Предыдущая публикация
.
Безотцовщина
Рассказ.
Автор: Здравствуй грусть
Папу Володька почти и не помнил. Кажется, у него была густая рыжая борода и шершавые руки, которыми он поднимал его до потолка. Глаза были зеленые, как хвоя у сосны, а голос вроде веселый, по крайней мере, когда он говорил с Володькой. Папа уехал, когда он был совсем маленький, и Володьку воспитывала бабушка.
У бабушки была прямая несгибаемая спина, круглые очки с толстыми стеклами и большой крючковатый нос. Она вечно была всем недовольна, ругала Володьку за любой промах и держала его в ежовых рукавицах. Когда он был помладше, несколько раз искал те самые рукавицы, с ужасом представляя себе, как бабушка снимает шкуру с ежа и шьет из нее огромные верхонки, чтобы, если что, терзать ими неугодного внука. Потом, в школе, он узнал, что это просто выражение такое. А еще в школе ему сказали, что его папа вовсе не уехал, а сидит в тюрьме. Потому что он убил маму.
Маму Володька не помнил совсем. Нет, он знал, что у других ребят есть мамы, но у него ее не было. Как он не старался, не мог вспомнить ее, а когда спрашивал у бабушки, она поджимала губы и молчала как партизан. Володька любил фильмы про партизан и подозревал, что бабушка, которая в войну была девчонкой, точно входила в партизанское движение, оттого она такая упрямая и жесткая. А его мама, наверное, какая-нибудь шпионка – фильмы про шпионов он тоже любил – и скрывается под чужим именем где-нибудь в Китае.
- Да это все знают, – сказала ему серьезная девочка с двумя тугими косичками. В косички были вплетены голубые ленточки под цвет глаз, и Володе эта девочка нравилась, по крайней мере, до тех пор, пока она не стала говорить, что его папа – убийца.
- Ты врешь! – закричал Володька и ударил ее пластиковым пеналом, который бабушка купила ему к школе.
Оказалось, она не врет. Потом и другие ребята такое говорили, и тогда Володя пошел к бабушке и принялся угрожать, что, если она не скажет ему правду, он уйдет в лес и будет жить там как Маугли.
Бабушка сморщила свои рябые щеки и сказала:
- Правду они говорят. В тюрьме твой батька сидит. А убил он ее правильно – гулящая она была.
Больше он ничего от бабушки не добился, и хотя не понял, что значит это слово «гулящая», каким-то образом догадался, что спрашивать у других про него не стоит. Позже он, конечно, узнал, что значит гулящая, и образ шпионки потускнел в его воображении, сменившись на безликую порочную женщину, которая дала ему жизнь. Неудивительно, что бабушка его не любит.
Бабушка ругала его за двойки, за набранную в сапоги воду, за порванные брюки, а когда нашла у него окурок, обещала губы ему расквасить, если еще раз такое увидит. Но Володька решил, что он все равно человек пропащий – а каким еще можно быть с такими родителями? – так что ему все равно.
А когда ему исполнилось одиннадцать лет, вернулся отец. Володя тогда пришел из школы, как обычно бросил в угол портфель и прошел на кухню – к тому времени он уже жутко проголодался и предвкушал котлеты, судя по запаху.
На кухне сидел незнакомый высокий мужчина. На нем был коричневый свитер наподобие тех, которые вязала ему бабушка, какие-то заскорузлые брюки, на носу очки со сломанной дужкой, перемотанной изолентой. Мужчина был небрит и сер, но при виде Володьки его глаза загорелись, мелькнув зелеными огоньками. И тут Володя понял, кто перед ним. Он замер испуганно, растерялся – совсем не знал, как себя вести.
- Узнаешь? – хриплым голосом спросил мужчина.
Володя кивнул.
- Ну, здравствуй, что ли?
Мужчина поднялся и неловко обнял сына. От него пахло лесом и чем-то химическим, как бывало пахло в доме, когда бабушка мух летом травила.
- Садись давай, голодный поди, – засуетилась бабушка. – Ты суп будешь?
- А котлет разве нету?
- Сначала суп!
Вот всегда так.
За столом он чувствовал себя неловко и старался не поднимать глаз от тарелки. Ему было жутко интересно узнать, как отцу было в тюрьме и как они теперь будут жить, но задать таких вопросов он не мог.
Зато в школе Володя на целую неделю стал знаменитостью – все обсуждали, что его отец из тюрьмы вышел. Стоило кому-то просто толкнуть Володьку, и обязательно кто-нибудь говорил:
- Ты с ума сошел, его батя тебя прибьет!
Это Володе понравилось. Он стал нарочно ходить вразвалку и громко смеяться, а еще стащил у отца пачку сигарет и гордый угощал одноклассников.
Жизнь его не особо изменилась. По крайней мере, первое время. Отец часто где-то пропадал, вечерами они с бабушкой обсуждали что-то на кухне – бабушка вздыхала, а отец говорил: ничего, прорвемся. Вскоре был поправлен накренившийся забор, дверь перестала распахиваться и стала плотно закрываться, в коровнике появилась настоящая кормушка и новый навес. Сначала Володя издалека наблюдал за тем, как отец управляется по хозяйству, но как-то тот попросил его подержать доску, подать пару гвоздей, ну и пошло-поехало: скоро Володька уже был подмастерьем у отца, вместе они все в доме поправили.
Володя думал, что бабушка будет радоваться, но она все так же ворчала. Котлеты пропали с их стола и был один только постный суп, правда, Володе все же иногда перепадал кусочек мяса или пачка квадратного молочного печенья, которое он любил обмакивать в горячий чай и кусать, чувствуя, как оно тает во рту.
Вскоре Володя понял в чем дело – подслушал вечерний разговор на кухне.
- Ну где я работу найду? Тут ее и так нет, а с моей судимостью... В город надо ехать.
- Ага, а Володя опять на мне? И так безотцовщиной рос...
С каждым днем отец все больше мрачнел, а бабушка ругалась пуще прежнего, даже когда Володя вовсе не был виноват. Он старался реже бывать дома и все больше крутился с дружками. Так прошла зима, за ней весна, наступило лето. Как-то, гуляя по обыкновению с ватагой мальчишек, Володя увидел девочку. У нее были темные глаза, да такие огромные, как у куклы, никогда он таких не видел. Волосы у нее были подстрижены коротко, как у мальчишки.
- Это Дашка Тереньева, она в нашем классе будет учиться, – сообщил всезнающий Андрюха. – Мне мамка сказала.
Мать у Андрюхи работала в сельсовете и действительно все про всех знала.
- Давайте ее с нами позовем? – безразличным тоном предложил Володя. Другие согласились – интересно было с новенькой познакомиться.
Обычно девочки отказывались идти с мальчишками на пруд или на заброшенный зерноток, но эта Даша согласилась. Как-то быстро она со всеми подружилась и уже через неделю бегала с ними по всем мальчишечьим делам, только курить отказывалась, говорила, что это противно. Володя не мог объяснить, почему в присутствии Даши у него пересыхает во рту, так что слова получаются скомканные и чужие. Сердце колотилось быстро, будто он только из бани пришел, а ладони становились влажными.
Однажды он шел один из магазина – бабушка отправила за хлебом – и увидел, как Даша тащит через дорогу тяжелое ведро с водой.
- Давай помогу, – предложил он.
- Давай, – улыбнулась Даша. – Спасибо. Папа уехал, а маме нельзя тяжелое носить, у нее скоро малыш будет.
Когда он донес ведро до дома, Даша предложила ему войти. Володя застеснялся, но отказаться не смог – больно уж хотелось еще с Дашей пообщаться.
Мама у нее оказалась красивая и добрая – она напоила их чаем с баранками и разрешила посмотреть телевизор, а потом играла с ними в дурака и смеялась прям как девчонка. Володя и не знал, что мамы бывают такие, и незнакомая ранее тоска поселилась в его сердце.
За лето они крепко сдружились с Дашей, и он еще несколько раз бывал в гостях. Домой возвращаться совсем не хотелось – отец начал пить, а когда выпивал, вечно ругался с бабушкой и жаловался на всех вокруг, что никто не хочет брать его на работу. К осени, когда пришла пора идти в школу, совсем худо стало – бабушка еле наскребла денег купить ему новые брюки и обувь, а в рубашке пришлось прошлогодней идти, хотя у него и торчали из нее руки.
Володя мечтал, что Даша сядет вместе с ним, хотя это было не принято, чтобы девочки с мальчиками сидели, так что он не особо расстроился, когда она села с Ленкой Ивановой. Но когда на перемене он подошел к Даше и спросил, идет ли она сегодня с ними смотреть, как пруд будут спускать, она потупилась и сказала скороговоркой:
- Не подходи ко мне больше. Мама не разрешает мне с тобой водиться.
- Это еще почему? – обиделся Володя.
- Сам знаешь почему, – Даша покраснела, подбирая слова. – Потому что твой папа... Она говорит, что не стоит с такими связываться, вот!
Эти Дашины слова резанули его больнее, чем любой нож, больнее, чем стекла, в которые он упал однажды, играя в казаков-разбойников, распластав ноги и руки в нескольких местах, так что даже швы пришлось накладывать. Ничего не говоря он развернулся и пошел прочь.
Возвращаться в класс после такого он не мог. Ничего не оставалось, как пойти домой, наплевав на уроки и на то, что бабушка будет ругаться.
Но бабушки дома не было. Был отец, уже выпивший, пытающийся заменить прогнившую ступеньку на крыльце.
- О, малой! Подсоби мне, нужно подержать с того краю.
- Иди ты! – зло бросил Володя.
- Чего? – поразился отец.
- А того! Ненавижу тебя! Лучше бы ты не возвращался, ты все испортил!
Он бросил портфель на землю и побежал огородами – подальше от дома, школы, от всей этой несправедливой жизни
00:52
2часть
До темноты прятался он под черемухой, пока его не выгнал оттуда холод. Володя знал, что сейчас ему влетит от бабушки, но было все равно. Пусть влетит, в первый раз, что ли.
Но бабушка встретила его какая-то странная, словно больная – качалась из стороны в сторону, что-то бормотала, ему даже показалось, что бабушка сейчас заплачет. Никогда в жизни он не видел слез на ее глазах.
- Что с тобой? – испугался Володя. – Бабушка, прости, я не хотел...
Бабушка посмотрела на него невидящим взглядом.
- Отец...
Она произнесла это слово и замолчала. Володя испугался еще больше.
- Что отец?
- В больницу его увезли.
- Заболел?
- Заболел.
Глаза у бабушки продолжали оставаться сухими, но что-то в ее лице словно сломалось, испортилось.
- Все одно – жилы ради вас тянешь, а что в ответ? Я же ему говорила – погубит она тебя! А он все мама и мама, а что мама – будто я слепая какая, не вижу, что она гулящая! И теперь вся жизнь, вся жизнь псу под хвост! Это хорошо, что я в коровник заглянула, вытащила его, а если бы не успела? Теперь как есть в дурку закроют! Сколько же это будет продолжаться? И ты туда же, олух царя небесного, только горе я от вас и вижу.
На другой день они поехали с бабушкой навестить отца. Он лежал на кровати среди других таких же серых и потерянных людей. Глаза его были пустые, совсем потеряли цвет. Бабушка что-то торопливо у него спрашивала, а Володя сидел у кровати и молчал. Ему стало стыдно и страшно – он не знал, что случилось с отцом, но был уверен, что это он виноват, потому что сказал, что ненавидит. А на самом деле это было не так – Володе было больно смотреть на отца, который в этой кровати словно уменьшился в размерах, потерялся.
В палату вошла кареглазая девушка в белом халате. На ее щеках были симпатичные ямочки, а один глаз немного косил.
- Ой, как хорошо, Иван Сергеевич – вон к вам и посетители пришли. Кем будете? Погодите, я угадаю – наверное, сын? Так похож, ну одно лицо! А это ваша мама? Сразу видно, такая хорошая женщина...
Она все щебетала и щебетала, а отец все больше хмурился и отворачивался к стене.
Домой, тем не менее, Володя с бабушкой вернулись в хорошем расположении духа - бабушка успела пошептаться с медсестрой, и та пообещала, что папу не упекут в дурку. Бабушка еще пару раз ездила к папе, а потом его и правда выписали. Домой он вернулся веселый, как будто не из больницы приехал, а с курорта.
- Володька, а я работу нашел, – сообщил он. – У Наташиного дяди завод небольшой есть, он меня взял туда кладовщиком. Вот увидишь, теперь все хорошо будет!
- Постыдился бы, она же дитё еще совсем, – проворчала бабушка.
Володя догадался, что «дитё» – это она про Наташу, но кто такая это Наташа – он понятия не имел, а спросить стеснялся.
Папа и правда стал ездить на работу – в понедельник уезжал, а в пятницу вечером возвращался, привозя с собой палки копченой колбасы, пряники в пакетах, яблоки и апельсины, а Володе – то часы электронные, то трехцветную ручку. Бабушка тоже повеселела, и дома вновь появились котлеты.
Черноглазая Даша иногда бросала на Володьку быстрый беспокойный взгляд, а однажды даже вызвалась подежурить с ним, когда оба его напарника – Андрюха и Семен – разом заболели, но Володька отказался: больно надо, сам справится. Даша тогда обиделась, надула губы и сказала:
- Ну как знаешь! Я как лучше хотела.
Жизнь у Володьки наладилась – ну ее эту Дашку, пусть водится с новорожденным братом, ему такого счастья не надо.
Как-то раз отец приехал не один, а с незнакомой девушкой, которая почему-то прятала лицо, уткнувшись папе в плечо. Бабушка стояла прямая и грозная, плотно сведя брови.
- Вот, знакомьтесь, это – Наташа.
Девушка, наконец, отняла лицо от папы, и Володя вспомнил – да это же та самая медсестра! Он был уже достаточно взрослым, чтобы понять – не просто так эта медсестра с папой приехала.
Когда папа ушел мыться в баню, бабушка отправила Володю делать уроки, а сама принялась о чем-то шептаться с Наташей. Володя подкрался к кухне и услышал бабушкин голос:
- Ты же молодая совсем, зачем тебе жизнь свою портить!
- Что значит портить? – обиделась Наташа. – Я его люблю!
Бабушка вздохнула.
- Боюсь я, девонька. Ты же знаешь, как у него в прошлый раз вышло... Володька вон без матери растет, и, считай, без отца.
- И что теперь – человек один раз оступился, а на нем клеймо ставить на всю жизнь? Он за это уже отсидел. А я не боюсь, я не такая, я его любить буду.
Нехорошее предчувствие завертелось у Володи в животе. И правда – на следующий день отец позвал его, поставил перед собой и Наташей и произнес:
- Так, значит... Ты уже парень взрослый... В общем, мы с Наташей решили пожениться.
Он глянул на нее с небывалой ранее нежностью – никогда Володька не видел у отца таких глаз, а потом добавил:
- Сестренка у тебя скоро будет. Или братик.
Володя поморгал и ответил:
- Ну... Ладно.
- Вот и славно! – обрадовался отец. – У Наташи квартира своя, двухкомнатная. Хватит, наездился туда-сюда, тем более теперь такое дело... Надо переезжать.
Сердце у Володи упало.
- И когда ты переезжать будешь?
Только-только он привык, что у него есть отец, что есть кого ждать каждую пятницу, поглядывая на циферблат новых часов, и вот...
- Что значит, ты? – взметнулась Наташа. – Ну ты что, не можешь человеку нормально все объяснить?
Она наклонилась к Володе, провела теплой рукой по его растрепанным волосам.
- Володя, ты с нами поедешь. У тебя комната своя будет, мы уже и обои там наклеили... Рядом школа есть – хорошая, тебе там понравится. Ты ведь не против?
От этой неожиданной ласки у Володи защипало в глазах.
- Конечно, поеду! – воскликнул он. – А когда, скоро? Я роль на елку учу – буду Серым Волком. Можно после Нового года? А то нехорошо ребят подводить.
- Так Новый год уже на пороге стоит, – засмеялся отец. – Мы так и хотели на каникулах переехать, чтобы ты попривык и вообще.
Володя не верил своему счастью – у него будет своя комната! И где – в квартире! Там есть ванна, в которую можно забраться и лежать в теплой воде сколько хочешь. И печь топить не надо – там батареи есть, он видел по телевизору.
Внезапная тревога кольнула его, и он оглянулся. Бабушка стояла, как обычно – с прямой как доска спиной, с сухими колючими глазами и поджатым ртом. Но Володьке все равно стало тревожно: а как же тут бабушка одна? Кто ей будет воду возить и с коровами помогать? Он растерянно посмотрел на папу в надежде, что тот скажет, что бабушка поедет с ними, но папа молчал.
В школе эта новость разнеслась мигом – и что Володькин папа женится на племяннице какого-то известного человека, и что Володя едет жить в районный поселок, где у него будет своя комната в просторной квартире. Мальчишки над ним посмеивались, учителя пугали, что программа там сложная и что Володька ударит в грязь лицом, если немедленно не возьмется за учебу. Даша, которая в новогодней сценке была Снегурочка, несколько раз пыталась что-то сказать Володе, но каждый раз закрывала рот и замолкала, а он, гордо вскинув голову, проходил мимо.
Новый год справили вместе с бабушкой – папа и Наташа пошли в гости к ее дяде, и Володю хотели забрать, но бабушка упросила оставить внука еще на пару дней. Когда второго числа папа и Наташа приехали с подарками, счастливые и румяные, бабушка совсем сникла. В доме повисла мутная тишина, которую пыталась разогнать своим смехом Наташа, но даже у нее не получалось. Утром, когда все сумки были собраны, бабушка все копалась на кухне, будто не слышала, что папа зовет ее попрощаться. Наконец, вышла, прижала Володю к себе. От нее привычно пахнуло кислой капустой и сеном. Володя зажмурился – в глазах защипало, словно от едкого дыма.
Шагая по сугробам снега, наметенным за ночь, он все вспоминал бабушкины глаза за толстыми линзами очков – они казались такими большими, прям как у Даши. После новогоднего утренника Даша застала его в пустом классе, где он переодевался из костюма волка, подошла к нему, долго молча смотрела, а потом вдруг наклонилась и поцеловала прямо в губы. И убежала, а Володька долго сидел за партой в одном валенке на ноге и трогал пальцами губы, не в силах удержать биение срывающегося сердца.
Когда подъехал белый скрипящий автобус, и папа уже начал заносить туда сумки, Володя вдруг рванул их назад и крикнул:
- Погоди, папа, не надо. Можно я с бабушкой останусь?
- На каникулы? – испуганно спросила Наташа.
Володя опустил глаза и одними губами прошептал:
- Насовсем.
Они заохали, папа принялся что-то кричать, а Наташа его успокаивать. В итоге автобус уехал, а они побрели обратно с сумками. Пока папа помогал Наташе пробраться через сугробы, Володя кинулся в дом, распахивая двери в счастливом нетерпении.
- Бабушка! – кричал он. – Бабушка!
Она вышла из кухни точно такая же, как они оставили ее час назад.
- Володя? Что случилось? Автобус не приехал?
- Приехал, бабушка, приехал! Бабушка, можно я с тобой останусь жить? Навсегда?
И тут впервые Володя увидел, как бабушка заплакала. Слезы стекали по ее морщинистому лицу, вырывались наружу, освобождая что-то важное и нужное, без чего нельзя жить на этом свете. Он крепко обнял ее и подумал: теперь точно все будет хорошо
Канал : Здравствуй,грусть
Наша группа с января все авторские рассказы преносит в наш телеграм канал
Следующая публикация
Комментарии 219