Глава III (продолжение) — Тени над пылающим севером.

Ветер не утихал. Он завывал, как зверь, как предчувствие. Где-то далеко ревел Азур, и его голос, казалось, раскалывал небо на рубцы.
Тропа, ведущая в глубины леса, туда, где скала стонет под ветром.
Убба шагал уверенно. Его тень касалась мха, будто он был не человек, а древний бог войны, пробудившийся после сна. В его сердце — ярость. В руках — топор, что знал язык крови. Он шёл туда, где должен был быть Идрис. Встреча была неизбежна.
Идрис стоял на краю утёса, смотря в никуда. Его облик был как сама буря: высокий, с выточенными скулами и бледной кожей, будто выкован из лунного камня. Волосы — цвета чернильной тьмы, струились до лопаток, в них — перья. Одежда тёмная, как вороново крыло, соткана, казалось, из теней и разочарований. Глаза — беспросветные, чёрные, но в них плескалось что-то большее: сожаление, расчёт и боль, которую он прятал за ледяной маской.
— Ты Идрис, — сказал Убба, подходя. — Или просто ещё один, кто ставит магию выше клятвы?
Идрис медленно обернулся. Его голос был гладок, как вода, но хранил режущую остроту.
— Ты — воин. Я — весы. Я не выбираю сторону. Я сохраняю равновесие.
— Ингрид теряет связь дракона, а ты взвешиваешь чаши. Великолепно. Может, ещё почитаем стихи, пока всё горит?
Идрис усмехнулся уголком губ.
— Сарказм. Я бы удивился, если бы он не пришёл раньше тебя. Ты пришёл за драконом?
В этот момент — вспышка дыма, и перед ними возникла Ремиан Морриган. Величественная, как сама смерть в пурпурном платье, она появилась, будто ночь обняла солнце. Глаза её горели.
— Конечно он пришёл, — бросила она. — Эти мальчики всегда бегут спасать женщин, которые сами в силах сжечь полмира. И кто дал тебе право решать, братец, где должен быть Азур?
— Я не решаю, — сказал Идрис, доставая из-под мантии чёрный кинжал. Он подошёл к скале и с усилием вонзил клинок в камень. Камень застонал.
— Азур останется с Ингрид, — сказал он. — Потому что таков баланс. Но она исчезнет с наших земель. Навсегда. Свободная, бесполезная, опасная — она больше не часть клана. Это плата.
— Свободная? — хмыкнула Ремиан. — Как поэтично. Я, Королева Ада, должна склониться перед этим цирком равновесия? А может, ты мне ещё чай принесёшь и скажешь спасибо?
— Я скажу только одно, — холодно отозвался Идрис. — Я больше зол не на тебя и Ингрид, а на Джеронимо. Он предал клан. И если ты снова приведёшь его на север, я сам вскормлю воронов его сердцем.
Тем временем на поляну вошла новая фигура.
Нелль. Высокая, как древняя статуя, с волосами цвета меди и кожей, будто отлитой из бронзы. В одной руке — меч, во второй — свиток. Она была парламентёр, редкий дар в мире, что давно разучился слушать.
— Я пришла не воевать, — сказала она, глядя на каждого по очереди. — Я пришла говорить. Мир возможен. Даже с такими… как вы.
— Прелестно, — съязвила Ремиан, откинув волосы. — У нас тут целый театр: убийца, философ, истеричная ведьма и новая Ариэль с пафосом. Где кукольник?
— Я здесь, — раздался новый голос.
И на поляну вышел Джеронимо.
Он выглядел чужеродно: одежда его была из иного мира, его взгляд был полон вины, смешанной с безумной решимостью. Он был из другой вселенной, чужой, но уже слишком вовлечённый.
— Я пришёл помочь Ингрид вернуть Азура. — Он подошёл, и взгляд его метнулся к Идрису. — Я пришёл поговорить с тобой.
— Поздно, — сказал Идрис. — Ты вкусил предательство. Оно оставляет след.
— Тогда я хотя бы попробую искупить свою вину.
Слева от него, на обломке колонны, сидел ястреб. Птица была тиха, как и его господин. Только острые глаза следили за каждым движением. Он был не просто ястребом. Он был приближённым Идриса. Тенью, что слышит то, что не говорят.
Птица склонилась к чаше, стоящей рядом с мечом, вонзённым в камень. Меч знал кровь. Чаша — сны. Ястреб осторожно склонил клюв — и в неё упала капля.
Капля вишнёвого сока.
Накануне он вырвал из колючего куста редкую вишню — плотную, чёрно-красную. В Тихой долине растут такие лишь раз в тысячу лет. Ягода была вымочена в воде из Застоявшегося Источника — воды, что не несёт смерти, но вводит в сон. Глубокий, как забвение. Пророческий, как приговор.
Джеронимо подошёл к чаше, взял её. Не спросил, не колебался. Выпил.
Он не успел упасть — Идрис поймал его за ворот, мягко опуская на землю. Лицо Джеронимо обмякло. Он спал. Но внутри сна — горел.
Он спал. Но видел.
Он стоял на горящем поле. Видел, как его рука указывает врагам путь к клану. Как предал их, чтобы спастись. Как отвернулся от Идриса, от всех. Он чувствовал жар вины. Пламя собственного предательства.
Когда он очнулся— он осознал, что натворил. Он не был слабым. Он был... разрушенным.
— Я понял, — хрипло сказал он. — Я не достоин быть в твоей семье. Он встал. Молча. Его взгляд нашёл Идриса, и на мгновение в них скользнула тень — не надежды, нет, — прощания.
— Я потерял тебя, — хрипло сказал он. — Ты был моим другом, Идрис. Единственным настоящим. Только лишь из-за сомнения, я потерял тебя. Но, видимо, у меня такова судьба остаться в одиночестве.
Он опустил взгляд, будто сбрасывая с себя последние мечты о примирении.
И с тяжёлым осознанием, он ушёл, не сказав ни слова больше.
Он пошёл прочь. Один, в лес, где сгущалась тьма.
Идрис смотрел ему вслед долго. Без слов. Без гнева. Без печали. Лишь с отдалённым, безжалостным спокойствием.
— Он ушёл, — тихо сказал Убба.
— Нет, — отозвался Идрис, не отводя взгляда. — Я отпустил его. Навсегда. Он был человеком, которому я доверил тень. А он обернулся против света. Больше я не вспомню его имя. Пусть лес хранит его.
И тут в воздухе запахло серой и магией. Сквозь заросли, не издавая ни звука, вышла Ингрид. Она была закутана в плащ цвета полночной тучи, с глазами, сверкающими, как звёзды перед бурей. Она ничего не сказала. Лишь приблизилась к Идрису, взглянула на кинжал в скале, потом — на Ремиан и Нелль, и мимо их прошла к опушке.
Там, над деревьями, уже кружил Азур. Дракон опустился почти беззвучно, грациозный, как ночной вихрь. Ингрид коснулась его морды, и тот тихо прорычал, будто приветствуя свою ведьму. Она взобралась на его спину, всё так же не проронив ни слова. Один лишь взгляд — долгий, почти тоскливый — метнулся к Уббе. Затем — к Идрису. Но слов не последовало.
Азур поднялся в небо.
— И как трогательно, — холодно бросила Ремиан, скрестив руки. — Даже прощания с драмой. Все молчат, но все что-то чувствуют. Прямо праздник эмоций.
В это мгновение в небе раздался мощный рёв. Тени сорвались с вершин. Крылья взметнулись к облакам.
Азур — с Ингрид на спине — поднялся в воздух. Ветер распахнул её волосы, глаза её горели пламенем ведьмы, что выбрала свободу.
— Прощай, север, — прошептала она. — Мы возвращаемся, когда лёд окрасится кровью.
Азур взмыл в небо, прочертив в воздухе дугу, и исчез за горизонтом.
Убба тяжело выдохнул:
— Она улетела. Но битва — остаётся. Ты нужен нам, Идрис. На юге — враги. Но и на севере — предатели. Нам придётся держать оба фланга. Приди на мои земли. Ты нам пригодишься.
Идрис молчал долго. Затем произнёс:
— Если ты зовёшь не для славы, а ради равновесия — я приду.
— Ради жизни, — сказал Убба. — Больше ни за что.
Они оба смотрели в небо, туда, где исчез Азур. Тень над пылающим севером
сгущалась.
Ремиан бросила последний взгляд в сторону, откуда только что взмыл дракон. Плащ её развевался, будто пламя на ветру. Слов не было. Только взгляд — надменный, усталый, но полный внутреннего огня.
— Устроили балет с драконами, — сказала она, едва слышно, почти себе. — Ладно. Раз вы такие герои — будьте ими без меня.
Развернувшись, она ушла — гордо, с пафосом, будто сцена завершена, и актриса покидает пьесу. Даже ветер, казалось, раздвинулся перед её шагом.
Нелль молча сделала шаг ближе к Уббе. Она не последовала за Ремиан. Осталась. Просто встала рядом, как войн, как знак. Её рука всё ещё сжимала меч, но взгляд теперь был устремлён в ту же даль, куда смотрел Убба. Без слов. Без приказов. Просто — рядом.
Каттегат. Поздний вечер.
Лодброк сидел у стола, чертя карту. Рядом Лилиан листала древние свитки, выискивая заклятия, чтобы задержать тени. Над их головами волновался дракон Аслан. Что-то тревожило его.
Вдруг — скрип, и в дверь мягко царапнули когти.
Лодброк встал, меч — наготове. Открыл.
Перед ним стоял… Халгранд.
Оборотень.
Волк в человеке. Огромный, мощный. Его плечи — как броня, шерсть — цвета пепельной стали. Глаза — янтарные, как остывшее пламя. Он дышал тяжело, но не угрожающе. Взгляд его был выжидающим, будто он прислушивался не к голосам, а к самой крови земли. Как остывшее пламя. Он дышал тяжело, но не агрессивно.
— Моё имя Халгранд, — произнёс он, голосом хриплым, как старые цепи. — Я пришёл не за кровью. Я пришёл, потому что слышал зов. И в этом воющем ветре было твоё имя, Лодброк.
— Много кто сейчас слышит имена, — мрачно заметил Лодброк, но меч не опустил. — Но не все приходят с добром.
— Я не зову себя другом, — ответил Халгранд. — Но врагами мы можем стать позже. Сейчас я ищу того, кто знает, куда двинутся драконы.
Лилиан подняла голову от свитков.
— Драконы движутся туда, где истончается ткань мира, — сказала она спокойно. — Где старое снова становится живым, а забытое просыпается под пеплом.
Халгранд склонил голову.
— Тогда ты знаешь, что скоро начнётся охота. И в ней примут участие не только люди.
Лодброк наконец опустил меч.
— Скажи, оборотень. Зачем тебе всё это? Неужели волкам стало тесно в своих лесах?
— Волки, — сказал Халгранд, — помнит, кто первый пролил кровь на снег. И кто последний выл при луне, когда пала Великая башня. Я пришёл не за войной. Я пришёл за истиной. Но если война начнётся — я стану когтем на вашей стороне. До тех пор, пока не узнаю, где проходит моя граница.
Тишина повисла над комнатой. Где-то наверху вновь заволновался дракон Аслан. Карта на столе дрогнула от сквозняка, и в углу карты затрепетал символ — корона, перечёркнутая алой меткой.
— Он прав, — произнесла Лилиан. — Всё движется к короне. Но это будет не трон, а чаша с ядом. Север горит, но пепел ещё хранит пламя. Вопрос в том, кто рискнёт вдохнуть его заново.
-----------------
Идрис стоял всё ещё на скале, в одиночестве. Ветер не утихал. Он больше не всматривался в горизонт — он слушал.
Где-то далеко, в небе, гремел Азур. Где-то в лесу — растворялся шаг Джеронимо. Где-то в Каттегате — вспыхнуло новое пламя.
И в этот миг Идрис прошептал:
— Пусть придут. Я ждал их слишком долго.
Север дышал, тяжело, глубоко. Грядёт буря. И в ней — не только тьма, но и шанс на спасение.
Продолжение следует.
Автор: Idris Tenebris
#idris_ #3