Предыдущая публикация
Брызжет дождик – солнечное сеево…
Ароматами тюльпанов пьян,
Я шагаю в направлении севера,
По степи иду в Цаган Аман!
Дождик убежит, но долго, волглые,
Травы серебрятся в летний зной.
Там стоит поселок по-над Волгою,
Над широкою, как степь, волной.
Иволги кружатся хороводами,
Синие дымки плывут вдали…
Слышу я, как с Волгой, с пароходами
Ковыли беседу завели!
Там, где облака, как провожатые,
Над тобой – куда ты ни ступи, -
Будто двух друзей рукопожатие –
Пристань дружбы Волги и степи!
...
"УУРГ КЕЛН"
«Хѳн җилин үвл
Хѳѳһән баслҗ ядлав.
Хѳѳһән баслҗ ядхларн,
Хѳѳт дүүнрән санлав»
(Хальмг дуунас)
...
«Баслҗ, һаслҗ» гисн
Байсг үгмүд мартсн,
Эндр теднән бас
Экнәс авн дас!..
Нүдн-нульмс цәәрсиг –
«Нульмсн йовҗана» гидви?
Кѳл уга нульмсн
Кѳл-кѳдлҗ гүүдви?!
Үгин шинҗ медхм,
Үлгүр, тууль кедхм,
Эврә келән мартлһн –
Эндрин тѳрәс дутлһн.
Эмч, бичәч, номтд,
Эгл сурһульч болһнд
Уург келн кергтә,
Уха туӊһахд зѳргтә.
Уург келән дасхм,
Ухани билгәр асхм.
Хальмг келни чидл –
Халун һал әдл!"
...
Народный поэт Калмыкии
Хасыр Сян-Белгин
1909 - 1980
...
"АНАТОЛИЙ Кичиков, один из знатоков калмыцкой литературы,
анализируя творчество поэта,
справедливо отметил,
что Сян-Белгин создал свой собственный стиль,
который оказал огромное влияние на творчество его современников
и последующих поколений.
По образному выражению А. Кичикова, литературную рубашку Сян-Белгина
не под силу натянуть на себя
ни одному поэту -
столь оригинальны
и неповторимы его творения.
Поэт, создавший свой стиль,
высекший на родном языке замечательные образцы поэзии,
- явление яркое в нашей культуре..."
А.Г. Балакаев, газета "Советская Калмыкия", №141, 16.07.1977 г.
...
Из книги А.Г. Балакаева
"Моя жизнь, моя правда" стр. 100-103:
"МОЯ ПЕРВАЯ встреча с Хасыром Бикиновичем состоялась задолго до возвращения в родные места,
ещё в Сибири.
Когда нам, спецпереселенцам, после смерти Сталина разрешили свободное передвижение по Красноярскому краю,
я, узнав, что в совхозе "Первомайский" Первомайского района проживает калмыцкий поэт, поехал туда.
По дороге, в вагоне, беспокоился:
примет ли он меня?
Захочет ли поговорить со мной
и послушать мои стихи?
Поэт, по моим представлениям,
был высшим и загадочным существом.
В Красноярске я входил в литобъединение при молодежной газете "Красноярский комсомолец" и уже встречался с местными поэтами.
А тут предстояло увидеть поэта, пишущего на моем родном языке.
Хасыр Сян-Белгин показался мне обычным человеком:
худое вытянутое лицо, густые чёрные с налётом серебра волосы и такие же густые бакенбарды, чуть откинутая назад голова.
Он был в тонком синем френче и в лёгких домашних тапочках.
Жил он с семьёй в небольшом домике с низкими и маленькими окнами.
Его жена Мария Алексеевна, русская по национальности, поразила меня
прекрасным знанием калмыцкого языка.
Сваренная ею джомба изобиловала молоком и бараньим жиром,
и имела удивительный аромат гвоздики и муската.
Где она в условиях Сибири доставала эти ингредиенты и специи,
для меня осталось загадкой.
Чтобы восстановить здоровье и силы мужа, более пятнадцати лет безвинно проведшего в карьерах Колымы,
она делала невозможное.
Стесняясь в присутствии маститого поэта,
я отказался от чая после первой пиалы.
Тогда Мария Алексеевна сказала,
что для исполнения всех желаний,
надо выпить три чашки джомбы.
Об этом я услышал впервые.
Хасыр Бикинович после чая набил трубку табаком и принялся расспрашивать,
кто я и откуда.
Когда он узнал о цели моего приезда,
его суровое лицо смягчилось.
Я уже успел заметить, что он был немногословен.
Сян-Белгин повёл меня в березовую рощу, что начиналась на окраине посёлка.
День клонился к вечеру, но солнце светило ещё достаточно ярко.
Кругом царили тишина и покой.
Едва мы вышли, Хасыр Бикинович закинул руки за спину, будто подставляя их для наручников.
Это движение болью отдалось в моём сердце.
Многие элистинцы, наверняка, так и запомнили Сян-Белгина с закинутыми за спиной руками во время прогулок по городу.
В лесу Хасыр Бикинович попросил меня прочитать свои стихи.
Сбиваясь от волнения, стал читать.
Выслушав,
Сян-Белгин молча обнял меня.
Потом он прочитал мне свое стихотворение "Фотография, подаренная любимой".
Эти стихи - шедевр калмыцкой поэзии.
Написанные много десятков лет назад,
они, по моему мнению,
не превзойдены и поныне:
каждое слово чеканно,
стихи имеют внутренние
и концевые рифмы.
Приведу в пример одну строку:
Зүүдн болсн цагин
иткл кед,
Зүрк олсн иньгин
седкл мед.
...
Первая встреча с поэтом оставила глубокий след в моей душе,
и его мудрость и благожелательность
в дальнейшем сопутствовали моей литературной судьбе.
Счастье более тесного общения с Сян-Белгиным выпало мне на родной земле, в Элисте.
В тот период он создал новые стихи и поэмы, очерки и рассказы, пьесу "Близнецы...
Долгие годы суровых жизненных испытаний не осушили душевную щедрость Хасыра Бикиновича.
Он никогда не спекулировал своими страданиями в сталинских лагерях,
не требовал для себя привелегий и особых благ.
Его честь и достоинство
были выше того,
и он всегда оставался скромным человеком.
Любовь поэта к родине была безгранична...
К своим ученикам Хасыр Сян-Белгин относился с уважением и требовательно,
умел поддерживать добрыми словами
и не прощал пустословия.
Отличительными чертами характера Сян-Белгина были его прямолинейность и способность открыто и смело выражать свое, часто отличающееся от других, мнение.
Это был бесстрашный человек,
и как каждого истинного поэта
его можно назвать совестью и душой своего народа.
Мировоззрение Хасыра Сян-Белгина, народного поэта Калмыкии,
выражено в его следующих строках:
"Верь, я с тобой говорю о тебе,
С тобою пою для тебя, про тебя!
Читатель мой, друг мой,
Ведь ты - это я!
И песня моя - это песня твоя!
Я - песня,
в которой дано мне беречь
Певучую степь, как певучую речь!"
...
"Хасыр Сян-Белгин"
А.Г. Балакаев,
газета "Советская Калмыкия" №181, 23.09.1989.
Следующая публикация
Нет комментариев