлой ладонью, но она сумела вырваться и бросилась прочь из дома.
- Иди сюда, с.…а—взревел Анатолий, пьяный – пьяный, а сумел догнать жену уже за калиткой. Повалил, навалился всей своей немалой тушей, схватил за горло и стал душить. – Господи, помоги, - успела подумать Мария. – Виталик, как же Виталик теперь… - сознание ускользало. - Эй, братан, а ну оставь её! – Хватка Анатолия ослабла. Он наконец разжал свои железные пальцы. Высокий крепкий человек за шиворот поднял Анатолия и ударил его кулаком в нос. Бедный Толик отлетел на пару метров и, изрыгая проклятия, держась за окровавленный нос, поплёлся домой. Человек помог Марусе подняться, это был парень лет тридцати или чуть больше. – Кто это, муж? - спросил он Марусю. – Бывший, разводимся мы. – ответила та. Она вся дрожала от пережитого. – Убьёт ведь в конце – концов, сколько можно так жить, зачем? – подумала она, трясясь от запоздалого страха. - Ты успокойся, пойдём, тут у меня машина недалеко. Со мной поедешь, у меня тут друзья на хуторе. У них пока побудешь, а там видно будет. Вернёшься к нему – ничего хорошего не жди. Один раз не убил, добьёт в другой раз. –
И Мария пошла с незнакомцем. Её всё ещё трясло. В машине парень налил из термоса горячего чаю, щедрой рукой плеснул туда коньяку из фляжки и заставил выпить. – Ну, как тебя зовут, красивая?— спросил. - Маша? А я Андрей – Так и познакомились. На хуторе жил сослуживец Андрея Захар с женой и двумя сыновьями – погодками. Мальчишек Мария знала, один из них учился с Виталиком в одном классе. Да и самого Захара и жену его Алёну не раз видела в посёлке, когда они приезжали в магазин за продуктами. Хозяева были немало удивлены, когда вместе с Андреем в дом вошла Маруся. Но, посмотрев на лицо несчастной, сразу всё поняли. Молодая женщина нуждалась в помощи. Алёна отправила Машу в душ, дала ей свой чистый спортивный костюм, обработала ссадины и кровоподтёки и накапала валерьянки.
Вечером Мария позвонила Тамаре Павловне, попросила пару дней присмотреть за Виталиком и осталась на хуторе. Не хотелось ей появляться в Садовом с таким лицом. Когда она взглянула на себя в зеркало, то чуть не отшатнулась. – Да уж, красивая, – и по лицу её опять потекли слёзы. – Забудь, как страшный сон,-- сказал Андрей, а Алёна настаивала обратиться в милицию, заявление подать, чтоб Толику было не повадно в другой раз распускать руки. – Другого раза не будет – сказала Мария. Она позвонила и директору школы, сказала, что заболела и на работу не выйдет, да и куда выходить с такой физиономией. Синяки, несмотря на все усилия Алены, не проходили, но выцвели и пожелтели. Отёки спали и открылись большие ясные Марусины глаза. – Да ты и впрямь красивая, - сказал ей Андрей. Они много разговаривали, сидя на кухне за чаем. Андрей, оказывается, прилетел к своему сослуживцу и другу Захару аж из далёкого Алтайского края почти за четыре тысячи километров. – Слыхала про Алтай, про город Барнаул? – спрашивал Андрей. – Мария только головой помотала. Про Алтайский край она знала смутно, почти ничего не помнила из уроков по географии России. Знала только, что на Алтае холодно. – А поехали со мной? Всё равно ведь Толя здесь тебе житья не даст, – вдруг предложил Андрей. Ты мне по всем статьям подходишь. А то мои друзья все женаты давно, детишек воспитывают, пора и мне семью заводить. – А как же Виталик? Я Виталика я с Толей не оставлю! -- -- А что Виталик? И Виталика заберём. У нас в Раздольном тоже школа есть. У нас лес есть и речка, а что холодно зимой, так сколько той зимы. – Маруся подумала – подумала и согласилась. Самое главное уехать прочь от постылого мужа. А там видно будет. Везде люди живут, и на Алтае тоже.
Когда Мария сказала Тамаре Павловне, что встретила хорошего человека, что
забирает Виталика и уезжает с ним далеко, на Алтай, та села на диван и горько заплакала. -Что ж, если так, поезжай дочка. Ты прости меня за всё. – За что, Тамара Павловна? – За сына, что таким воспитала. – Она обняла и поцеловала Марию, прижала к себе Виталика. – Не увидимся мы с тобой больше, внучек… Виталик обнял бабушку. – Увидимся, бабушка! Я вырасту и заберу тебя к себе на Алтай! –
Развели их быстро. Анатолий было снова завёл свою песню, прости мол, не повторится больше, пальцем больше никогда… Но Андрей пригрозил ему судом и тюрьмой и Толик отступился. Через месяц они улетали. Жаль было Марусе родную сторонку, где прошло её детство и юность, где оставались могилы родителей и дочки, но рядом был Андрей, его крепкое, надежное плечо.
С тех давних пор живёт Мария у нас в Раздольном. Первый раз я увидела её, когда они с Андреем привели Виталика ко мне во второй класс. Андрея – то я и раньше знала, как облупленного. Они с моим мужем Сашей приятелями были, на рыбалке вместе в выходные пропадали, тем более и жили мы с ними считай, по соседству. Андрей с родителями жил. Дом у них огромный был. На два хозяина. Построили его из расчёта, что сын женится и отделится от родителей. Но Андрей жениться не торопился, так с родителями и жил. А вторая половина пустовала. Вот теперь, кстати, она пригодилась, переехали туда молодые хозяева. Мария к нам в школьную столовую поваром работать пошла. А Андрей агрономом в совхозе работал. С утра до ночи в полях. Но жене помочь во дворе и в доме время находил. Маруся к нашему сибирскому климату быстро привыкла. Двух ребятишек здесь родила и вырастила. Дочку назвала именем своей дорогой свекрови -- Тамарой, а младшего сына как папку своего -- Митей. Андрей с ней согласился – хорошие имена выбрала Маруся детям.
О том, как Мария с Андреем познакомилась, она мне уже потом, через много лет рассказала. Отмечали мы как – то день рождения моего мужа Саши. Сидели вечером вчетвером у нас в саду. Тут - то Мария и рассказала мне про своё первое замужество, про Анатолия, про родителей своих, про свою бывшую свекровь Тамару Павловну и про то, как они с Андреем познакомились. Тут и мужья наши, которые у мангала шашлыком занимались, подошли. –Андрей, - я говорю – Так ты оказывается, чужую жену увёл? А Андрей обнял Марию, прижал к себе и говорит мне: -- Я не чужую жену увёл, я забрал свою. -
Следующая публикация
Комментарии 23