Предыдущая публикация
«Пой, пой, пой!
» Великий джазовый хит, узнаваемый с первых нот
Утром 3 марта 1937 года кларнетист и композитор Бенни Гудман вместе со своим оркестром прибыл в кинотеатр «Парамаунт» в Сиэтле и обнаружил очередь в кассу. Он не предполагал, что утренний концерт перед фильмом вызовет особенную реакцию. Но когда оркестр появился на медленно поднимающейся сцене, сотни зрителей принялись танцевать в проходах между рядами, на эстраде и везде, где только могли найти пространство.
К тому времени, когда оркестр Бенни Гудмана закончил исполнять «Sing, Sing, Sing», можно было с уверенностью сказать, что началась эра свинга.
Горячий джаз не сразу стал горячим. Сначала репертуар биг-бэндов состоял из мягких поп-мелодий, которые, как считалось, нравились публике. Однажды столкнувшись с вялой аудиторией, Бенни Гудман взялся её расшевелить. Он повернулся к музыкантам и сказал: «К чёрту всё это! Если мы собираемся тонуть, будем тонуть со свингом!» И заиграл «King Porter Stomp».
С этого момента среднетемповые номера уступили место «горячим» хитам, за которые отвечал аранжировщик Джимми Манди. За три года в оркестре он создал более четырёхсот партитур. Хотя он легко справлялся с медленными мелодиями, его главным вкладом были инструментальные блокбастеры, поднимавшие толпу на уши. Самым известным из них был «Sing, Sing, Sing».
Изначально в этой песне, написанной Луи Примой, как и следует из названия, присутствовал вокал. Автор первым её и записал в 1937 году.
Но талантливые инструменталисты оркестра Бенни Гудмана превратили «Sing, Sing, Sing» в нечто необычное. Они добавляли всё новые пассажи, в результате чего пьеса почти перестала напоминать оригинал. Мелодия продолжала трансформироваться, пока не достигла восьмиминутной продолжительности и не заполнила обе стороны пластинки на 78 оборотов в минуту. Подобных джазовых записей мир ещё не знал.
«Sing, Sing, Sing» двигала вперёд безудержная энергия барабанщика Джина Крупы. Пластинка начинается с бодрого ритма, исполненного на тамтаме. Вступает оркестр, чтобы сыграть знакомую тему, раскачивая мелодию. Джин Крупа добавляет новые акценты к основному ритму — и исполняет своё самое длинное соло.
Главной «фишкой» «Sing, Sing, Sing» стала игра Джина Крупы. Барабанщик знал, как работать с толпой и угождать публике. Пианист Джесс Стейси рассказывал: «Джин нас продавал, он был нашим шоуменом, и он много работал. Когда он заканчивал сет, из его рукавов можно было выжимать воду».
Порой на концертах из-за спонтанных импровизаций пьеса разрасталась, приводя толпу буквально в неистовство. Как это было на знаменитом выступлении в Карнеги-холле 16 января 1938 года, когда в солидном зале впервые зазвучал легкомысленный джаз.
Впрочем, появление громкого хита вызвало проблемы в оркестре. Первым ушёл трубач Гарри Джеймс, который страдал от необходимости исполнять чересчур длинное соло в «Sing, Sing, Sing» в конце каждого вечера. Он пытался убедить Бенни Гудмана перенести номер в начало шоу, но тот отказался.
Напряжение возникло между руководителем оркестра и барабанщиком. Бенни Гудмен устал от громкой музыки, которую он был вынужден играть, потому что народ хотел слышать Джина Крупу. Охотники за автографами проходили мимо него, стремясь добраться до энергичного барабанщика.
Вскоре после концерта в Карнеги-холле Джин Крупа разорвал контракт и ушёл, чтобы сформировать собственный оркестр. А Бенни Гудман нанял Дэйва Тафа — гораздо более скромного и сдержанного барабанщика, который вообще не стремился исполнять соло.
Бенни Гудману приходилось играть эту мелодию в конце каждого выступления, но он хотел, чтобы его артистизм оценили по достоинству. Джин Крупа предпочитал подпитывать танцевальный энтузиазм. Этот конфликт делает «Sing, Sing, Sing» особенной. Не зря эта композиция признана классикой свинга.
Несомненно, в долгосрочной перспективе она повлияла и на рок-н-ролл. И кто бы ни брался за «Sing, Sing, Sing», никто не мог устоять перед взрывной энергетикой этого джазового шедевра!
02:11
Следующая публикация
Нет комментариев